Голос Рыка - Мамаев Сайфулла А.

Но у планов есть одно свойство – их редко удается осуществить так, как было задумано. Едва Толик переступил порог своего нового дома, как у мамы нашлось для него множество поручений. Нужно съездить за продуктами, после этого папу необходимо свозить в офтальмологический центр, она же не может ни в коем случае пропустить встречу с иностранным инвестором, который изъявил готовность открыть в Москве современный роддом и подбирает для него персонал. Это было мечтой Веры Игоревны – хоть к концу профессиональной карьеры поработать наконец в такой больнице, где нуждающиеся в помощи действительно будут ее получать на самом высоком профессиональном и житейском уровне, где можно не бояться, что в самый неподходящий момент окажется, что нет необходимых лекарств или вдруг отключат свет, когда роженица лежит на операционном столе, а в барокамере недоношенный младенец.

Чего Толик не умел, так это прятать свои чувства. Огорченное выражение на его лице было мгновенно прочитано Верой Игоревной и истолковано ею так, как это характерно для всех родителей.

– Ну, конечно, когда нужно бегать по делам Толика, мама бросай все и носись по всей Москве! А когда отцу нужно помочь, когда… Да ладно, сама виновата! – с обидой произнесла Вера Игоревна. – Иди, катайся по своим делам, а мы… как-нибудь на метро доберемся. Обходились раньше без машины, обойдемся и сейчас.

– Мам, ну что ты…

Рык хотел попробовать договориться с мамой, объяснить ей, что сегодня они с Леной едут на день рождения, что он завтра обязательно отвезет всех туда, куда им нужно, но разве Вера Игоревна стала бы его сейчас слушать? По опыту прежних ссор Толик знал, если мама обиделась, то лучше ее не трогать. Ей необходимо время, чтобы отойти, успокоиться, тогда можно рассчитывать на понимание.

Но вот как раз времени-то у него и не было! До встречи с Леной оставалось минут сорок, а до Свиблово ехать и ехать! Толик просто не знал, что делать. Не может же он бросить маму в расстройстве и с легким сердцем отправиться на вечеринку!

Господи, ну почему у него все вечно идет шиворот-навыворот? Только что было такое классное настроение, и тут на тебе, получи подарочек! Кстати, о подарке. Надо же еще по дороге цветы купить… Рык в растерянности почесал затылок. Елки-палки, что же придумать? Как быть? И время поджимает, и родителей понять можно… Так, хватит стоять, решение где-то рядом… давай ищи.

Толик вышел на кухню, где сидел Максим Анатольевич. Отец читал газету, но, увидев сына, тут же ее отложил.

– Проблемы? – понимающе спросил он. – Бывает.

– Пап, ну какие проблемы, – Толик пожал плечами. – Просто нас с Леной пригласили на день рождения, я обещал, что мы приедем. Я же не знал, что у вас свои планы. Прихожу, а мне с порога… Я даже сообразить не успел, что и как, а мама сразу же в обиду ударилась.

– Бывает, – усмехнулся Максим Анатольевич. – Ты вот что, давай действуй по своей программе, раз дал людям слово, нужно его держать. А за мать не переживай, я ее беру на себя. Да и чего из транспорта проблему делать? И где? В Москве! Смешно! Возьмем такси да поедем.

– Папа!! Ты гений! – обрадовался Толик. Господи, да что это он, совсем тормозом стал! Компьютер компьютером, но сам ведь тоже соображать должен! – Пап, на такси поедем мы, а ты возьмешь машину!

– Да брось ты…

– Пап, пожалуйста! – Толик положил руку на плечо Максима Анатольевича. – Ты же всегда понимал меня… И сейчас понимаешь, я же вижу! Так будет лучше, маме тоже нужно помочь успокоиться. А такое решение удовлетворит всех.

Глаза отца и сына встретились.

– Когда ж ты у меня так хитрить научился? – с улыбкой спросил Максим Анатольевич. – Как будто только вчера из роддома тебя забирал, а сегодня… уже взрослый парень. Глядишь, завтра и женить тебя будем? Ладно, беги, не заставляй людей ждать себя… А с мамой я сам все улажу. Давай, сын, действуй!

Уколов недовольно посмотрел на часы. Где носит этих балбесов? Нет, не стоило их обоих отправлять, вдвоем у них вечно все не так. Друг на друга, наверное, рассчитывают, а в результате ни тот, ни другой мышей не ловит. Послал бы одного Георгия… или того же Митяя, все уже было бы сделано. И Зырянов был бы здесь, и они…

Ход мыслей Бронзового прервала телефонная трель.

