Артем Каменистый - Радиус поражения
Все эти события произошли за какие-то считаные секунды – Тоха, поглядывая туда одним глазом, уже перетаскивал винтовку на угол крыши: отсюда бить по второму отряду будет гораздо удобнее. Игнорируя грузовики, начал лупить по бронетехнике. Танки не трогал – трезво оценивал свои скромные возможности, но вот бронетранспортерам и самоходной гаубице доставалось неслабо. Машины врагов ломали строй – те, что покруче, рвались за Никитиным; те, что послабее, пытались выйти из-под обстрела.
Танкисты, укрывшись среди гаражей, усиливали сумятицу, обстреливая всю округу дымовыми шашками. Вдобавок непонятно почему рванули емкости с горючкой, превратив автозаправку в исполинский костер, – даже вода в озерце горела у берегов. Артиллеристы свинок, не понимая, где враг и что здесь вообще происходит, молотили снарядами во все, что видят. Кругом дым, огонь, взрывы, рокот обрушивающихся промышленных построек. В этом концерте треск крупнокалиберной винтовки засечь было трудно – Тоха поспешно тратил патроны, но его до сих пор никто не попытался обстрелять в ответ.
Над бортиком показалась голова Лысого – через миг он был рядом с Тохой, протягивая ему пластиковую бутылку с какой-то жидкостью. Пришлось отвлечься от стрельбы и вставить ему пистон:
– Придурок! Чего мне ее суешь?! Поджигай гудрон, или что там у тебя!
Лысого будто гестапо забрало – был человек и вдруг пропал. Видимо, голос у Тохи был сейчас таким, что хотелось выполнять его желания как можно оперативнее. Сколько времени прошло?! Кажется, что уже много, но почему тогда Рощин до сих пор не распылил институт на атомы? И рация молчит… Или Тоха ее не слышит уже?!
Последняя обойма опустела. Уже сорок патронов успел израсходовать! Быстро расстегнул рюкзачок, вытащил четыре новых. Одну – в винтовку, остальные рассовал по разгрузке. Мгновенно потяжелела – это тебе не для пневматики пульки. Поднял голову. Красота – вокруг дороги горит все, что может и не может гореть. Дым всех цветов и разных вариаций плотности – от непроницаемого до едва заметного. И куда ни плюнь, замерли разбитые машины свинок. Пока Тоха возился с боеприпасами, Никитин успел расковырять второй танк, а первый, получивший по лбу в самом начале, вел себя неадекватно – зачем-то уехал далеко вперед и рухнул боком в бетонированную канаву, в которой по идее народ должен был пережидать атомный взрыв.
В проходе между гаражами показался ствол пушки, следом высунулся танк Никитина, выстрелил куда-то во мрак, проворно откатился назад. В тот же миг в место, где он только что стоял, ударил плотный сгусток пламени – будто осколок кометы рухнул. Тоха засек направление, откуда принеслось это непонятно что, вгляделся туда, но в плотном дыму не различил ничего. Только какое-то движение померещилось – будто таракан через ряд гаражей перебирается. Явный глюк – не бывает тараканов с грузовик размером.
На глазах Тохи в борт бронетранспортера, который он обстреливал, ударила реактивная граната. Юлька, забив огромный болт на прикрытие своего снайпера, вовсю резвилась в дыму и пламени. Для нее эта заварушка – такая же радость, как для некрофила посещение морга. Вот у кого не осталось инстинкта самосохранения – нечего было на Тоху наговаривать.
Очередная обойма опустела. Еще немного, и надо будет раскулачивать Лысого – у него еще шесть. А где он сам?
Обернувшись, Тоха чуть на асфальт не спрыгнул – инстинктивный поступок человека, неожиданно обнаружившего, что находится на краю бушующего пожара. По центру крыши, скрывая чердачную будку, к небу тянулся столб черного дыма, а под ним разгоралось яркое, жирное пламя. На лице мгновенно выступил пот, а волосы вроде бы приготовились затрещать от жара. Лысый! Мать его! Да там смолы тонны три, похоже! Ну ничего нельзя дураку доверить – все испортит! И спрятался куда-то – не видать его в этом дыму. Неверное, специально с глаз убрался: опасается возмездия за поджог.
Еще минут пять – десять, и на крыше находиться станет некомфортно – все это добро разгорится вовсю. Да где же Рощин?! Когда же!!!
Над лестницей показалась белобрысая голова с блестящими перепуганными глазами. Пацан, перевалившись через бортик, неловко присел, скинул с плеча винтовку, обхватил руками колени, затрясся. Тохе хотелось узнать, где это отмороженное создание потеряло Юльку, но толку-то спрашивать – все равно ни слова не скажет. Но тут вдруг понял – подросток натурально рыдает. Бьется в истерике. Забрался к Тохе в поисках защиты – он даже не пытается продолжать бой: его винтовка отброшена в сторону.
