Мария Круз - Странник
Вот и край крыши. Подполз к нему аккуратно, оглянувшись, сместился боком так, чтобы на одной линии от меня к ресорту за спиной оказывалась очередная вентиляционная будка — так на фоне по-прежнему светлого неба силуэт моей головы не проявится. До противника отсюда шестьсот метров, но кто знает, через какие приборы оттуда наблюдают? Осторожность лишней точно не будет — ведь для хорошего снайпера дистанцию в шестьсот никак большой считать нельзя. Вполне можно и в башку попасть.
Все, залег. Проверил связь со всеми, запросил обстановку и теперь замер, наблюдаю. Ни у кого никакого движения, у всех все тихо. И у меня тихо.
Вспомнил: где на записи видел мутные пятна? Дальше на север, два небольших, отсюда довольно далеко, я их не чувствую. Пятен не чувствую, а вот то странное ощущение так никуда и не делось. Ослабло вроде немного. Или нет? Черт его разберет, все это слишком тонкие материи, если говорить об «интенсивности смутных ощущений» — какое там из них смутнее, а какое нет. И чувствую я все же не пятно. Я не знаю, как это сформулировать, но… вот пятна и тварей я именно чувствую. Как радаром определяю, знаю, что вот там, скажем, тварь, а вон там пятно, например. А то, что ощущаю сейчас, — это скорее тяга к чему-то, как зов, что ли, как будто ниточку привязали к чему-то внутри меня и легонько-легонько за нее тянут. Мол, иди сюда, посмотри, тебе это нужно.
Точно нужно? Да точно, пожалуй. Потому что не посмотрю — и потом буду мучиться мыслью о том, что пропустил что-то очень-очень важное. Что-то, что важнее всего остального. А может, и нет, но я так об этом и не узнаю.
Угрозы, кстати, я со стороны этого не ощущаю. Хотя могу и ошибаться — что-то сильно я на свой «радар» надеяться стал, можно и облажаться таким манером.
Ладно, сейчас я здесь не за этим. Попытается банда ночью уйти? Может, отчего им не попытаться? О том, что их обнаружили, вполне можно догадаться. Активность вокруг, постоянно в воздухе то вертолет, то самолет… может, просто ищут, а может, уже и обнаружили. Я бы на их месте исходил из того, что все же обнаружили. Но это уже не страшно, нам есть чем их удержать на месте, а дальше подойдут подкрепления — и на этом для бандитов все закончится. Для них при любом исходе все закончится. Должно закончиться, ничего другого они не заслужили. Ни суд здесь не нужен, ни приговор, ни палач. Они сами себя приговорили, нам остается только закончить все это. Обязаны мы закончить.
Черт, вот это странное ощущение — как взгляд в спину, напрягает и отвлекает. Может это как-то быть связано с присутствием банды? С их «цирками»? С убийством пленных? Со скоплением такого множества убийц в одном месте, в конце концов? Что здесь?
Закрыл глаза, досчитал до десяти, мысленно рисуя каждую цифру красным на черном фоне, вроде как-то успокоился, сосредоточился на главном опять. Еще раз: банда — главное. Поэтому расслабиться надо и опять сектор за сектором осматривать раскинувшиеся корпуса отеля в тепловизор. Не отвлекаться, лишнего не думать, сосредоточиться на задаче. Все остальное потом, время еще будет, если сейчас не нарвусь, — тогда и разберусь. Покатаюсь по окрестностям, поищу, что здесь к чему, — и пойму, сейчас нечего отвлекаться.
Что там? Да все то же самое, тихо. Пару раз заметил светлые пятна в окнах, один раз совсем светлое — похоже, кто-то просто руку к стеклу приложил или лицом прижался. Есть активность, но незначительная. Но там они, там, никуда не делись.
Ну что, будут они ждать атаки, или все же пойдут на прорыв? Я бы на их месте… черт его знает, что бы я делал. Все же попытался бы уйти в лес, там есть надежда ускользнуть. Носиться же по пустому мертвому городу и промзонам вокруг — дело бесперспективное, все равно рано или поздно найдут. А при прорыве хоть какая-то надежда появляется, пусть и не слишком большая. А вообще не надо было им в нас стрелять, так бы и жили себе здесь как хотели. Не зря их главарь сам голову стрелку отрезал, только это надо было сделать до выстрела, а не после.
А вообще пошел бы на прорыв именно сейчас, когда в небе не слышно ни вертолета, который ушел на базу с неисправностью, ни самолета, который к вылету не готов.
Именно сейчас.
