Новый штамм (СИ) - Лим Дмитрий

— Ты тоже сожгла мой мешок, а, сучка?

— Мы сожгли все твое дерьмо. Захлопнись и иди!

— Как ты думаешь, я буду драться трезвым? Если это действительно зараженный, который дерется как человек, как, черт возьми, я должен победить? Разве вы не знаете, что во время кризиса люди могут проявить огромную силу? В новостях была одна дама, которая увела машину у своего ребенка! Люди от природы способны совершать такие подвиги, но их мозг подавляет их, потому что подобные действия наносят большой ущерб их телам. Зараженные не заботятся о повреждении своего тела! Зараженный намного сильнее обычного человека. Только потому, что они тупые и кусают руки, мы можем удерживать их, чтобы пронзить их головы и убить!

— Конечно, они немного сильнее обычных людей, но вчера мы отлично сдерживали их щитами, не так ли?

— И посмотри, сколько вас осталось, гребаный идиот!

Какая? Другие сильнее добычи? Это совсем не так. Я слабый. Такой жалко слабый. Перемещение тела — проблема. Я не такой Большой Другой, способный поднять добычу одной рукой. Я едва могу отталкивать других с дороги. Но если то, что говорит добыча, правда, разве это не значит, что другие, которых я пытался спихнуть, тоже сильны? Может быть, я от природы сильнее жертвы, даже будучи слабым другим, который не может конкурировать с другими? Один из них пытался прижать меня к земле. Они потерпели неудачу. Может ли жертва быть права? Если это правда, это не имеет значения. Это новое знание меня не касается.

Единственное, что я могу сделать, это продолжить то, что я уже делал.

Идея отправить трех наркоманов убивать умных зараженного была неплоха. Я просто не учел тот факт, что без наркотиков они были бы совершенно бесполезны. Первый умер, потому что не поверил, что это зараженный, и попытался с ним связаться.

Второй убедил третьего помочь ему, и они оба одновременно попытались атаковать. Один из них держал щит, другой — копье. Я не мог видеть, что произошло со своего наблюдательного пункта, но, судя по крикам «моя нога», я предполагаю, что умный зараженный проткнули ногу щитоносца и воспользовались тем, что произошло дальше, чтобы убить их обоих.

Итак, теперь мы находимся в дилемме. Никто не хочет быть тем, кто пойдет драться с умным зараженным. Нет никакой больницы. Даже когда больницы еще существовали, настоятельно не рекомендуется драться с грабителем ножом, потому что даже если вы выиграете, вы, вероятно, через несколько минут истечете кровью и умрете. Вдобавок к тому факту, что он без особых усилий убил двух человек, не получив травм, уверенность каждого в себе резко упала — не то чтобы они изначально были готовы стать добровольцами, но тем более сейчас.

— Как насчет того, чтобы сжечь здание? Вы знаете, люди все время шутили о том, что нужно сжечь дом из-за паука, но я думаю, что сжечь здание из-за умного инфицированного вполне стоит.

— Это нехорошо, — сказал вождь.

— Почему бы и нет? Нам все равно сегодня придется сжечь кучу тел. Почему бы нам не собрать их всех в хижине и не сжечь все вместе?

— Да, звучит как отличная идея. Так нам не придется собирать столько дров для костра. А так как нас осталось так мало, потеря одной хижины не будет такой большой потерей. Как только умный зараженный будет мертвым, все проблемы будут решены.

— Давайте сделаем это, шеф.

— Давай, шеф.

Честно говоря, это звучит не так уж и плохо. Конечно, мы потеряем здание, но мы убьем альфу, сожжем кучу тел и сэкономим много сил. Самое главное, никто не пострадает, кроме альфы.

Морально ли убивать кого-то столь же разумного, как человек? Это не имеет значения, потому что большая часть морали давно отброшена.

— Вы, ребята… — сказал начальник. — Это всего один инфицированный. Знаешь что, я сделаю это сам. Где мое копье?

— Ты не можешь!

— Кто-нибудь, остановите его!

— Шеф, если ты умрешь, как, черт возьми, мы будем выживать?

— Вы разработали лекарство, как вы можете бросить свою жизнь? Подумайте обо всем остальном, чего вы можете достичь!

Я не думал, что вождь все еще будет так любим после того, как привел столько людей на смерть. Должно было быть много недовольства, много гнева и безнадежности после того, как столько людей погибло в стаде.