Это что такое могло с ним случиться? Что-то очень страшное, раз это воплощение невозмутимой злобы дошло до такого состояния.
Присев перед ним, Тоха резко, без церемоний, встряхнул его за плечи и, не надеясь на ответ, выкрикнул:
– Что случилось?!!!
– Шесть ног, – пробилось сквозь рыдания.
* * *Тарас, не церемонясь с наследием градоначальника, снес недостроенную беседку, остановился на ее обломках, высунулся из кабины, прокричал:
– Вроде здесь! Это ведь тригопункт слева?!
– Да, – ответил Рощин, спускаясь на землю.
На ходу доставая компас, он, не глядя на него, шарил глазами по городу. Так – вон блеснула вода. Вожделенный пруд – других водоемов там быть не должно. Проверил азимут – да, оно. Поднес к глазам бинокль, разглядел цель – длинное четырехэтажное здание с огромными окнами.
Нервно сглотнул слюну – он на месте.
Протянув бинокль подошедшему Егорычу, пояснил:
– Вон за тем озером!
– Да я и без стекляшек вижу – старики народ дальнозоркий. Саша, к прицелу становись. Сейчас будем наводить.
Единственное средство наведения, оставшееся в распоряжении артиллеристов, желтело перед носом установки – тяжелый кричаще-желтый бульдозер Komatsu. Задача непростая – с помощью этой машины надо двигать самоходку до тех пор, пока предполагаемая траектория полета снаряда не совместится с целью по горизонтали и вертикали. С вертикалью попроще – главное, выбрать место с нужным уклоном. А потом уже заняться горизонтальной наводкой.
Рощин не мог ничем помочь и просто не стал мешать – отошел к краю отвала, взглянул вниз. Там кипел бой – в дыму сверкали взрывы и проносились росчерки трассеров. Подробности различить было трудно, но и так понятно – четверка чуть ли не детей и одинокий танк устроили настоящее сражение несопоставимо превосходящим их по численности силам противника. Они молодцы – они выполнили свою задачу. Даже если их сейчас раздавят, уже не критично – вряд ли свинки сумеют быстро добраться до вершины отвала. Хотя как знать – ведь неизвестно, сколько провозятся артиллеристы.
Со стороны установки мат шел непрерывным потоком – даже вечно невозмутимый Онищенко начал «выражаться». В критических ситуациях, когда сложность речевых конструкций вредна, а краткая информативность бесценна, это вполне естественно. Орудие, вроде бы нормально поставленное по вертикали, при рывке бульдозера вправо начало почему-то смотреть ниже цели. Пришлось перетягивать его на другое место, а это дополнительная возня с тросами и потеря времени.
Рощин их не торопил – и так стараются изо всех сил, – но волноваться начал. Не может их крошечный заслон держаться бесконечно, отвлекая на себя все внимание. Им повезло, что местность затянуло дымом и сильного ветра сейчас нет, но везение на исходе. От центра города, привлеченные звуками боя, двигались новые отряды – очень скоро там плюнуть некуда будет от свинок. Уже сейчас, наверное, десятка три единиц боевой техники, будто ежики в тумане, ищут Никитина и его злых детей. Будь это все на открытой местности, давно конец настал бы – спасают остатки промышленных объектов и гаражная застройка.
Над Рощиным, едва не задев голову, пронеслась легкокрылая стремительная тень. Обернувшись, он увидел, как беспилотник начинает разворот, с явным намерением начать кружение над вершиной.
Вот теперь полковник готов был добавить свою долю ненормативной лексики – с этой секунды времени у них остается еще меньше.
* * *Тоха из всхлипываний пацана ничего понять не смог – фраза «шесть ног» ему ни о чем сейчас не говорила. Но он знал, что перед ним сейчас хнычет второй снайпер отряда, – при этом его винтовка валяется без дела. Тохе надо срочно вернуть боеспособность этого солдата, и он это сделает.
Удар по щеке, затем по второй, грубая встряска за плечи, склониться пониже, злобно уставиться в глаза, рявкнуть:
– Обхезался, гнида малолетняя?! Зарубки на прикладе больше не хочешь рисовать?! Да?! Чего молчишь?! Вынул дерьмо изо рта – и бегом ответил!!!
Как ни странно, примитивная грубость подействовала – в глазах пацана промелькнули проблески мысли, он как-то по-детски пролепетал:
– Простите…
– Простить?! Тебя?! Да ты, похоже, издеваешься!!! Как звать!!! Ответил бегом!!!
– Д-дима.
– Так ты у нас Дима?! Ну надо же – наконец-то мы познакомились! Вот что, Дима, взял винтовку – и бей по пехоте! Бей, пока патроны не закончатся! Бей тех, кто с гранатометами! Ты все понял?!
