Владыка (СИ) - Седых Александр Иванович
После короткого доклада следующему по инстанции начальнику, коротко зло буркнул:
— Ожидайте, гражданин Ронин. За вами придут сопровождающие.
Со стороны закрытых дверей с улицы слышалась какая–то суета, отголоски резких команд и звуки подъезжающих автомобилей. Однако никто в здание носа не совал.
— Товарищи вас проводят, — указав рукой на спустившихся по ступеням лестницы с верхнего этажа двух бойцов в форме НКВД, буравил странного гостя глазами, будто получше прицеливаясь, чекист.
— Милейший, не забудьте сделать памятную запись в книге гостей о моём посещении сего скромного заведения, — махнул ладонью на забытый дежурным журнал важный парагвайский деятель. — Этот визит войдёт в историю.
Поражённый наглым поведением невиданного гостя сержант покраснел от, в общем–то, верного замечания. Но ещё больше его вывело из себя странное поведение журнала, который упорно не открывался, словно его обложку придавила многопудовая гиря. Чертовщина исчезла лишь, когда высокая фигура в чёрном костюме, спереди и сзади конвоируемая бойцами НКВД, скрылась за лестничным пролётом.
Поднявшись на третий этаж, Алексей проследовал с провожатыми до комнаты секретаря, где у дверей в кабинет Ежова дежурили ещё двое охранников.
— Товарищ генеральный комиссар госбезопасности готов вас принять, — привстав из–за стола, указал рукой на входную дверь в кабинет начальника секретарь в форме капитана НКВД.
Сопровождающие Алексея бойцы остались в приёмной, усилив караул.
Алексей вошёл в кабинет. У дальней стены комнаты, за письменным столом, сидел невысокий, щупленький, ничем неприметный мужчина средних лет. Перед столом начальника одиноко жался простой деревянный стул с дугообразной спинкой, другой мебели, кроме массивного кожаного кресла хозяина и стального сейфа в углу, в скромном временном пристанище Ежова не было. Со стены, из–за головы грозного комиссара, сурово взирал с большого портрета вождь народов, словно подтверждая полномочия главы карательного органа страны.
Ежов даже не поднял головы от разложенных перед ним бумаг, усиленно создавая вид чрезвычайно занятого начальника. Он уже получил по телефону доклад о неудавшемся покушении на строптивого парагвайского лидера. Телохранители Ронина сработали безупречно, группа контролёров НКВД так и не поняла, откуда противник стрелял. Контролёры доложили, что враги устранили снайпера бесшумным выстрелом точно в середину лба, а двух наружных агентов методично, напоказ, нашпиговывали пулями, и, судя по звуку пистолетных выстрелов, отработали одиночным огнём из автоматической «парагвайки» ППФ‑1. Ещё передали, что хладнокровный Ронин, абсолютно уверенный в собственной службе безопасности, даже не обернулся в сторону пытавшихся нападать агентов.
А ведь всё было так хорошо задумано: специально выманили парагвайского атамана на встречу в неприметный квартал, и убийцу с подходящей биографией нашли. Конечно, Сталин был не в курсе всей конкретики операции, но Ежов, как верный сторожевой пёс, умел хорошо чувствовать настроение кремлёвского хозяина. Ронина следовало устранить, а выбирать методы — дело профессионалов. И вот теперь такой конфуз. Придётся задействовать запасной вариант, не столь радикальный, но тоже хорошо отработанный на партийных товарищах.
— Присаживайтесь, гражданин Ронин, — наконец оторвавшись от важных бумаг, соизволил обратить внимание на посетителя генеральный комиссар госбезопасности.
— Что–то стульчик ваш больно хрупкий, не ровен час, развалиться под моим весом, — подойдя ближе, опёрся рукой о жалобно заскрипевшую деревянную рухлядь рослый парагвайский бородач.
— Граждане потяжелее вас здесь сидели, и ничего — выдерживал, — иносказательно намекая на высокий статус прежних посетителей, краем губ усмехнулся всесильный комиссар.
— Такие тяжеловесы к вам, милейший, ещё не захаживали, — улыбнулся парагвайский великан и, положив широкие ладони на дужку спинки стула, перенёс массу тела вперёд.
Деревянная конструкция с громким треском разлетелась на отдельные части.
— Негожая рухлядь, жучки–короеды всё нутро подточили — пришла пора заменять, — небрежно отодвигая ногой обломки раздавленного стула в сторону, презрительно фыркнул испытатель прочности мебели. — Может, в вашей конторе есть покрепче конструкции?
