Михаил Луговой - Горячая весна 2015-го
Затолкав спецпредставителя и его спутников в один из двух армейских «Хамви», он прыгнул следом, и обе машины на большой скорости рванули вперед.
– Простите, сэр, – извинился Бак, не дожидаясь вопроса, – но время дорого. Две новости, и обе плохие. Во-первых, над Канадой обнаружены русские крылатые ракеты. Во-вторых, десять минут назад обнаружен запуск русских оперативно-тактических ракет. Прогноз целей по траектории – Полесск. До падения боеголовок, – он посмотрел на часы, – две с половиной минуты!
«Хамви» нетерпеливо засигналил и едва не снес шлагбаум на выезде из города.
– Выходит, мы убрались вовремя?
– Более чем. Есть вероятность, что боеголовки – ядерные. Штаб уже объявил «красную тревогу».
Гуськов громко и нервно сглотнул.
– Это чушь, Бак, – возразил Шаняк и едва не прикусил себе язык, когда машина подпрыгнула на какой-то кочке. – Это чушь, русские не могут решиться на ядерный удар!
– Возможно, – не отрывая взгляда от циферблата, процедил Бак, – лучше бы вам лечь на пол, господа! Тормози!
Последнее относилось к водителю. Тот остановил машину. Шаняк сполз с сиденья на пол и закрыл руками голову. Гуськов со своим бородатым помощником, переглянувшись, повторили его действия.
– Если мне не наврали, – послышался над ними голос Бака, – то…
Договорить он не успел. Мощный удар подбросил машину, заставив ее закачаться на рессорах. Менее чем через десяток секунд, наполненных для советника президента тягучим ужасом, раздались громовые раскаты взрывов. Потом заскрипела открываемая дверца.
– Ложная тревога, боеголовки неядерные, – сообщил Бак, забираясь обратно в машину. – Можете выпрямиться, господа. Но в город мы возвращаться не будем, русские в любой момент могут повторить.
– А куда тогда? – спросил Шаняк.
Ему снова стало страшно, как тогда, в летящем из Модлина вертолете. Но там порция страха растянулась на несколько часов, а здесь оказалась спрессованной в считаные секунды, заставляя сердце пойманной птицей колотиться о клетку из ребер.
– Генерал Беннет приказал развернуть резервный командный пункт в нескольких милях отсюда, – сообщил начальник охраны. – Думаю, вам все равно, где дожидаться взятия города? Там будет безопаснее.
– Отлично, – пробурчал Шаняк, приходя в себя. – И немедленно позаботьтесь о связи с Вашингтоном. Надеюсь, там все в порядке, как и с нами.
14 мая 2015 года, 16.48 местного времени (18.48 по Москве). Швейцария, Женева
Хейли хотел выключить телевизор, когда в зал вошел русский, но там вновь начали рассказывать о ведущемся штурме Калининграда, и он ограничился тем, что выключил звук.
– Я прождал вас целый день, мистер Осокин, – недовольно сказал госсекретарь. – Что это за манера не являться на самим же назначенную встречу? Телевизор смотрели?
Русский проигнорировал шпильку, как ни в чем не бывало раскладывая по столу какие-то бумаги. Хейли в его молчании почудилось что-то зловещее, но он отогнал от себя эту мысль.
– Или вы пришли попрощаться? Учитывая, что сейчас творится в анклаве, нашим с вами контактам осталось всего несколько часов, а потом они потеряют всякий смысл.
– Да, вы совершенно правы – потеряют. – Осокин ослепительно улыбнулся, посмотрел зачем-то на часы и указал госсекретарю на кресло. – Не хотите ли присесть, мистер Хейли?
Тот сел, машинально прикидывая, что же такого может сообщить ему этот русский. В анклаве до разгрома их частей оставались считаные часы, вероятность военных успехов, подобных позавчерашнему разгрому бригады, по мнению американца, была слишком мала, но Осокин совсем не выглядел расстроенным.
– Ну, что там у вас? – недовольно спросил американец.
Осокин не торопился. Он извлек из лежащей перед ним папки какой-то документ на официальном бланке и потряс им в воздухе, одновременно глядя на часы.
– Не паясничайте, господин советник, – сказал госсекретарь по-русски. – Давайте сюда, что там у вас.
– Я не могу отдать вам эту бумагу еще тридцать секунд, – ухмыльнулся тот, откровенно забавляясь ситуацией. – Впрочем, черт с вами. Берите.
Он протянул американцу листок. Хейли внезапно понял, что от волнения не может прочитать ни строчки, и полез в карман за очками.
