Алексей Ефимов - Война в потемках
Оператор прервал связь.
— Знаешь, я верил, что оно придет, — сказал Анмай, одеваясь.
— Что?
— Время платить.
* * *В Центральной царило подавленное настроение. Анмай сохранял невозмутимый вид — но все его внутренности словно стянулись в тугой узел. Остальным наверняка было не лучше. Все их внимание было приковано к экрану, на котором двигалась точка чужого звездолета. Он тормозил, собираясь выйти на стационарную орбиту.
Анмай разгуливал по залу, заложив руки за спину. Все Стражи были приведены в боевую готовность. Кибернетики спешно составляли программу, позволявшую фокусировать поле про-Эвергета в соответствии с данными орбитальных наблюдателей. В страшном напряжении проходили мучительные часы. Звездолет все ближе и все медленнее подходил к их планете. Струя альфа-частиц, бьющая из жерла его реактора, возмущала атмосферу, озаряя сплошной покров туч небывало яростными сполохами полярного сияния.
Облетев их мир, пришелец, наконец, замер неподвижно по отношению к его поверхности, в двадцати тысячах миль от Уарка, между планетой и Бездной, в точке либрации. Он не посылал никаких сигналов, не посылали их и здесь — в эфире царило тревожное молчание. Анмай понимал, что им невероятно повезло — за две тысячи лет их истории к Уарку никогда не приближались межзвездные корабли. Вот только радости это ему не доставляло, совсем наоборот.
Вдруг по Центральной пронесся удивленный крик. Намеренно, а может, и случайно, но пришелец оказался возле одного из спутников-наблюдателей с телевизионной камерой и они могли хорошо его рассмотреть.
Освещенный бледным светом туманности корабль был виден сбоку, — мрачное, даже зловещее сооружение длиной в милю, совсем не похожее на те стройные конструкции, которыми Анмай управлял в своих мечтах.
Он жадно разглядывал звездолет. Тот был массивен, холодного, сине-серого, какого-то чужого цвета. Воронкообразно расширенную на обоих торцах трубу прямоточного термоядерного реактора охватывало восемь толстых колец магнитов, — они фокусировали в нем плазму и защищали корабль от излучения Бездны. Тусклое сияние электронов радиационного пояса планеты, попадавших в их поле, словно бы обтекало его. Между катушками магнитов размещались венцы круглых резервуаров с топливом. Воронку на переднем торце окружали трубы синхротронных рентгеновских лазеров — они ионизировали межзвездный водород, позволяя чудовищным магнитам направлять его в жерло реактора в радиусе нескольких сотен миль. Вэру сразу бросилось в глаза, что внешняя часть третьего от носа кольца вращается — это был обитаемый отсек, и там находился экипаж.
Ему очень хотелось узнать, как такой корабль гасит ход — при торможении бьющая из сопла струя гелия должна была рассеивать водород, а его бортовые запасы не казались особенно огромными. Скорее всего, в качестве тормоза служило сверхмощное магнитное поле корабля — оно действовало в частично ионизированом газе туманности, словно гигантский парашют.
Едва Анмай взглянул на показания магнитометров, его сердце забилось от радости. Мощность магнитного поля «гостя» составляла миллиарды гаусс — он не мог правда понять, как можно достигнуть этого. Уровень насыщения в любом доступном материале был в тысячи раз ниже. Такая технология позволяла немедленно приступить к строительству Эвергета. Вот только, судя по конструкции звездолета, там не могло быть ничего подобного. Но Вэру не успел обрадоваться этому — изображение вспыхнуло, разлетелось на части и исчезло.
На экране с бешеной скоростью замелькали, рассыпаясь и строясь, призрачные узоры. Столь же внезапно изображение восстановилось. Но оно было совсем другим — перед ними была рубка чужого корабля. Одновременно ожили динамики дальней видеосвязи, но разобрать слова было нельзя. Все в Центральной потрясенно застыли.
Рубка вполне подходила к зловещей конструкции звездолета — просторное помещение с ребристыми стенами из того же синевато-серого металла, с редкими лампами, заливающими его зеленовато-белым светом. К ним лепились какие-то странные приборы и целые созвездия однотонных экранчиков. Мгновение спустя внимание Вэру переключилось на находящихся в ней существ.
И его сердце замерло на целую секунду.