– Да! – раздраженно бросил в микрофон Уколов. – Слушаю!

– Руслан, это Георгий! – Голем словно чувствовал, что Бронзовый разгневан и ждет объяснений. И не стал испытывать терпение Уколова. – Прости, что долго, но тут… Мы нашли целое гнездо! Да такое, что… Знаешь, лучше будет, если ты сам подойдешь посмотришь.

– А что там такого, чтобы мне смотреть? – Раздражение не покидало Бронзового. – У самих соображения нет, что делать? Много их там?

– Не знаю! Там ход идет под землю. Митяй слазил, так чуть не заблудился там. Целый лабиринт! Что горизонтальный, что вертикальный. Множество разветвлений… Мы одни просто не найдем их… Проще взорвать все к чертовой матери!

– Ну так и взорвите, – сказал Уколов. – Есть же специалисты! Вызовите, пусть поработают. Да что, мне учить вас?

– Руслан, ни взрывать, ни жечь нельзя, – возразил Сартов. – Лабиринт находится прямо под складом готовой продукции. Да и на взрыв соберутся журналисты, телевизионщики… Тут что-то другое нужно.

– Хорошо, сейчас подойду. Бронзовый отключил связь и медленно поднял глаза на Должанского.

– Твое счастье, что некогда мне. Было бы время, ты не меня, своего бога о смерти просил бы! – Уколов повернулся к Кокаколе. – Убей его.

Сериков вздернул голову и посмотрел на голема, словно не веря своим ушам. Как ни странно, его поразил, даже, можно сказать, ошеломил не сам смысл того, что сказал Уколов. В конце концов, смерть, как бы она ни была страшна, это естественный конец любого человека. Все равно когда-то придется умереть… Кому раньше, кому позже, но никого не минет старуха с косой. Филипенко вон только что умер… Серикова потрясло до потемнения в глазах даже не то, что на сей раз убить должен был он сам, – хотя он никогда еще не лишал человека жизни, внутренне был готов и к этому. И не то, что убить предстояло генерального директора ФАЗМО, благодетеля Кокаколы, которого он еще час назад готов был защищать от любых опасностей. Голос голема – вот что было самое страшное. Тихий, будничный, безразличный, уверенный, что сказанное будет исполнено. Голем произнес это так, словно заметил вдруг, что у Кокаколы расстегнута ширинка на брюках, которую надо бы застегнуть… И, что было еще ужаснее, Сериков подчинился. Внутренне проклиная себя, он достал свой ПММ, кстати, выбитый охране тем же Вадимом Александровичем, снял пистолет с предохранителя и взвел затвор. Все еще надеясь, что это простое испытание, что ему не придется стрелять и это только игра на нервах, Николай Николаевич поднял ствол и посмотрел на голема. А тот, словно ничего не замечая, повернулся и пошел к выходу.

«Засадить бы ему в спину!» – пронеслось в голове у Серикова, и он нажал на спуск. Как и учил Бронзовый, Кокакола стрелял в голову. Уколов на миг замер, потом повернулся, мельком взглянул на дергающееся в конвульсиях тело Должанского и с одобрительно-презрительной ухмылкой посмотрел на Серикова.

– А в тебе еще не все потеряно! – сказал голем. – Молодец… Если б ты не выстрелил до того, как я дошел до двери, я прикончил бы вас обоих. Ладно, пошли… посмотрим, что там у вас за… инкубатор.

Грязного, злого Георгия и Митяя, еще более грязного и злого, Уколов нашел там, где и ожидал, возле склада готовой продукции. А вот огромная яма стала для Бронзового полнейшей неожиданностью.

– Коля, вы здесь что, раскопки ведете? – Руслан повернулся к бледному Кокаколе, словно не замечая, в каком состоянии находится начальник охраны ФАЗМО. – Зачем здесь яма?

– Так с нее же все и началось, – ответил Николай Николаевич. – С этой ямы проклятой. В нее мой охранник попал… и с ума сошел.

– Коля, ты слышал, что я спросил? – Уколов посмотрел в глаза Серикову. – Я спросил, кто вырыл яму? И зачем?

– Да кто ж его знает, – ответил Кокакола. – Сами не имеем понятия… Утром приходим… и вот она. А вечером… не было.