Звезды без пощады (СИ) - Моури Эрли

Трудно с ней было спускаться. Хоть высота до земляного отвала небольшая, но каждый метр с такой дорогой ношей, которая требует особой осторожности, давался с трудом. Верно говорил Воронин: «не суетитесь, через полчаса принесем веревки и организуем безопасный спуск». Хотя всем было невтерпеж скорее убраться из звездолета, стоило подождать смоленских. Но кое-как приспособились и без веревок, осторожно, полегонечку Лугин сверху придерживал Ирину за руки, и кеброа, проявляя завидную цепкость, помогал изо всех сил, Черновол страховал ее снизу. Сползли таким образом метров на шесть. Дальше легче пошло: трещина значительно расширялась и шла уже не вертикально вниз, а под большим наклоном вправо. Там изломы пенолита образовывали удобную лесенку. По ней и сошли до земляного отвала, окружавшего огромным кольцом Кахор Нэ Роош.

Как стали на рыхлый грунт, так на всех троих такая радость накатила. Ведь под ногами не просто взрытая от страшного удара земля, а земля другой планеты — Фаргерт! Хотелось отдышаться, оглядеться, принять в рассудок, что нет вокруг больше проклятых стен Посла Смысла Живого. Нет, и никогда не будет! Только Керан все беспокоился, задирая голову, поглядывая на черную громаду космической улитки и втягивая ноздрями воздух — ветер поменялся, и теперь тянуло дымом, густо клубившимся у соседнего разлома звездолета.

— Не надо здесь быть! Идем скорее! Надо подальше! — настоял кеброа.

Наверное, такая предосторожность разумна. Космическому французу виднее. Всякое могло произойти: и кафры появиться из трещин, расчертивших огромное, как гора тело корабля во все стороны, и сам корабль — мало ли, что и как с ним — мог загореться или взорваться точно адская машина.

Спорить с кеброа не стали. Лугин, бережно держа Ирину, двинулся через земляной отвал. Никто не знал, что представляет собой Фаргерт. Даже повидавший десятки других миров Керан с трудом выудил из своей энциклопедической памяти название этой планеты. Вспомнил, Фаргерт вращается вокруг звезды Аулур — красноватым шаром она пылала между рыхлых облаков — но более длинношерстый не смог сообщить ничего.

Как земляной вал остался позади, шествие возглавил Черновол. Держа готовый к стрельбе козлобой, он закинул за плечо кафравский ранец и направился ближнему холму, переступая комья темно-коричневой земли, разброшенной широко по округе ударом звездолета. Дальше начиналась трава, почти земная, качавшаяся зелеными стрелками в ленивом ветерке. Местами по морщинистому склону холма виднелись невысокие кустики и растения, похожие листья финиковой пальмы с мелкими синими цветами, а кое-где красными шариками. Ягоды? Керан Жоут Эмати шел за Черноволом, прижимая к груди вверенный пакет с продуктами. Лугин нес Ирину. Устал и вспотел шагов через сто, но в душе поднималась и плескалась буйная волна — как же, живы! И он сам, и Ириша, и Тарас Андреевич с милым, чертовым «французом»! И направо, налево, кругом — Свобода! Вольный ветер, травы и цветы! Радость такая, что Лугин был готов шагать так, пока вовсе не отнимутся руки и ноги.

— Помочь? Давай я понесу, — обернулся Черновол. — Или вместе?

— Ступай вон-то к ложбинке, — улыбнулся мичман и кивнул на удобное место ближе к краю холма. Там хорошо остановиться на первое время, оглядеться, разложить по полочкам мысли, которые аж зудели в голове.

Ирина шевельнулась и слабо приоткрыла глаза. Несколько секунд она щурилась от солнечного света, видя будто во сне довольное лицо Лугина, бледно-голубое небо над ним и красноватый с золотом свет. Точно икона… Какое безумное и счастливое видение! Разве когда-нибудь может стать действительно так?! И волос ее, и щек касался вовсе не холодный, липкий воздух Кахор Нэ Роош, а гладил теплый ветерок. Красина подняла голову, с удивлением, шире распахивая глаза.

— Ну-ка не дрыгайся! — предостерег ее Сергей, тут же озаботился: — Что болит?

— Затылок ломит и стучит в висках. Мутит еще, — честно как на приеме у врача сообщила она. — А что с нами, Сереженька? Что? — она встрепенулась, едва не вырвавшись из его рук.

