Олег Синицын - Астровойны
В который раз паладин с беспокойством глянул на одинокую фигуру на стене и увидел, что Рап пришел в движение. Пытаясь разобрать, что изменилось, он потерял контроль над боем и пропустил прицельный выстрел.
Сгусток плазмы ударил в плечо, развернул и бросил Шахревара на спину.
Доспех лопнул, раскаленные края вонзились в мышцу. Шах сорвал пробитую пластину и торопливо ощупал рану. Легкое прикосновение вызвало острую боль.
Группа орков бросилась к раненому паладину, чтобы добить. Несколько штурмовиков обступили его, загородили своей броней и открыли по нападавшим шквальный огонь. Уничтожить группу они не смогли — орки сразу прикрылись портативными щитами, — но сумели оттеснить ее и рассеять. Это дало Шахревару десяток секунд, чтобы прийти в себя.
Он перекатился на бок, несколько раз глубоко вздохнул. Превозмогая боль, вновь попытался прощупать астрал, но вместо мертвенной, глубинной силы Рапа вдруг почувствовал невыносимую горечь. На память пришли братья по Ковчегу, Артур Мудрый с почерневшими белками и сама обитель паладинов, оскверненная и разграбленная.
— Думан! — произнес он в микрофон. — Думан, ответь!
— Мы уже в селении. Еще немного!..
— Думан, в форте два сенобита! Натас тоже там! На секунду Думан задержался с ответом.
— Значит, они оба взлетят на воздух.
Думан отключился. Шах посмотрел на форт. Сенобит стоял на том же месте, но поза его изменилась. Левая рука переместилась к животу. Паладин был уверен, что демон сейчас заталкивает в себя крюк, добиваясь невыносимой боли.
Чем больше боли, тем больше сила.
Ему был хорошо известен этот постулат сенобитов. Понимая, что столкновение неизбежно, Шахревар начал потихоньку втягивать в себя энергию белого карлика. Беда состояла в том, что солнце Пограничной системы давало слишком мало энергии. Ничтожно мало по сравнению с тем, что получал Рап из массива черных дыр.
Правая рука сенобита приподнялась; пальцы разошлись, ухватив невидимый шар. Он не указывал на батальоны штурмовиков, не указывал в сторону прорвавшегося отряда. Создавалось впечатление, будто Рап вытягивал что-то из-под ног, из основания стен.
Шахревар вновь погрузился в кратковременный транс, и в него ворвались образы боли и страдания, напускаемые Натасом. Второй сенобит загораживал действия первого.
— Проклятье! — воскликнул паладин сквозь зубы. Орки вдруг начали отступать, хотя для этого не было причин. Огонь со стен ослаб. Штурмовики двинулись вперед. Подобное развитие событий не нравилось Шахревару. Солдат Союза заманивали, заставляли подойти ближе.
— Вперед! — пронесся по шлемофонам голос командира полка. — Вперед, батальоны!
«Северный Хозяин»
Канал связи ожил совершенно неожиданно. Оператор некоторое время таращился на строку «Гея. Корневой штаб», затем передал вызов Савлу.
Не спавший двое суток, едва держащийся на ногах, комендант активировал перед собой окно.
— Вот это да! Траян? Как вы пробились к нам?
— Установили передатчик в одной из приграничных систем. — Траян с тревогой разглядывал бывшего сокурсника. — Как ваши дела? Я не могу связаться с флагманом!
— Флагман уничтожен. Вместе с адмиралом Стилихоном и штабом флота.
Траян удрученно замолчал.
— Чем вам помочь?
— Уже ничем. Мы идем в прорыв в Нижние миры. Либо погибнем, либо сохраним флот. Но с нами Ганнибал!
— Ганнибал? Он у вас?
— Главнокомандующий снова с нами, хотя сенобит Игнавус жестоко покалечил его. — Савл обратил внимание, как Траян смутился при этих словах. — Мы попытаемся сохранить Пограничный флот. Ваша задача — сохранить остатки Крестоносного флота. Нужно уничтожить реперную точку в системе Диких Племен и не допустить туда орков. Так сказал Ганнибал.
— Я сделаю это, — пообещал Траян.
— Полагаю, президенту следует начать немедленную эвакуацию мирных планет. Ибо Бутылочное Горлышко больше не принадлежит нам, и черные армады вот-вот хлынут в Верхние миры.
— Президент покончил жизнь самоубийством. Администрация в растерянности, управление Союзом парализовано. Но я передам ваши слова Великим Семьям. Только они пытаются что-то сделать.
— Что ж, удачи вам, Савл.
— И вам, Траян.