Комиссар подтянул отпавшую челюсть и, пытаясь унять предательскую дрожь в руках, поднял телефонную трубку.
— Капитан, прикажите двум бойцам охраны занести ваше кресло ко мне в кабинет, — хриплым голосом отдал команду сконфуженный Ежов, до которого наконец–то дошла вся опасность встречи с парагвайским монстром. Ронин был способен одной рукой оторвать голову у комиссара.
Когда охранники занесли массивное старое кресло и установили напротив стола начальника, то хозяин их не отпустил, приказав встать на караул у выхода из кабинета.
— Ну, вот уже другое дело, — не обращая внимания на косые взгляды стражников, довольно уселся в кресло наглый гость. — Вам, товарищ Ежов, передали просьбу о встречи с моим старым товарищем?
— Я охотно устрою вам, гражданин Ронин, очную ставку с обвиняемым в государственной измене вашим старым революционным товарищем, — зло оскалившись, пообещал комиссар и величаво положил ладонь на толстую канцелярскую папку. — Но прежде, хочу указать и на вашу вину перед страной победившего пролетариата.
— Да у чекистов, я гляжу, пухлое дело на меня состряпано, — насмешливо глянув на внушительный том подшитых бумаг, отметил Ронин. — Занимательно будет послушать, но только, если долгое чтиво не отсрочит запланированную встречу.
— Я уже отдал распоряжение, доставить сюда заключённого, — успокоил наглого торопыгу Ежов. В присутствии двух плечистых вооружённых охранников он почувствовал себя уверенней. — А пока я выскажу обвинения, выдвигаемые лично против вас. Ещё в годы империалистической войны вы вместе с товарищами Артёмовым и Карпиным были завербованы японской контрразведкой, и в канун русской революции отправлены через Китай обратно к нам в страну. Здесь вы, господин Ронин, вступили в анархистскую банду батьки Махно и сражались против Советской власти. Перед окончательным разгромом анархистов, вы переметнулись в стан белогвардейцев и организовали эмиграцию белоказаков в Парагвай. Попутно продолжая антисоветскую деятельность, вы вступили в преступный сговор с «врагом народа» Троцким и заключили крайне невыгодный договор на поставку продовольствия по завышенным ценам. А ещё, шантажом советского правительства добились для десятков тысяч белогвардейских офицеров и анархистов освобождения от законной кары и вывезли их в Парагвай. В тридцатые годы вы продолжили в нашей стране спекуляцию продовольствием и финансовые аферы, а также наладили канал эмиграции в Парагвай «врагов народа» и шпионов.
— И какой же врун так перевернул мои героические подвиги? — скрестив руки на груди, иронично усмехнулся Алексей. — И почему в состряпанном деле забыли упомянуть, что я ещё восточный гипнотизёр, индейский шаман и маг–чернокнижник, способный давить клопов взглядом?
— Основным информатором следственных органов является ваш давний революционный соратник… — комиссар госбезопасности сделал драматическую паузу и поднял телефонную трубку: — Капитан, заключённого конвой доставил? Пусть вместе с ним заходят в кабинет.
Алексей уже давно увидел колдовским зрением рослую широкоплечую фигуру со скованными руками, но человек в соседней комнате был явно крупнее Фёдора.
Двое конвойных ввели заключённого и грубо подтолкнули ближе к столу комиссара. В небольшом кабинете стало тесно от пришлых.
— Гражданин Ронин, вы добивались встречи со своим старым революционным товарищем — вот таковой, — издевательски указал пальцем на закованного в наручники гостя Ежов. — Лев Николаевич Зиньковский, он же Лёва Задов, бывший начальник контрразведки Революционной повстанческой армии Украины, ближайший соратник батьки Махно. После амнистии анархистов в 1922 году, он проник в органы контрразведки ГУП города Одессы, а в последующем дослужился до оперуполномоченного иностранного отдела НКВД. В 1937 году был арестован и признан Румынским и Английским шпионом. Следствие по его делу длилось целый год, и в ходе допросов он сознался во всех эпизодах шпионской деятельности против Советского Союза и выдал всех подельников. Одним из его кураторов являлся некий парагвайский казачий атаман по фамилии Ронин, о чём имеются признательные показания разоблачённого шпиона Зиньковского. Гражданин Ронин, вы подтверждаете своё знакомство со старым революционным товарищем–анархистом Лёвой Задовым?
