Роман Злотников - Последняя крепость. Том 2
Капитан почувствовал, что сам сейчас тронется рассудком. Что все это, Харан подери, значит?
— Высокий Народ действует руками людей, — продолжал тем временем старик нести несусветную чушь, — и цель Высокий Народ имеет — чтобы люди истребили друг друга. Чтобы людей стало меньше. Ибо жалкой горсткой управлять гораздо проще, чем многими тысячами. Вы обмануты, и наш Долг — вразумить вас.
— Да ты пьян, что ли, старик?.. — пробормотал капитан, когда седобородый замолчал, явно ожидая какого-то ответа. — Такой чепухи мне слышать еще не приходилось… При чем тут эльфы?! Откуда ты выкопал эти идиотские враки? И почему делишься ими со мной?
Он снова оглянулся. Очень скоро первые ряды корпуса тяжеловооруженных всадников догонят его. И что тогда? Не останавливать же корпус! Начнутся давка и сумятица. Нужно было что-то решать. И решать быстро.
— Я не лгу, воин Марборна, — покачал головой старик. — Ибо ложь недостойна мужчины и воина. Я предупреждаю: лучше было бы тебе повернуть своих людей обратно.
— Ты предупреждаешь — меня? — окончательно обалдел Тиркан.
— Да, — просто проговорил старик. — Мне бы хотелось, чтобы дело ограничилось словами. Но, если слова не подействуют, нам придется применить силу, чтобы вразумить тебя и твоих людей. В таком случае не обойтись без жертв. А мы не должны убивать людей.
Великий капитан даже не рассердился. Услышанное им было настолько невероятно, что не укладывалось в его голове.
— П-применить силу? — запинаясь, произнес он. — Да кто ты такой? Кто вы все такие?
— Мы — мастера и рекруты Сокровенной Крепости Порога, — ответил старик.
— Ка-акой крепости?..
Тиркан услышал, как кто-то позади окликнул его по имени. Он обернулся на крик. И увидел всадника, скачущего к нему на взмыленном коне с левого фланга корпуса. Капитан узнал во всаднике одного из оруженосцев сэра Приора. Убедившись, что Тиркан смотрит на него, оруженосец махнул рукой по направлению к безоружной толпе, затем ребром ладони чиркнул себе по горлу.
И сразу все стало легко и понятно. Не надо было пытаться вникнуть в смысл этой нелепой проблемы. Надо было действовать. Тиркан облегченно выдохнул.
— Ну, старик, — сказал он, вынимая из ножен меч. — Не знаю, из какой такой крепости ты сбежал, но сейчас тебе предстоит путешествие гораздо более короткое. В Темный мир, в пасть к Харану, — договорил Тиркан и размахнулся мечом, метя разрубить старику голову.
Старик не предпринял попытки ни отпрыгнуть, ни напасть. Он сделал то, чего Тиркан от него ожидать никак не мог. Старик прижал зубами верхнюю губу — и свистнул. Свист вышел коротким, но таким необычайно пронзительным, что в ушах у великого капитана что-то затрещало.
В тот же миг конь под Тирканом взвился на дыбы и, дробя задними копытами землю, взбивая снежную пыль, повернулся вокруг своей оси. Каким-то чудом удержавшись в седле, капитан увидел, что кони ратников подоспевшего к нему корпуса тоже вдруг забились, запрыгали, натыкаясь друг на друга, сбрасывая с себя всадников.
Тиркан изо всех сил натянул поводья, но это ни к чему не привело. Конь его совершенно обезумел — делая длинные скачки из стороны в сторону, животное мотало головой и брыкалось. Дикое ржание и крики паники наполнили воздух. Мерное и прямое движение корпуса смялось. Всадники в тяжелых доспехах валились наземь, кони топтались по ним, круша доспехи, плюща тела, пробивая головы… Тиркан вынужден был выпустить рукоять меча, чтобы покрепче вцепиться в поводья. Это не помогло. Конь подкинул его задом — великий капитан перелетел через голову животного — и ударился о землю. Что-то больно хрустнуло в шее Тиркана. Капитан попытался подняться, но понял, что не может даже шелохнуться. Тело не подчинялось ему. Он мог только лежать и через решетку забрала обозревать крохотный кусок пространства, по которому то и дело били подкованные копыта, стучали чьи-то сапоги… Потом закованное в доспехи тело одного из всадников тяжко бухнулось прямо перед его глазами, закрыв капитану обзор.
Откуда-то сверху долетел до него еще один свист, не такой, как предыдущий, более длинный и еще более пронзительный, отдался в ушах болезненным дребезжанием. И мощный удар копыта смял шлем сэра Тиркана, проломив капитану череп.
— Шесты! — скомандовал Герб.
Срединные ряды повернули к небу длинные шесты, которые до времени держали параллельно земной поверхности. Подняли и передали их впередистоящим.
— Вперед! — крикнул Герб.
И первые ряды рекрутов, взяв шесты наперевес, врезались в орущую, кипящую железную кашу из покрытых доспехами людей и коней. Шесты сшибали тех всадников, которые еще умудрялись держаться в седле, хлестали по конским мордам, заставляя животных разворачиваться и двигаться в направлении, обратном стенам Дарбиона.
Могучая ударная сила конного корпуса захлебнулась сама в себе. И закономерно обрушилась на влекомые битюгами осадные орудия. Не прошло и четверти часа, как битюги и возницы оказались затоптаны, катапульты и баллисты опрокинуты и разломаны в щепки. Обезумевшие кони смяли авангард пеших отрядов — и люди шарахнулись назад, обратно, тогда как задние ряды мечников и копьеносцев продолжали шагать вперед. Мгновенно образовалась чудовищная давка. Марборнийцы, не понимающие, что произошло, сбивали с ног и топтали друг друга. А кони, подгоняемые острыми стрелами пронзительного свиста, все теснили и теснили пехотинцев назад к лагерю. Опомнившись, ратники обнажили оружие, чтобы отбиться от обезумевших коней, но животных, покрытых броней, не так-то просто было поразить. А вот подкованные копыта крушили человеческие тела, облаченные в кожаные доспехи, очень легко.
Марборнийские ратники подались назад… Уцелевшие в кровавой неразберихе пехотные капитаны пытались остановить своих людей, хоть как-то восстановить разрушенный строй отрядов — но вой паники глушил крики приказов.
Пехотинцы беспорядочно бежали с поля боя… Хотя никакого боя еще не было…
Рекруты гнали коней к лагерю марборнийцев по земле, усеянной закованными в расплющенные доспехи телами всадников — мертвых и еще живых, но не имеющих возможности подняться на ноги. Когда стало понятно, что конный корпус великого капитана сэра Тиркана полностью уничтожен, старший мастер Герб остановился, воздел кверху шест и зычно крикнул:
— Довольно!
Рекруты тотчас остановились.
— Отходим обратно, — сказал старик-болотник Каю, оказавшемуся рядом с ним. — Хочется верить, что на этом все закончится.
Губы Герба были скорбно поджаты. Лицо выглядело осунувшимся.
— Ты сам знаешь, что ничего не кончено, брат Герб, — сказал Кай. — Они так просто не остановятся.