Я думаю, что наркоманы, напавшие на нас в конце, сыграли важную роль; весь гнев по поводу смерти от зараженных, который был направлен на вождя, перенаправился на наркоманов, которые напали на нас, когда мы были в плачебном состоянии.

— Хорошо хорошо! Отпусти меня! На этот раз мы поступим по-твоему, — сказал вождь и вздохнул.

— Я все еще думаю, что мы должны убить его здесь и сейчас и, что более важно, вы, ребята, не хотите меня слушать или позволять мне делать это самому.

— Дело не в том, что мы не хотим слушать, а в том, что мы просто думаем, что в данном случае вы ошибаетесь. Обычно ты прав, но иногда даже самые умные люди ошибаются.

Шеф снова вздохнул.

— Хорошо, посмотрим. Вэл, выбери пятерых раненых и оставайся здесь, чтобы присматривать за комнатой на случай, если умный зараженный решит уйти. Остальные соберут тела и занесут их внутрь. Изначально я хотел, чтобы раненые собирали дрова, но поскольку вместо этого мы сжигаем здание, нам не нужно столько дров.

— Хорошо.

Кажется, я выбираю, кто работает, а кто нет. Я укажу на тех, кто отчаянно спрашивает меня глазами.

— Ты, ты, ты, ты и… Ира.

— Ира ранена? — спросил начальник.

Даже Ира изучала себя.

— Ага. Повреждение головного мозга. Будет лучше, если она останется здесь, со мной.

— Что?!

— Это была шутка. Я имею в виду, шеф, а если зараженный выйдет наружу? Я не хочу сражаться с кучей калек. Ира и я очень хорошо работаем вместе.

— Это справедливое замечание, — сказал шеф. — Хорошо, так мы и поступим тогда. Выходим, есть куча работы.

Мне повезло, что я ранен. Мне не нужно таскать трупы.

Они гноились день и ночь. Мы прошли через гарнизон, проткнув голову каждому трупу, чтобы убедиться, что никто не заразился, но это все равно неприятная работа, даже если она не опасна. Что касается борьбы с умным зараженным, все, что нам нужно сделать, это сложить первые несколько тел перед дверью шкафа.

Если бы наркоман был прав и инфицированный обладал сверхчеловеческой силой, это все равно не имело бы значения. Впрочем, если зараженный решит вырваться прямо сейчас, то я бы испугался, но мы держали наши голоса относительно тихо. Я не думаю, что он мог услышать нас через дверь.

К счастью, зараженный не вышел, и люди снаружи уже принесли три тела. Наша раненая команда — и Ира — подтащили их к двери туалета.

— Мы забаррикадируем его, так что у него точно нет шансов сбежать.

Привезли еще одну группу тел, и мы тоже их сложили. Мы не могли поднять их до потолка, но мы подняли их достаточно высоко, чтобы закрыть дверь из виду. Следующими телами мы прижали их к основанию миниатюрной башни, стабилизировав ее фундамент. Интересно, заметил ли зараженный? Изнутри доносились какие-то царапающие звуки. Может, ел. Он не должен был ничего заметить, верно?

Добыча блокировала меня.

Было много звуков, ударов, скрежета. Я попытался открыть дверь. Но она не сдвинулась с места. Немного света, что исходило из щели под ним, исчезло. Что-то блокировало это. Добыча, они не хотели, чтобы я уходил.

Они планировали держать меня здесь вечно? Уморить меня голодом до безумия? После того, как я убил двух новых жертв, которые пришли, другая жертва, должно быть, хотела бежать. Но зачем им бежать со своей территории, если они знают, что я не покину своего узкого места? Для них имеет смысл заблокировать меня.

Вот почему, я буду копать. Пол твердый.

Нет смысла копать яму вниз, а потом обратно. Я срублю стену. У меня есть инструмент для резки дерева. Стены сделаны из дерева. Просто и наверняка. Это немного громко. Думаю, добыча заметит. Но даже если они это сделают, что они могут сделать? Прийти, открыть, чтобы остановить меня? Они уже показали, что не собираются этого делать. Как только я создам дыру, я смогу использовать его как узкий проход, так как дверь заблокирована. Я не знаю, насколько легко жертве разблокировать его. Но если добыча хочет поймать меня внутри, я должен отреагировать соответствующим образом, вырваться наружу.