– Копии этого документа, – сказал русский, – переданы правительствам всех государств, ведущих сейчас боевые действия против Российской Федерации. Прямо сейчас он передается в Вашингтон по прямой линии между столицами наших стран. Через десять минут несколько ядерных устройств будут подорваны вблизи американских берегов и в районе крейсирования американских боевых кораблей.
– Вы не посмеете… – начал Хейли.
Очки прыгали в его внезапно задрожавших пальцах, никак не желая раскрываться.
– Кретин! – рявкнул Осокин, моментально подтверждая репутацию неполиткорректного грубияна, которую имел в дипломатических кругах. – Наши ракеты уже в полете. До подрыва им осталось десять, то есть уже девять минут! Это предупреждение, от их взрыва никто не пострадает. – Он помолчал и добавил: – Я надеюсь.
Госсекретарь наконец справился с очками и впился в ровные строчки текста.
– После их подрыва у вас останется ровно пять часов на прекращение боевых действий, – уверенным голосом заявил русский. – До полуночи по московскому времени. Если к этому моменту вооруженные силы Соединенных Штатов и их союзников не прекратят огонь, мы заявляем о том, что подвергнем как войска, так и стратегические объекты стран Коалиции ядерной бомбардировке.
– Oh shit! – выдохнул американец и вскочил на ноги с такой поспешностью, что полумягкое кресло повалилось на бок, грохнув о дорогой дворцовый паркет пластмассовым подлокотником.
– Далеко собрались? – осведомился Осокин. – Можете не торопиться. Ваш президент получил этот же ультиматум одновременно с вами, так что связываться с ним сейчас бесполезно. Я предлагаю вам провести это время здесь, а когда там, – он указал на телевизор, – покажут грибок на фоне статуи Свободы, тогда и запросите инструкции. Потом я пойду собирать журналистов. Люблю пресс-конференции, а эта обещает быть особенно интересной.
– Вы маньяк, мистер Осокин! – срывающимся голосом заявил Хейли и быстрым шагом направился к дверям.
– Я знаю! – с интонацией Гери Олдмена донеслось ему в спину.
14 мая 2015 года, 8.56 местного времени (18.56 по Москве). Западное побережье США
Обзорная РЛС Национальной гвардии, развернутая возле маяка «Точка Арена» в сотне километров к северу от Сан-Франциско, обнаружила подлетающие с северо-запада крылатые ракеты, когда они проходили траверз отмеченного маяком мыса. Курс ракет не оставлял сомнений в цели, на которую они были направлены. Десять минут назад НОРАД все же объявил общую тревогу всем силам ПВО, поэтому батарее комплексов «Пэтриот» на полуострове Рейс было приказано открыть огонь немедленно. «Пэтриот» получал целеуказание со спутников, но для малозаметных ракет, опустившихся на подходе к американскому побережью до высоты в пятнадцать метров, это оказалось неэффективным. Тем не менее их собственная батарейная РЛС, развернутая в угрожаемый сектор, по информации, переданной через терминал системы JTIDS, обнаружила цели над морем на дистанции в тридцать километров без особого труда. Куда хуже оказалось то, что наклонные пусковые установки зенитного комплекса имели ограничение по углу наведения и для обеспечения кругового обстрела оказались развернутыми по азимутам, лежащим на сто двадцать градусов друг от друга. Времени на их разворот не было, и приближающиеся ракеты встретил огонь только одной пусковой. Командир батареи, как и предписывалось уставом, атаковал две приближающиеся цели двумя ракетами каждую. И только после их выхода из контейнеров понял, что стрелять больше нечем. Перезарядка занимала не меньше двадцати минут, разворот уже заряженной – не менее пяти.
Четыре зенитные ракеты уничтожили две крылатых. Майор, командующий батареей, мог бы быть доволен – одной из пораженных ракет оказалась Х-102. Большинство блокировок, удерживающих заряд от срабатывания, при подходе к побережью США были сняты, и подрыв боеголовки должен был состояться в момент, когда аппаратура «Глонасс», измеряющая оставшиеся до цели километры, выдаст «0». Взрывчатка, которая должна была обеспечить имплозию, то есть равномерное обжатие плутониевой сферы, и обеспечить этим начало цепной реакции, при поражении зенитной ракетой детонировала. Но детонация была неравномерной, к тому же ударная волна и град металлической шрапнели успели нарушить геометрию боезаряда. Поэтому детонация не привела к началу цепной реакции, распылив ядовитую плутониевую начинку и осколки ее урановой оболочки над океаном. На небольшой всплеск помех операторы радара просто не обратили внимания.
Через две минуты, когда полет ракет привел их в зону огня второй пусковой, дистанция до них уменьшилась до пятнадцати километров. На этот раз майор не торопился. Он видел на экране пять целей и был намерен поразить максимум из них. Две крылатые ракеты перестали существовать. Третьей целью опять оказалась Х-102.
