Сергей Джевага - Родная кровь
— Хоть это хорошо, — произнес я. — А кто будет в засаде?
— С этим труднее, — нахмурился Тох. — Оставили самых искусных лучников и арбалетчиков из наемников. Еще кое-кто из сознательных граждан прибился. Твоего друга тоже туда отправил.
Я заколебался. Лека жалко. Хоть и не будет участвовать в рукопашной, но… Если что-то не получится, мой друг будет заперт в одной из квартир, как в ловушке.
— Ты бы его вообще прогнал, — попросил я.
— Беспокоишься за друга? — догадался брат. — Извини, не прогоню. Бойцов и так мало, каждая пара рук — на вес золота.
Я пожал плечами, налил еще кофе. Пододвинул к себе блюдо с мясом и отломил краюху хлеба. Надо подкрепиться. Кто знает, когда в следующий раз доведется вот так поесть. И доведется ли вообще.
— А как насчет жителей Гента? — спросил я с набитым ртом. — Если обратиться к ним, воззвать к голосу разума?..
На лице Тоха появилось такое брезгливое выражение, будто он наступил ногой на коровью лепешку.
— Ты о чем, Эскер? — сказал он кисло. — Я взывал к этому голосу не одну неделю. Трусливые псы, а не люди. Пускай сидят по домам и дрожат за свои жалкие жизни. Плевать! Если мы победим, я им устрою сладкую жизнь. Если проиграем, они ощутят на своих поганых шкурках ласковый хлыст скифрцев.
— Ясно, — произнес я и подытожил: — Значит, таков расклад. Пожалуй, лучший из всех возможных в нашей ситуации… Ты ешь, Тох, ешь. Я за завтрак кучу золота отсыпал. Не дай впустую пропасть.
— Аппетита нет, — пожаловался двоюродный брат. Взял с блюда утку, посмотрел, как на ядовитую змею. Подумал и в три укуса съел вместе с костями. — Впрочем, ты прав, надо подкрепиться перед боем.
Я спрятал улыбку, попробовал пару салатов. Тох, пока болтал, успел съесть больше половины того великолепия, что притащил слуга. Братец и в хорошем настроении никогда не отказывался подкрепиться. А когда нервничал, аппетит возрастал многократно.
По молчаливому соглашению мы оставили разговоры и с удвоенной силой взялись за поглощение пищи. Я еще раз убедился, что аппетит приходит во время еды. Так разошелся, что не заметил, как съел кашу и почти всю колбасу. Закусил изумительно приготовленными салатами и запил несколькими чашками кофе. Тох налегал больше на мясо и птицу. Ведь он хищник, а в трансформированном состоянии нужно гораздо больше энергии. Краем глаза я увидел ошеломленную физиономию слуги. Он сидел в углу и завороженно смотрел, как мой брат поглощает еду. Глаза парня с каждой минутой все больше округлялись, а челюсть отвисала все ниже.
Мы закончили с завтраком. Тох подобрал крошки, бросил в рот. Порыскал взглядом по столу, но, не обнаружив больше съестного, грустно вздохнул.
— Пойдем на пороге постоим, — предложил брат. — Погода прелесть. Воздух пить можно.
Я кивнул, повесил на плечо сумку и прицепил к поясу меч. С удивлением отметил, что для меня становится привычным носить оружие. Помнится, летом было жутко неудобно таскать клинок. Тяжелая железяка била по ногам, путалась в одежде. А теперь настолько свыкся, что меч стал почти частью тела. Вообще человек такая тварь, что быстро привыкает к любым неудобствам. В этом, наверное, и кроется секрет нашей живучести. Эльфы нас вообще паразитами считают, вроде саранчи. Сами могут жить лишь в древних лесах, где много зелени и чистый воздух. В мире нет ни одной расы, обладающей чертами людей. Если вдуматься, то видно: человек словно вне природы. А это наводит на странные мысли о том, что мы лишние в мире.
Тох подобрал щит и вразвалку пошел к выходу. Топал, словно громадный тролль, сыто икал. Я догнал, подождал пока протиснется в проем. Вышел сам и прикрыл дверь. В зале царила полутьма, рассеиваемая лишь тусклым золотистым светом светильников. А теперь глаза заслезились от яркого и радостного солнечного света. Воздух и правда был чудесный, напоенный запахами свежести и мокрой земли. Такой бывает лишь ранней весной, когда ледяные оковы зимы отступают и природа оживает.
Я поморгал и осмотрелся вокруг. Город выглядел чистым и умытым. Стены зданий мокрые, окна сверкали, подмигивали солнечными зайчиками. В ближайшей лужице купались воробьи. Задорно чирикали, плескались. Толстые голуби с удивлением посматривали на баловство мелюзги, важно и сыто урчали. На миг показалось, что ничего и не произошло. Таким я помнил Гент в более счастливые времена. Когда был студентом, бегал на занятия. Прыгал по лужам и улыбался только потому, что хотелось улыбаться… Иллюзия разрушилась в тот момент, когда мимо прошел отряд бойцов в тяжелых доспехах. В руках такие же огромные щиты, как у Тоха, и длинные стальные копья, чем-то напоминающие вязальные спицы. Командир что-то крикнул моему брату, махнул рукой.
