Элона Демидова - Метро 2033. Отступник
– Слушай мою команду, – правитель указал на ближайшую из многоэтажек, – там останутся двое, вместе с обозом и рабами. Забаррикадировать двери и окна, чтобы ни одна тварь не проникла. Разведопераций не производить. Раненые на вашем попечении.
Сорок минут спустя поредевшая и слегка деморализованная армия царя Антона продолжила продвижение к Запретной зоне. Теперь, получив от противника неожиданный и жестокий урок, отряд продвигался гораздо медленнее, внимательнее проверяя дорогу на предмет растяжек, на каждом повороте ожидая засаду или еще какой-нибудь неприятный сюрприз. Ирина шла в центре авангардного отряда, и ее чувства работали на пределе. Ощущения от мелких животных она отметала сразу же, но достаточно крупные звери врезались в сознание отчетливыми тускло-светящимися пятнами. Вот красно-коричневое мерцание на краю восприятия – гигантский птеродактиль, парящий над их головами. Сейчас он летел достаточно низко для того, чтобы девушка смогла поймать импульсы крылатого монстра своим внутренним радаром. Где-то сбоку, на заводской территории, мимо которой сейчас проходил отряд, копошилось нечто слабо уловимое, бледно-серое. Какие-то гигантские черви. Ирина была почему-то уверена, что они не опасны, ибо неплотоядны. А вот впереди поблескивали желтым сиянием дикие собаки. Много собак. И сквозь них будто пробивалось оранжеватое свечение другого существа. Человек… или нет… там только псы…
– Стойте! – громко шепнула брюнетка.
Четверка окружающих ее воинов мгновенно подчинилась.
– В чем дело? – Антон подошел к видящей.
– Там, – Ирина потерла начинающие ныть виски, – много собак… и я не уверена… может… еще кто-то есть… слишком много собак… они забивают…
– Сканируй вни-ма-тель-ней! – в голосе царя прорезывались стальные нотки.
– Мне нужен отдых, – взмолилась брюнетка. – Хотя бы полчаса… не могу больше…
– Ладно, – прорычал Антон, – иди к замыкающим. Даю тебе пятнадцать минут.
Теперь отряд продвигался по шоссе с разбитым асфальтом, параллельно железнодорожным путям. С обеих сторон дорогу зажимали заросли высокого и густого кустарника, пестревшего цветами, а вознесшиеся к небу тополя бросали темные полосы тени.
Правитель со «Стечкиным» наизготовку шел во второй линии авангарда.
«Неплохое место для засады, когда преимущество огнестрельного оружия не столь очевидно, – думал Анатолий, продвигаясь следом за царем. – Нужно как можно быстрее преодолеть этот опасный участок и выйти на улицу Ленина. Она шире и дает простор для маневра. Там у дикарей уже не будет никаких шансов… или почти никаких».
Вот впереди показались собаки. Заметив солдат, они застыли в нерешительных позах, принюхиваясь и оценивая нежданную добычу. Наконец, сообразив, что такое большое число людей им не по зубам, стая сорвалась с места, заливаясь недовольным хриплым лаем.
Дальше сквозь листву маячил железнодорожный переезд. Он был пуст, и разросшиеся кроны деревьев в некоторых местах смыкались над ним, образуя причудливо вырезанную живую арку. Вокруг царила мертвая тишина. Оставалось пройти мимо проржавевших шлагбаумов, а там уже будет относительно открытая и неплохо простреливаемая местность. Нога одного из солдат ступила на рельсы, и тут раздался свист. Воин отпрянул, схватившись за горло, из которого торчала стрела. Солдаты сразу же попрятались за деревья, кто-то открыл пальбу.
– Отставить! – выкрикнул Антон и щелкнул затвором.
Правитель остался на дороге один. Вглядываясь в листву, он был напряжен до предела, готовясь среагировать на малейшее движение.
– Попробуй еще раз, – обращаясь к невидимому противнику, полушепотом проговорил бывший капитан. – И это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни.
Просить неизвестного снайпера долго не пришлось – стрела просвистела рядом с ухом Антона, который, отклонившись корпусом, резко вскинул руку и выстрелил. Послышался короткий вскрик, хруст ломающихся веток, а потом глухой звук падения. Правитель бросился в чащобу. Вскоре он вынырнул из кустов с юнцом, которого тащил за шкирку. Ноги паренька безвольно волочились по земле, оставляя кровавый след.
– Скоро сдохнет, сучонок, – констатировал царь. – Бедренная артерия прострелена.
Побледневший Илья шевелил бескровными губами, невидящий взор мальчишки был устремлен куда-то вверх, казалось, он не замечал окруживших его врагов, а разговаривал с кем-то далеким и нездешним.
– Где остальные дикари? – грозно спросил Антон.
