James Swallow - Немезида
Работая в спешке, он запустил коррекцию карт на основе изображений, поочерёдно поступающих от крыс с орлами, и исключил из рассмотрения те участки здания, которые были повреждены гражданской войной, атаками повстанцев и безрассудными бомбардировками Астартес. Но вокс-помехи были настолько сильны, что порождали проблемы даже с импульсной передачей пакетов данных, и в этих условиях обновление информации занимало слишком много пикосекунд. Если ситуация ухудшится, ему, возможно, придётся пробросить настоящие физические линии связи.
А новая неприятность была уже на подходе. Рои сетевых мушек, которые он выпустил при входе в здание, посылали сообщения лишь в единичных случаях. Инфраструктура космопорта была повреждена настолько сильно, что все внутренние провидческие системы и видео-пиктеры бездействовали. Тариэлю придётся надеяться на своё вспомогательное восприятие.
Он задержал дыхание, вслушиваясь в шелест грязного ливня по битому стеклу окон в крыше над головой и в шум стекающей воды, разбивающейся о повреждённую каменную кладку. И тогда, очень отчётливо, Тариэль различил звук падения каменного обломка, потревоженного неудачно поставленной ногой.
В тот же миг прекратили поступать данные от одной из наблюдательных крыс в наружном коридоре, а остальные грызуны засуетились в поисках укрытия и считываемые величины их уровня адреналина взлетели вверх.
Инфоцит очутился на ногах до того, как успел себя остановить. Пропавшая крыса ранее обозначила свою позицию как находящуюся всего в нескольких сотнях метрах от места, где он сейчас стоял.
"Я устрою так, что никто и никогда не подберётся так близко, чтобы меня убить". В голове всплыли слова, сказанные им Келлу, и кожа Тариэля покрылась испариной. Будь он проклят из-за своей дурацкой самонадеянности. Двигаясь так быстро, как только осмеливался, он покинул своё импровизированное укрытие и ускользнул через дыру в упавшей стене. На ходу он услышал, как над головой взлетели псибернетические орлы.
Тариэль передёрнулся, проходя через пелену дурнопахнущей воды, капающей вниз откуда-то сверху, и спустился с выступа на выступ, очутившись в атриуме. Он быстро осмотрелся вокруг: зал был сконструирован по образцу внутреннего дворика. Здесь были галереи и балконы, частью декоративные, а частью нет. Благодаря глазам одной из птиц, он заметил участок, ограниченный сзади крепкими стенами, и три различных пути подхода и отхода. Сильнее запахивая своё пальто, он двинулся к нему через тени, быстро и стремительно, как его учили.
Он наколотил на бегу последовательность команд, запускающую импульсный генератор, и послал несколько десятков тестовых сигналов вживлённой в его собственное тело вокс-бусине. Ответом был лишь статический шум. Сейчас, в первый раз в своей жизни, он почувствовал, что остался один, хотя он и совершал свой забег в компании изображений, передаваемых имплантированными в черепа его животных микро-пиктерами. Крошечные образы теснились вокруг его предплечья, паря в миазмах гололитических помех.
Он уже почти пересёк дворик, когда из полумрака над его головой беззвучно вывалился Гарпун и приземлился на корточки поверх перевёрнутой каменной скамьи. Лицо из красной плоти, серебряные клыки и чёрные глаза осмотрелись и нашли его.
Тариэль был настолько потрясён, что отпрыгнул назад на шаг, и каждая мышца его тела вздрогнула от неожиданности.
– Что это тут у нас? – пробормотал убийца. В Тариэля вперились пустые незрячие глаза. Голос, однако, был почти человеческим и в нём звучала нотка недоумения, как будто чудовище не знало, что ему делать со стоящим перед ним трясущимся, тощим человечком.
А вот теперь пришёл страх, сильный и свинцовый, угрожавший раздавить Тариэля – а вместе с ним и прозрение, пронзившее инфоцита как пуля. Он роковым образом обнаружил себя, и не из-за уловок превосходящего его противника, а потому, что допустил типичную для новичков ошибку. Падающий камень, потерянный сигнал – всё это не значило ничего. Стечение обстоятельств. Совпадение. Но инфоцит всё-таки побежал. Он совершил смертный грех, который не мог быть отпущен ни одному Ванусу – он неправильно интерпретировал данные.