— Понятно что: с вами сотрясение, — он удобнее взял ее, притянул к себе и хищно прижался к губам своими. Ира ахнула и даже застонала, вовсе не от боли. Обвила шею Лугина руками, сама принялась щипать губами щетинистый подбородок.

— Мы на Фаргерте, — пояснил для нее мичман, нагоняя Черновола и Керана — они уже добрались до начала ложбинки, где трава казалась зеленее и доходила до коленей.

— На Фаргерте?! — Красина вырвалась из его рук, только теперь осознавая, что небо с бледными перьями облаков, солнце — абсолютная реальность. Реальность другой планеты! Оттолкнула Лугина, вырвалась. И став на ноги, замерла, жадно вдыхая свежий воздух, полный незнакомых запахов. Недалеко, заслоняя значительную часть вида, возвышался Кахор Нэ Роош: темная с синеватым отливом стена, волнообразно изгибавшаяся от гряды холмов к реке. От удара кафравский корабль вошел в грунт на несколько десятков метров. Чешуйки защитного покрытия отлетели, и на большей части виднелись разломы и трещины. Это чудовище — мрачная космическая улитка — на Фаргерте казалась такой же чужой и недоброй, как и в тот трагический август на Земле.

— Чертов Кахор Нэ Роош! — выкрикнула Ирина, вперемешку с радостью избавления и еще черневшими в сердце болью да горем. — Надеюсь, ты нашел здесь гибель и рассыплешься на куски! Желаю, чтобы от тебя не осталось ничего!

Она повернулась другому краю звездолета, за которым в красноватом свете Аулур блестело озеро или широкая река. Там увидела, как из разлома в корпусе, скрытым наполовину земляным валом, выходят люди. Много людей. Нововладимирцы? До них было далеко, километра полтора или больше: лиц не разберешь даже в бинокль, если бы он имелся. Оглянулась на Лугина.

— Она жива. Должна быть жива. Это же Светка — она не может умереть! — Сергей сжал ладонь Красиной, понимая, что Ирина сейчас всеми мыслями о подруге. — Мы найдем ее. Обязательно! Я обещаю сделать все, чтобы ее разыскать, но сейчас давай позволим по глоточку радости и беззаботности.

Через несколько минут и из другой трещины, той самой, которой они покидали корабль, тоже начали появляться земляне. Сначала четверо, спустились по разлому, осмотрелись. За ними смелее другие. Наверное, смоленские. Кому еще здесь быть?

— Пойду им помогу, может тянуть чего, — вызвался Черновол, снимая куртку и поручая Лугину свой козлобой.

— Пятьсот сорок шесть кеброа мертвы. Аризаии Ганка, Нашиарти, Проитуи Ранран, Лушаак Готии не дожили до этого дня, — задрав голову к небу произнес Керан. — Я единственный кто на свободе, я жив! Но какая цена?!

— Мы тоже заплатили огромную цену: свою родную планету, — отозвался Лугин. — Планету целиком! С ней не один миллиард людей! Почти каждый потерял родителей, детей, дорого друга!

Он, потрогал рукоять ножа за ремнем и вспомнил Дениску Клименьева, сгоревший джип, могилу, вырытую в раскисшей от дождя земле.

Отчего так дико стучало сердце? Вряд ли от близости дружков Гудвеса. Наверное, от вида бледно-голубого неба, подернутого поволокой. Еще бы! Настоящего неба, в котором светит настоящее солнышко! И этот запах! Сойти с ума! Наверное, даже на родной матушке-Земле луга не пахнут лучше!

Как и в мрачных пещерах Кахор Нэ Роош здесь тоже валялись огромные куски пенолита, перемешанные с коричнево-черной землей — ее густо разбросало от удара звездолета. Но за них уже не цеплялся взгляд. Трава, зеленая трава, ходившая волнами от легкого ветерка — вот что занимало глаза и пускало сердце вскачь. А ниже по склону виднелась река, широкая, сверкающая в оранжевых лучах солнца. На дальнем берегу стоял лес, огромный — до зубчатой линии желтых скал.

Народ, выходивший из проклятого Кахор Нэ Роош спускался к берегу, таща кто тяжелую поклажу, кто раненых родных, товарищей. Справа от пролома в звездолете стоял сам Перец и с девяток к нему приближенных, но отвратная рожа Гудвеса пока еще нигде не мелькнула.