— Да, последнее… Одна высокопоставленная особа желает срочно поговорить с Серафимой Морталес. Нам известно, что сиятельная дочь находилась на Ковчеге Алых Зорь…
— В настоящее время местонахождение Серафимы неизвестно. Но на «Северном Хозяине» находится ее пресс-секретарь.
— Сейчас я передам вашему оператору код связи. Пожалуйста, немедленно соедините этого человека с пресс-секретарем Морталес. Вопрос очень серьезный.
Белый массив стены нависал над головой. Окутывающая форт голубоватая пелена ныряла в землю, деля селение на две части — за силовым полем и вне его. Думан поведал брату, что полярность поля односторонняя: оно защищает от проникновения снаружи и пропускает все, что выходит изнутри.
Даймон прижался к мягкой пружинистой поверхности. Задрав голову, он с интересом разглядывал уходящий в темное небо купол. В нескольких ярдах от него двое инженеров специальными дисковыми ускорителями прорезали в пелене отверстие. Два взвода прорвавшихся штурмовиков окружили участок.
Думан стоял в стороне и внимательно оглядывал окрестности. Присутствия сенобитов он не заметил. Вместо этого повсюду виднелись сгоревшие и порушенные дома. И чем больше Думан глядел на разоренное селение, тем большей ненавистью он наполнялся к оркам и тем, кто их послал.
Наконец инженеры закончили работу и отошли в сторону. В необъятном силовом щите зияла узкая прямоугольная дыра, сквозь которую можно было пройти только одному человеку.
Первым в отверстие проскользнул Думан, настороженно озираясь по сторонам. За ним младший брат, не выпускающий из руки Могильщика. Следом остальные штурмовики.
Они бежали колонной по пустой улице между развалинами домов. Две полуторатонные бомбы тащили за собой на антигравах. Чем глубже бойцы проникали в селение, тем шире открывалась картина разрушений. Некоторые дома стояли без крыш, некоторые с упавшими стенами и дырами в фасадах. На обочине дороги валялись скрюченные и обугленные останки животных.
Дважды попались обескровленные тела, облаченные в форму солдат Гарнизона. Одно было изувечено до неузнаваемости и порублено. Второе — распято на воротах головой вниз.
Думан почувствовал, что гнев переполняет его.
Наконец над развалинами появилась накренившаяся башенка церкви. При виде ее Даймон вспомнил, как они с Баструпом пробирались по заброшенному кладбищу, а орк рассказывал о могучих престолах, стоящих на страже Десигнатора. Он подумал, что такая сила сейчас очень бы пригодилась. Впрочем, все это мечты. Уничтожать форт придется не престолам, а людям, которые бежали сейчас рядом с ним.
Он еще подумал, что, оказавшись в форте, может встретиться с убийцей отца. Шахревар не велел думать о нем, но Даймон не мог. Его гнев никуда не исчез, а жажда мести оставалась все такой же яростной. Но любая мысль о сенобите вызывала в теле нервную дрожь и обволакивала липким страхом. Еще живы воспоминания о том, как ледяные пальцы опустились в его уста и превратили в раба одним движением.
Если ему доведется столкнуться с Рапом, он не сможет с собой совладать. И Даймон на ходу стал вспоминать, что в таких случаях советовал отец. И будто наяву услышал его спокойный голос:
— Зверь может быть огромным. Зверь может быть невероятно сильным. Его сила превосходит твою, возьми хотя бы ластодонта, который затопчет тебя и не заметит… Ты должен бояться зверя. Обязан. Но не позволяй страху проникнуть в твои члены. Ты должен загнать страх себе в душу и обратить в азарт, в желание выйти из схватки победителем. И чем больше зверь, чем сильнее он — тем сильнее твой страх, а значит, сильнее азарт и желание победить. Когда ты почувствуешь это, твое тело вытянется в едином порыве. И мышцы нальются силами…
Юноше пришло в голову, что сенобит, какой бы мощью ни обладал, по сути и есть этот зверь, огромный и сильный. Это можно использовать. Можно…
Умом Даймон понимал наставления отца. Только ноги почему-то продолжали трястись в коленках.
Наконец перед ними появилась церковь. Разрушения ее не затронули; Думан решил, что суеверные орки побоялись осквернять символы человеческой религии. А еще странным казалось то, что на всем пути не попалось ни одного врага и прекратился огонь со стен. Помня предупреждение Шахревара, он попытался заглянуть в иные сферы, но натолкнулся на стену боли и плача, в которой было нетрудно узнать сущность второго сено-бита.
А затем в голове Думана раздался толчок.
Он остановился, единственный из всего строя. Младший брат бросился к нему, но крестоносец уже взял себя в руки.