Почему? Потому что он позволил себе думать, что может этим заниматься. Прошедшие дни, проведённые им в обществе Виндикара, Каллидус и Кулексус, Эвёрсора и Вененум, – они убедили его, что он может работать "в поле" точно также, как он делал это из секретных бункеров клана. Но Фон Тариэль всего лишь занимался самообманом. Он был самой интеллектуальной персоной Отряда Ликвидации – так почему же он проявил такую поразительную глупость? Тариэль ругал самого себя. Что вообще могло заставить его подумать, что он был готов к миссиям, таким как эта? Как могли его наставники и директора бросить его на произвол подобной судьбы, как они могли так задёшево разбрасываться его драгоценными умениями?
Он обнаружил себя. Показал свою слабость до того, как началось сражение. Гарпун издал горловой звук – возможно, зарычал – и шагнул вперёд.
Из россыпей каменных обломков на краснокожего урода со всех сторон выпрыгнули наблюдательные крысы с обнажёнными клыками и выпущенными когтями, а сверху, размахивая оправленными в металл крыльями, на убийцу спикировали два псибернетических орла с растопыренными когтями. Подневольные Тариэлю животные уловили импульсы страха, которые истекали из его мехадендритов, и отреагировали соответственно.
Руки Гарпуна взлетели вверх, отшвыривая прочь хищных птиц, и он насмерть затоптал одного из грызунов когтистой ногой. Остальные крысы когтями продирали себе дорогу наверх по отвратительному, похожему на сырое мясо туловищу чудовища. Ещё одна из них была пожрана, когда на животе Гарпуна открылся рот и перекусил её пополам. Последняя была сокрушена в сжатом кулаке.
Псибернетические орлы, кружившие над рогатой головой убийцы, размахивавшие крыльями и полосовавшие его когтями и армированными титаном клювами, продержались немногим дольше. Они нанесли несколько кровавых царапин, но не смогли избежать выросших из рук Гарпуна мускулистых отростков, которые опутали их и задушили.
Убийца швырнул тельца птиц на пол, любопытство уступило место злости, но что касалось Тариэля, тот использовал задержку к своей собственной выгоде.
Инфоцит швырнул в Гарпуна короткий пузатый цилиндр, вытащенный им из внутреннего кармана, и бросился прочь в противоположном направлении, неуклюже упав на развалины стола. Уродливый убийца с быстротой молнии схватил предмет – гранату. Когда они сделали перерыв, чтобы перевооружиться на "Ультио", Тариэл вернулся к ящику с боеприпасами, которые он представлял Йоте во время их путешествия к Дагонету.
Гарпун обнюхал предмет и отпрянул с фыркающим выдохом. От того несло вонью умирающих звёзд. Он с омерзением отшвырнул его прочь – но недостаточно быстро.
Устройство взорвалось с оглушительным монотонным хлопком, и двор внезапно заполнился мерцающей серебряной пеленой металлического снега.
Убийца повалился на колени и начал кричать.
4
Его психику обдирали заживо. Неимоверно острое лезвие снимало слой за слоем с сознательной части его ума, кровившей густо-красными мыслями. Пытка была близнецом той боли, которой хозяин наказывал Гарпуна всякий раз, когда тот осмеливался ослушаться; усомниться; потерпеть неудачу.
Во всём были виноваты частицы в воздухе – они причиняли ему страдания, причём убийца даже не представлял, что такое было возможно. Мультичастотное псионическое излучение било от каждой чёртовой крупицы сверкающего порошка, окуная его в море лезвий. Ротовые сегменты Гарпуна распахнулись, и звук, который вырвался из его груди, был булькающим криком боли. Его нервы жёг призрачный огонь, невидимый невооружённому глазу. В незримых сферах имматериума, ударная волна пилила по бессчётным нитям, которые связывали убийцу с его эфирной тенью. Демоническая шкура плющилась так, что на ней выступала кровь, терзая заключённую в ней истинную плоть Гарпуна в попытках оторваться и унестись в пустоту.
Корчащийся Гарпун упал, но, к счастью, воздействие начинало спадать – но медленно, чересчур медленно. Он увидел бледного никчемного человечка, который уже приковылял в пределы его досягаемости. Его неуклюжая фигура выглядывала из-за укрытия.
Гарпун жаждал сожрать его заживо. Убийцу переполняла потребность ответить ударом тому, кто причинил ему боль. Ему хотелось царапать, рвать и терзать, пока от этого идиота не останется ничего, кроме лохмотьев мяса...
нет
Слово пришло как удар далёкого колокола, разносясь по бурлящей поверхности исстёганного болью разума Гарпуна. Тихое поначалу, оно с каждым моментом звучало всё громче и ближе, и настойчивее, чем раньше.
