Николай Побережник - Рухнувшие надежды
– Хорошо, работаем деда.
– Пусть только дела свои сделает, – предложил я, – а то как-то не знаю даже…
– Ну уважим дедушку, – кивнул Алексей, – на выходе берем, держи автомат. Я его рублю, я его тащу, ты просто прикрываешь наш отход. Никакой самодеятельности, Серег, понял?
– Понял.
– Тогда работаем.
На тропе показался силуэт. Уверенной походкой, как будто днем, дед прошел к туалету. Потом как бы замялся, покрутил головой и, расстегнув ширинку, начал поливать кусты. Алексей, как кот, сгруппировался…
– Вы эта… хто тама в кустах-то? Ежли чего удумали, то не калечьте хотя бы, старый я уже, – вдруг тихо сказал дед, повернув голову в нашу сторону, не переставая при этом мочиться.
– Закончишь, сюда иди, – спокойно сказал Алексей.
– Подойду, только вы не деритесь.
– Не бойся, поговорим просто.
– Это можно, – ответил дед, заправился и подошел ближе к кустам.
– И как ты нас заметил? – спросил Алексей.
– А я и не заметил, я унюхал… копченой рыбы у нас тут нет, а ее запах от дерьма я, хоть и старый, отличу.
– Молодец, – хмыкнул Леха, – что у вас тут? Кто живет, как давно, кто эти с оружием?
– Так лесозаготовка тут, давно уже. Я тут сторожем уже лет пятнадцать как, а до этого лесником был.
– А кто эти с оружием?
– Ясно дело, кто… жулики да убивцы. После землетрясений-то дня через три появились. Сначала двое пришли в форме милицейской, вроде как спросить, как обстановка, а сами все высматривають, какие-то нервейныя прям. А чего высматривать, тута я с бабкой да двое ребят с артели, ну они свистнули и из леса еще шестеро вышли да с автоматами. Ну этих-то, милиционеров они сразу с ног сбили, а потом к трактору их прицепили наручниками. Беглые они с этапа, а эти, что в форме, конвойные были.
– Убили?
– Да… этим же вечером, перепились, и как бес в них вселился. За три дня всю душу вымотали, аспиды. Потом пререругалися, двое и ушли. Вернулся один через неделю, голодный, ободранный, да и рассказал, что не просто было землетрясение, а еще и с наводнением, и что на много километров море в одну сторону, в другую река широкая и по лесу люди попадаются… разные, и хорошие и плохие а то и вовсе лихие, почище этих. А вы из каких будете?
– Наверное, из хороших, – ответил я.
– Ага, ну добре, раз так.
– И давно вы в таком симбиозе живете? – поинтересовался Алексей.
– В чем? Не расслышал.
– Как живется с бандитами-то?
– А вот живем как можем, стерпелися. Они поначалу под автоматами нас держали, а потом вроде обговорили все. Они нам теперь вроде как защита от всякого лихого, вот так и живем. А куда идтить-то? Жулики-то эти иногда выезжают в лес, да обманом приводят людей, кого беда миновала да выжить смог. Далеко до реки ходили, ниже по течению, говорят, есть еще люди.
– И много?
– Не сказали, я только слышал краем уха, как они с Черным говорили за это.
– Черный, это главный у них?
– Ага, – вздохнул дед, – на вид вроде тилигент, а человек шибко лютый. Ну и значит, кого обманом приводят, объявляют им, что тут они главные. Первое время охраняют, а потом люди и сами понимают, что идтить некуда.
– Сколько людей здесь, кроме бандитов? – спросил Алексей.
– Ну так если со мной и с бабкой моей-то, шишнадцать.
– И нравится вам так жить?
– А выбору-то нету, был бы я помоложе, да без бабки, может, еще и полез бы в драку.
– А кроме тебя мужиков нет, что ли?
– Есть, да как бы вам, ребятки, сказать, нет в них теперь воли… сломали их, кого как. Третьего дня хороший парнишка руки себе изрезал да помер, жалко его, молодой был совсем.
– А если поможем? Сами потом здесь справитесь?
– Ну если поможете… – дед задумался, – да поди справимся, уж на мякине не проведешь.
– Ну тогда рассказывай, где и кто находится…
После волны. День 162-й
Перед рассветом в лесу было очень тихо, только какая-то явно не местная птица монотонно гугукала каждые пять минут. Василий лежал на прежнем месте и обеспечивал нам прикрытие. Я, тихо обойдя поляну, взял на прицел дверь вагончика, что был рядом с домиком сторожа, где теперь жил Черный. А Алексей, не долго провозившись, уже придушил одинокого охранника и тихо пробирался к навесу кухни, где был еще один автоматчик, который спал, сидя за столом, положив синие от наколок руки на стол и придавив их головой. Алексей тихонько подкрался, а потом как-то очень резко проделал пару жутких, на мой взгляд, манипуляций с его головой. Бандит обмяк и был аккуратно уложен на землю.
– 22-й в канале, минус два. 11-й, блокируй выходы, прикрываю.
– Принял, – ответил я, повесил автомат на ремень и тихо пошел сначала к вагончику, где в проушины для замка вставил длинный болт, что я прихватил из коробки у трактора, где валялись какие-то запчасти. Затем вставил в дверную ручку домика сторожа черенок от лопаты, дверь открывалась вовнутрь.
– Ну кто там шкрябается?
– Старуха с косой, – вырвалось у меня.
Я услышал характерный лязг досылающего патрон затвора за дверью и сиганул… сначала в сторону, а потом отбежал за трактор, в ту же секунду в домике сторожа прогромыхали две короткие очереди через дверь, взорвав тишину утреннего леса. Спустя несколько секунд из вагончика послышались крики, затряслась дверь, зафиксированная болтом.
– Алле, че за дела? Ну-ка живо открыли, петушье! – раздался визгливый голос из вагончика.
– 22-й в канале, – услышал я в наушнике, – 33-й, две короткие по паникующим.
– 33-й, на связи, принял не четко. Две короткие куда?
– Вагончик работай.
– Принял.
Дум-дум-дум-дум… Дум-дум-дум-дум – громко шарахнул пулемет по двери вагончика. Обитая жестью, хлипкая дверь прогнулась рваными отверстиями внутрь, и из вагончика донесся дикий крик, от которого у меня даже по спине прокатилась волна холодка. Эхо выстрелов еще несколько секунд гуляло меж деревьев и потом рассеялось где-то в распадках, на минуту установилась тишина, которую прервал непонятный скулеж из вагончика.
– Стволы выбрасываем в окна, потом по команде выходим, кто не может выйти, выползает, – прокричал Леха.
– Да ты кто такой, фрае… – донеслось было из домика.
– Я тебе сейчас гранату в окно закину, урод! – перебил его Алексей. – До одного считаю!
– Тихо… не кипешуй, мент… или кто ты там, тут баба у меня, а она жить хочет… Хочешь? Ну!
– Ааа… не надо, – раздался истерический женский крик.
– Ну что, фраера, как расходится будем?
– Бабу отпускаешь и выходишь, и может, умрешь быстро.
– Ну при таком раскладе я ее только по частям могу отпустить.
– Ну как хочешь, – ответил Леха, положил автомат на землю и направился к домику.
– Серый, бегом к домику, как увидишь меня, разблокируй дверь, – зашипела гарнитура.