* * *Он был готов увидеть самые невероятные создания, подробно описанные в «Темной Сущности», но это были файа. Когда-то были — невероятно истощенные, словно бы высохшие существа с обрубками рук, кончавшихся наборами непонятных инструментов и головами, наполовину состоящими из металла. А в центре зала парили — именно парили, ни на что не опираясь — две толстых, желтовато-белых туши, невероятно похожих на личинок каких-то омерзительных жуков. Вот только эти «личинки» были в упряжи — к ней были пристегнуты какие-то блоки, камеры, сложенные сейчас манипуляторы — и, безглазые, смотрели на него.
В одно мгновение он понял все. «Темная Сущность» не лгала — и он, и все ему подобные не более чем случайно выжившие потомки беглых рабов. А вот эти богомерзкие твари — и есть истинные хозяева всех и всего.
Вэру душили ненависть и страх, но пока что он не мог поверить, что Советники предстали перед ним наяву. Они, несомненно, видели его — что бы ни заменяло им зрение — по системе видеосвязи и смотрели на своих одичавших рабов с таким же презрением, с каким сами файа смотрели на пустынных лемуров — выродившиеся подобия людей. Анмай понял, что сама разница в их уровне развития — несчетные тысячелетия свободного развития миров, открытых просторам Вселенной, — означает конец их жалкой, вторичной, уничтожившей себя цивилизации. Другие тоже это поняли. Они, низко пригнувшись, бросились прочь — в несколько секунд Центральная опустела. Вэру остался один, — если не считать неподвижно застывшей Хьютай. Он замер в растерянности — и в то же мгновение на них обрушился удар.
Когда экраны внешнего наблюдения залил ослепительный свет, он понял, что труба реактора звездолета Альянса, с ее сверхмощными магнитами, одновременно была чудовищным орудием — лазером на свободных электронах. Луч диаметром в двести метров вмиг прошил тучи и ударил прямо в Цитадель Хаоса. Под неистовым напором света, более твердого, чем сталь, колоссальное бронированное сооружение вспыхнуло и исчезло в сиянии радиации, мгновенно превратившись в плазму. На его месте вздулась огромная полусфера испепеляющего пламени. Пол Центральной мягко ушел у Вэру из-под ног — амортизаторы работали, но он мог представить, что творится снаружи. Ударная волна крушила купола и антенны телескопов, вышибала ворота авиационных ангаров, сминая и разбрасывая взрывавшиеся самолеты. А пламя все не гасло. Судя по всему, мощность лазера была равна мощности водородной бомбы — только взрыв был непрерывным. Он видел, как хлынувшие из раскрывшихся люков потоки бешено пенящейся воды стремительно заливали зал про-Эвергета — сработала антисейсмическая защита.
Луч продолжал вгрызаться в плато, рассекая мили скал, как масло. Анмай понял, что никакая глубина укрытий не спасет от этого оружия. Он не знал, сколько времени потребуется лазеру, чтобы превратить весь Хаос в море расплавленного камня — часы или минуты — но жить ему явно осталось недолго.
Его охватила холодная, беспощадная ярость — желание уничтожить Советников, неважно, возможно это или нет. Анмай подошел к пульту управления Стражами. Программа на случай нападения извне была уже составлена, ему оставалось только активировать ее…
Индикаторы замигали, подтверждая захват цели, и вдруг погасли — заряды взорвались еще до того, как Стражи были наведены на корабль. Анмай не знал, как они это сделали, но понял, что ему осталось лишь одно.
Подойдя к пульту управления про-Эвергетом он остановился, вспомнив, что программа еще не готова. Впрочем, будь она и готова, это бы не помогло ему — все компьютеры Центральной одновременно сошли с ума.
Анмай знал, какой риск связан с использованием ручного управления столь могущественной силой, но выбора у него не осталось. Чувствуя, как под ногами качается пол, он уселся у пульта. Его ладони быстро порхали по клавишам. Он не мог точно определить координаты корабля Альянса, и подводить к нему сферу поражения приходилось наугад — приборы не действовали и лишь на главном экране застыли равнодушные туши Советников — для них все его усилия были бессмысленной испуганной возней умирающего, загнанного зверя. Наверху бушевало ослепительное пламя — даже отблесков луча было достаточно, чтобы камень на склонах скал начал плавиться.
Анмай зафиксировал координаты и с замиранием сердца включил про-Эвергет. В то же мгновение его словно вывернуло наизнанку — фокусировка была неточной, но в условиях непрерывного землетрясения другой она и не могла быть. Советники дернулись, их рабов охватила лихорадочная активность — они явно поняли, чем их атакуют, однако его прицел был неверен.