И угадал — банда пошла на прорыв минут через двадцать после того, как меня посетила эта мысль. Думаю, что они готовились к такому прорыву заранее — умудрились вернуть к жизни машины на стоянке у ресорта. Время для этого у них было — мы же не сразу начали их искать, поначалу сами сидели на аэродроме в обороне. Понятно, что они хотели переждать наше присутствие и уехать, а потом просто поняли, что переждать не удастся. И сейчас, когда хотя бы в небе ничто не висело, рванули на прорыв.
Я видел в прицел, как распахнулись двери двух общежитий и целая толпа людей разом бросилась к стоянке. Белых людей на темно-сером фоне. Много людей, десятки, разбившись на малые группы, и каждая группа к своей машине.
— Внимание всем, вижу активность в ресорте! Всем полная готовность! — схватился я за рацию.
Я сейчас единственный наблюдатель, в небе никого.
— Всем машинам выдвинуться на дистанцию эффективного ведения огня, огонь по готовности, на поражение, — продолжал частить я в микрофон, тут же получая подтверждения того, что стрелять уже готовы все.
И пусть стреляют.
Все же большого порядка в попытке прорваться со стоянки не было. Машины рванули с места кучей и просто попытались сначала вырваться на шоссе, но вокруг их силуэтов вдруг начали вспухать ярко-белые пятна гранатных разрывов — в них ударили из «марк-девятнадцатых». Я сначала не разглядел, откуда ведется огонь, в темноте ориентироваться сложнее, но когда сверкнули хлысты пулеметных трасс, а ослепительные точки рикошетов пошли в небо, увидел позиции «гантраков».
Окутался вспышками разрывов и загорелся один пикап, сразу за ним второй, кто-то пытался отстреливаться, присев за машину, я видел вспышки автоматных выстрелов, но сразу несколько пулеметов и автоматических гранатометов давили сопротивление со всех сторон. Люди между машинами метались, падали, бежали, стараясь укрыться в редколесье, но без какого-либо успеха, потому что все просматривалось с «гантраков» во все стороны, а непрерывный плотный огонь с трех сторон не давал никому даже занять позиции для сопротивления. Боя не было, было истребление, быстрое и беспощадное. Такое, какого банда заслуживала. Бой им не положен, их удел — бойня, когда их истребляют как бешеных животных.
Кто-то все же прорвался, просто по закону больших чисел. Я видел со своего места два пикапа, несущихся, не разбирая дороги, меж деревьев. В них тоже стреляли, но похоже было на то, что до леса они все же доберутся. Их не преследовали, а два пулемета с «гантраков» били им вслед, причем не без результата: в тепловизоре хорошо видны были вспышки от попаданий. Не все доедут до леса, а даже если кто-то и сумеет сбежать на этих двух машинах — все равно почти вся банда будет истреблена.
Движение в районе северо-западного угла промзоны я увидел совершенно случайно. Не знаю, как эти трое сумели добраться дотуда. Возможно, помогло то, что двигались они пешком, в то время как все внимание атакующих приковано было к машинам. Как-то они добрались до совсем небольшого участка вполне густого леса, и там я их пропустил. И если бы просто случайно не посмотрел направо именно сейчас, когда они перебегали от ряда машин к штабелю металлических труб, то они бы так и ушли. Как толкнул меня кто-то в спину — мол, глянь вон туда, повернись.
Три быстро двигающихся силуэта, перебегающих от укрытия к укрытию. Также, как я сам сюда шел. До них метров двести с моей позиции, причем сейчас я выстрелить уже не успеваю, они укрылись за штабелем, а мне надо еще придвинуться к краю крыши.
Стрелять?
Одного, скорее всего, я смогу свалить. Двое уйдут — там есть куда спрятаться, укрытий сколько хочешь. И тогда они сразу оторвутся, потом гоняться за ними в этом лабиринте… или еще они за мной погоняются.
Зачем это мне? Почему я спокойно смотрел на те две машины, что прорвались к лесу, а вот эти трое пеших…
Потому что мне показалось, что я одного узнал. Рослый, с бритой головой, мощного сложения. Может, именно что показалось, видел я его все же издалека, мельком и в тепловизор, но, может, и нет. Скорее всего нет, не показалось, я его хорошо запомнил с того раза, когда он отрезал голову незадачливому снайперу.
А я же в него попал, так? Двумя пулями? Но «попал» вовсе не означает «убил», в меня уже тоже «попадали». В бронежилет. И почему я, болван, не мог сразу сообразить, что на нем может быть броник под курткой? Привык к открыто носимым военным плейт-карриерам и забыл, что на них свет клином не сошелся? А пули у меня охотничьи, пустоголовые, пробивная способность у них никудышная, откровенно говоря, они плющатся и разрушаются на любом препятствии.
Не убил — увидел, что тот упал, и остался доволен. Хотя у меня и времени на проверку не было тогда, так что нечего себя материть.
