Валентина Когут - Рангила. Кто-то рядом
Она почувствовала, как начинают дрожать коленки. Она поняла, откуда у нее ненависть к стоянию на коленях перед кем-либо. Потому что однажды жизнь склонила ее и она добровольно приняла правила игры, так как это был единственный верный путь к нормальной жизни. И уже тогда она сказала себе, что второго раза не будет.
– Как долго нельзя было сидеть? – спросила она.
– Три месяца. По три месяца после каждой операции.
Она с шумом втянула воздух, чтобы прогнать дурноту.
– Что было дальше?
– Дальше ты опять подросла, и стержень пришлось снова менять.
– Четыре, – прошептала она.
Четвертая операция на ее позвоночнике. Она ее помнила. Ей было четырнадцать лет. И ей делали уже четвертую операцию. Именно после нее она стала тренировать свое сознание на то, чтобы оно всегда сохраняло ясность происходящего. После неосторожных слов анестезиолога. Именно благодаря ему она до сих пор в своем уме и здравом рассудке, который не удалось победить даже Анталам.
Все события мелькали перед глазами, как журнал комиксов.
Господи, откуда она только брала силы?
– Там же, где и всегда. В себе, – сказало Сознание. – Тебе помогала твоя несгибаемая вера в лучшее будущее, твой упрямый оптимизм и твое нежелание подчиниться страданиям. В Анталаре ты пыталась вернуться домой. И тебе это удалось именно потому, что ты здесь занималась тем же самым всю свою жизнь. Возвращалась.
А ведь так и есть, подумала она. Она всегда стремилась вернуться. После каждой операции, после каждого удара судьбы она пыталась вернуться назад. К нормальной жизни. В школу, к друзьям, к привычному укладу. У нее однозначно большой опыт в этом деле, горько подумала она.
– Что было потом? – спросила она, хотя чувствовала, что дальше ей все сложнее и сложнее.
– Дальше ты опять подросла… – Память сделала многозначительную паузу.
Она поняла, что это значит.
– Сколько? – бледнея, спросила она.
– Десять.
Она пошатнулась. На лбу выступили крупные капли пота. Все тело била крупная дрожь. Она тяжело дышала. Одна операция на гландах и девять на позвоночнике!
Она робко задала следующий вопрос:
– Сколько мне было лет?
– Двадцать пять.
Еще один и, как ей казалось, самый важный вопрос:
– После этого я стала красивой?
Память подозрительно примолкла.
– Говори, – замирая от дурного предчувствия, сказала она.
– Нет, – ответила Память. – К одиннадцати годам у тебя был слишком большое искривление. Его не возможно было исправить. Его можно было только остановить, чтобы оно не изуродовало тебя окончательно.
У нее все поплыло перед глазами. Девять операций. Девять кругов ада. Девять возвращений к жизни, девять невыносимых болей. Девять многомесячных стояний на коленях. Девять лишений возможностей играть, танцевать и бегать.
И ради чего?! Чтобы остаться такой, как была?! Лишиться всего, а взамен ничего?!
Ей стало по-настоящему плохо. Она уже даже не замечала, что к каплям пота присоединились и другие капли. Горячие и соленые.
Слезы.
– Но из меня хотя бы вытащили эту штуку? – содрогаясь от беззвучных рыданий, спросила она.
– Да, – тихо сказал Память. – А вместе с ней и отрезали часть правых ребер, чтобы ты все-таки была немного красивее.
Она услышала какой-то звук, похожий на вой. Она уже не контролировала себя.
Боже мой! Господи, Боже мой! Она больше этого не вынесет! Она это вспомнила! После этой последней операции она очнулась частично парализованной. Она не могла нормально ходить. А это означало, что она не могла нормально жить. Как все.
Вот что это было. Не было никакой аварии. Не было никакого падения с дерева. Вся ее жизнь была одной сплошной аварией и одним бесконечным падением. Именно тогда она покоряла пространство по сантиметрам, учась ходить заново, держась за стены и теплую руку мамы.
У нее опустились плечи. Ей показалось, что усталость и горе всего мира легла на них. Столько лет вести борьбу за выживание. Постоянно сражаться за нормальное существование. Это очень много для одного человека. Это очень много.
Но все же это все ее. Именно она это создала. Никто ведь не заставлял ее прилагать усилия, чтобы быть как все. Никто не просил ее радоваться жизни и делать вид, что ничего не происходит. Это был ее собственный выбор. Намеренный и сознательный. И ей нужно это принять.
И она это принимает.
– Все позади, – сказала она. – Все прошло. Я это пережила. Дальше ведь все было нормально?
В ответ тишина.
– Почему ты молчишь? – оцепеневая, спросила она.
Память тихонько опять взяла ее за руку и повела дальше.
– Одиннадцать, – просто сказала она.
И перед глазами поплыли другие больничные двери, другие врачи и другой операционный стол. Врачи в масках говорят ей о том, что что-то разорвалось внутри нее. Какая-то киста какого-то яичника. Нужно срочно оперировать, пока она не умерла.
Опять боль. Опять борьба за жизнь. А потом она слышит, как ей говорят страшную вещь о том, что ей нужно срочно родить ребенка, пока это возможно. Но как она родит, если она не замужем и еще учится в ВУЗе?! Это ведь не нормально! Нужно закончить учебу, должна быть свадьба, муж, а потом ребенок. Вот так нормально. А стать матерью одиночкой в двадцать шесть лет, и поставить крест на возможном семейном счастье, остаться без возможности получить хорошую работу, было не нормально. Крайне не нормально. И она не прогнулась под обстоятельства. Она не стала искать кого-то, чтобы срочно родить на скорую руку. Не бросила учебу и не осталась без диплома. Она все сделала как нужно. Она все сделала нормально – окончила университет, получила диплом, устроилась на работу. Все было идеально.
– Ведь так? – спросила она у Памяти.
Та лишь тихо продолжила:
– Двенадцать.
– Нет! Нет! Ты должно быть шутишь! – закричала она.
И вот перед глазами снова он. Двенадцатый операционный стол. Снова киста, но уже другого яичника. Снова угроза бесплодия. Ей срочно нужно рожать. Только на этот раз у нее уже был диплом и хорошая работа. А вот мужа все еще не было. Поэтому она не пошла на поводу у жизни и в этот раз. Судьба и так слишком жестоко поступила с ней. Она не будет еще и своими собственными руками еще больше уродовать свою жизнь, превращаясь в мать-одиночку, родившую ребенка от безысходности. Это прямой путь к несчастью. А быть несчастной никогда не входило в ее планы.
И она продолжила жить дальше. Радуясь каждому новому дню, веря в лучшие времена. И как ей, казалось, она их дождалась. У нее была хорошая, интересная работа в Сбербанке, она была руководителем, вокруг нее была масса интересных и удивительных людей, она занималась всем, чем хотела, она была свободна и не зависима, не обремененная никакими проблемами. И самое главное, она была счастлива.