— Я скоро! — ответил Тох.
Брат пошарил на поясе и достал из маленького мешочка неизменную трубку. Долго возился, осторожно досыпал табак, уплотнял толстым пальцем. Лицо серьезное, будто решал жизненно важные проблемы. Но наконец-то справился, раскурил трубку. На меня налетело облачко ароматного дыма. В носу отчаянно зачесалось, и я оглушительно чихнул.
— Будь здоров! — доброжелательно прогудел брат.
— Буду, — пообещал я.
Посмотрел на Тоха и невольно улыбнулся. Брат походил на толстого домашнего кота, что обнаружил в кладовке неплотно прикрытую крынку со сметаной и нализался от души. Жмурился на яркое солнце, попыхивал трубкой. Вот таким я помнил его по детству, когда мы сидели на речке с самодельными удочками. Тох втихую от родителей курил и посвящал меня, младшего, в таинства отношения с девчонками, просто философствовал и шутил.
Тут меня что-то насторожило. Я ощутил, как в воздухе сгущается напряжение, давит на грудь и сжимает тисками голову. Солнце сверкало в каплях чистейшей воды, стекающей с крыш, чирикали нахальные воробьи. Но ветер стал холоднее. В нем явственно почувствовалась влага. Я огляделся и увидел на горизонте плотные черные тучи. Пока далеко, но ветер дул оттуда. Значит, скоро хлынет дождь или пойдет снег. Скорее дождь, слишком уж тепло…
— Эскер! — позвал брат.
Я обернулся и наткнулся на серьезный взгляд карих глаз.
— Да? — отозвался я.
Тох пыхнул трубкой, но дым закончился — весь табак выгорел. Брат выбил трубку о стену трактира, бережно спрятал на поясе. А потом глянул на меня и спросил:
— Ты со мной?
Я сделал задумчивое лицо. Но не выдержал и улыбнулся. В душе возникло странное ощущение, словно это когда-то уже было. «А ведь выбор я сделал давно, — промелькнула быстрая мысль. — В тот момент, когда отправился на границу. Но просто боялся признаться себе. Ведь выбор — это свобода. А мне до жути хотелось побыть хоть немного рабом, оправдаться и отмахнуться от той ответственности, что несет в себе решение каждого свободного человека».
— Конечно, Тох! — воскликнул я. — Куда ж я денусь от брата?..
Глава 14
Небо низко нависало над головой, давило свинцовой тяжестью. Тучи были черные и сердитые, молчаливые. Быстро пожрали лазурное поле, спрятали солнце. Я подспудно ожидал раскатов грома, но их не было. И от этого становилось еще хуже. Хотелось грохота и сверкания молний — они бы не так пугали, как эта тишь. Лениво и неспешно шел дождь, шелестел косыми холодными струями, делал мир бесцветным, серым. Порывистый ветер бросал водяную морось то слева, то справа, бил в лицо колючим ледяным кулаком. Громко хлопали полотнища стягов. Влага тянула их к земле, превращала гордые символы в обычные мокрые тряпки. Сквозь ровное шуршание дождя я слышал позвякивание доспехов, вздохи и шепот людей.
Большой цельнометаллический щит оттягивал мне левую руку. Опустить бы, но под ногами жидкое болото. Потом просто не вытащишь из вязкой грязи. Холодные ручейки дождя просачивались за воротник куртки, стекали по груди. Штаны давно промокли, а в сапогах хлюпала вода. Холод карабкался вверх, словно настырный котенок, впивался острыми коготками в кожу. Лоб стягивал тесный шлем. Он выстыл почти сразу, теперь жег, словно льдина. Жаль, без него нельзя. Капюшон не пробьет никакая стрела, но кости черепа тонкие и хрупкие — не выдержат удара.
Я чувствовал рядом тела воинов. В спину тыкался чей-то щит, наплечники скрипели о доспехи других солдат. Перед глазами маячила толстая шея ратника. Солдат беспокойно вертел головой, охал и ахал, простуженно сопел, чихал. Осторожно переступал с ноги на ногу. Внизу хлюпало и чавкало, плескало на сапоги холодной жижей.
Мы стояли уже с полчаса, ждали воинство империи. Позади, шагах в пятистах, высились стены города. На мой взгляд, довольно далеко, но выбор невелик, другой такой выгодной позиции не нашлось. Мы были на вершине холма, дорога на Лугар спускалась в овраг. Не такая узкая, как хотелось бы, пройдут враз двадцать воинов. Но по обе стороны густые заросли. Деревья стояли стволом к стволу, в просветах колючий терновник. Скифрцам придется атаковать лишь в этом месте. Можно найти и обходной путь, но уйдет драгоценное время.