Но юнец не обратил никакого внимания на вопрос. Тогда царь с силой тряхнул умирающего.
– Где чертовы мутанты?! Отвечай!
Вдруг узкие зрачки паренька стали округляться, на мгновение взгляд сделался осознанным, он посмотрел на своего убийцу так, как обычно смотрел на всех – с болезненной пытливостью.
– Я слышу тебя, – промолвил Илья, улыбаясь, – но не слушаю.
Сразу же после этих слов, зрачки нуклеара сузились до невероятно тонких полосок, и он потерял сознание.
– Черт! – с досады правитель двинул паренька по лицу.
На Илью этот удар не произвел никакого впечатления, он продолжал беззвучно шевелить губами и наклонившись совсем низко к лицу паренька Антон разобрал слова:
– Саша, братик, я не смотрю, но я вижу тебя… вижу, братик… вижу…
К царю подошел Алфераки.
– Что с ним делать? – спросил начальник гвардии.
Антон хотел сказать что-нибудь вроде: «Оставьте его, сам сдохнет», но у правителя вдруг возникло опасение, что дикари могут оказаться чрезвычайно живучими, поэтому он отдал приказ:
– Добить и бросить. Собаки тоже жрать хотят!
* * *Каур лежала на крыше длинного многоэтажного дома и наблюдала за улицей через прицел автомата. Над ее головой и плечами Олег заботливо соорудил небольшой домик из картонной коробки, чтобы свет разгорающегося дня не помешал прицелиться. Сверху дорога казалась широкой серой полосой, обрамленной густыми кронами деревьев. Мулатка терпеливо ждала противника. У нее был всего один выстрел, а потом надо было как можно быстрее сбежать по лестнице и покинуть дом. Прикрывать ее отход вызвались Олег и вождь.
Прошлые две ночи и весь день девушка только тем и занималась, что практиковалась в стрельбе одиночными, а также собирала и разбирала автомат. Валерий Кислов не ошибся, Каур действительно оказалась прирожденным стрелком, и два рожка драгоценных патронов не были растрачены впустую. Она попадала в мишень с невероятных расстояний, так что Олег только таращился и качал головой, с восхищением признавая, что за столь короткий срок ученица превзошла учителей. После недолгого совещания вождь и шаман решили, что право решающего выстрела будет отдано нуклеарке.
Но что такое тренировка по сравнению с настоящим заданием? Сегодня, когда противник приблизится, необходимо быстро обнаружить цель и попасть в нее с дистанции в четыреста метров. Второй шанс вряд ли будет предоставлен. Олег утверждал, что среди бойцов обязательно будет молоденькая жрица-видящая, которая безошибочно сможет отыскать спрятанных в Запретной зоне нуклеаров. И потому очень важно убить девушку, сколь бы не казалась она юной, невинной или даже знакомой.
Поднялся ветер. Он дул с умеренной силой на юго-запад, практически перпендикулярно расчетной траектории полета пули, что намного усложняло задачу стрелка. Ведь вчерашние тренировки происходили почти при полном штиле, а сегодня нужно будет делать поправку на движение воздуха. Мулатка не только знала об этом из объяснений Олега и вождя, но и чувствовала такие вещи интуитивно. Она ведь неплохо стреляла из лука, хотя, может быть, и чуть хуже некоторых жительниц Лакедемона.
Наконец, показались первые силуэты врагов. Они были пока еще плохо различимы из-за прикрывающей дорогу листвы.
Если бы не кроны деревьев, если бы не ветер, если бы не большое расстояние, если бы стрелять приходилось не с крыши, то, наверное, уничтожить какую-то девчонку не составило бы труда. Но как много этих «если бы»!
Каур совсем не заботил тот факт, что стрелять придется не в мужчину. Она знала, что палец ее не дрогнет, что убьет она расчетливо-спокойно, не испытывая угрызений совести. Как говорит шаман, у смерти и рождения один исток, а значит, не о чем здесь и рассуждать. Потому что сзади дом и беззащитные дети, потому что многим еще предстоит погибнуть, потому что Саша уже мертв.
На доли секунды мулатка провалилась в воспоминания пятилетней давности. С самого раннего возраста Каур знала, что очень сильно отличается от других детей: темный, почти черный цвет кожи не у всех вызывал просто любопытное удивление, и сверстники давали ей это понять каждый день. Девочка старалась прятаться, но ее всегда находили и, порой задразнивали до слез: «черная мартышка», «угольная грязнуля» – так звучали самые ласковые прозвища. Но было одно место, куда не отваживались заходить даже отчаянно-дерзкие гонители: Городская Библиотека. А там красивый темноволосый юноша, с задумчивыми глазами, похожий на прекрасного принца, вручал ей какую-нибудь книжку с картинками, и слезы высыхали.
