Василий Звягинцев - Фазовый переход. Том 1. «Дебют»
– Дональд, как у вас обстоят дела?
Келли начал было докладывать в подробностях, хотя за сутки мало что произошло, кроме расписанных по пунктам и согласованных пропагандистских мероприятий. Ну, еще и кое-что, связанное с «трагической гибелью» Кэтлин Мэйден. Полиция на самом деле ничего не могла раскопать, намекающего на теракт или отрицающего таковой. Контрразведка – тем более. Их в основном учили подгонять факты под заранее утвержденные выводы, а по куче исковерканных обломков, все еще полностью не поднятых со дна реки, определить причину катастрофы – не их профиль. Там авиаинженерам, экспертам-трассологам, пиротехникам и паталогоанатомам месяц нужно только на предварительные исследования. И то при условии, что не будет хорошо спланированного противодействия.
Зато пресса и телевидение захлебывались. «Русский след» был объявлен сразу, теперь в ход шли архивные материалы про все подобные деяния царской разведки, ВЧК-ГПУ-НКВД-МГБ (названия все звучные, непонятные, как раз во вкусе обывателя нужной степени возбудимости и внушаемости). На пару дней накала заготовок хватит, а там еще что-нибудь придумаем.
Так и сказал Келли Сарториусу. И еще добавил, что его несколько удивляет полная индифферентность русской дипломатии и средств массовой информации. Понятно, что в Москве сейчас царит кровавый террор и никакая оппозиция нос из-под веника высунуть не решается, но ведь и официозные, просто лояльные к власти издания молчат, как будто им рты скочем заклеили. Очевидно, такая команда поступила – игнорировать клевету до тех пор, пока власть не сообразит, что же ей делать. По принципу «Любое ваше слово может быть использовано против вас». Или еще проще – «Ноу коммент», да и все.
– Слушайте меня внимательно, Дональд, – медленно и веско произнес Сарториус. – Все отменяется. Вы поняли – отменяется…
– Не понял, – тупо ответил Келли. – Что отменяется? Как? Почему?
– Неужели вам платят деньги за умение задавать сразу так много вопросов? – прозвучал саркастический голос. – Я был уверен – за выполнение распоряжений. Спрашивать – не ваша прерогатива. Но раз вам уже заплачено – повторяю медленно и раздельно: отменяется – все! Вам следует просто вернуться к своим непосредственным обязанностям. Не думать больше ни о конфликте с Россией, ни о кампании против президента, ни о совместных действиях с дамами, которые вам так не нравятся. Лучше всего – вообще обо всем забудьте. У вас есть один прямой начальник – президент Соединенных Штатов. С этого момента – вы его верный слуга. Почти как мой. Исполнять все, что он прикажет. Вы поняли – все! Вежливость, компетентность, послушность, лояльность. Это отныне ваш девиз. Ничьи больше указания, мнения, посулы и угрозы вы не должны принимать во внимание. Ничьи – генпрокурора, верховного судьи, Папы Римского. Кроме моих, конечно, и лиц, мною специально уполномоченных. Запомните пароль и отзыв. Когда его услышите – считайте, что перед вами я собственной персоной.
А то, что вы договорились о встрече с Паттерсоном, – вдруг сменил тему «босс», – это правильно. Поезжайте немедленно и объясните ему то, что услышали от меня. Никакого конфликта нет и не ожидается. У председателя комитета начальника штабов есть один Верховный главнокомандующий – президент. Только его прямые указания, отданные в письменном виде генералу, следует исполнять. Находящиеся в пределах трехчасовой досягаемости от Вашингтона мобильные части привести в состояние повышенной боеготовности. На случай не войны с Россией, а внутренних беспорядков, которые могут спровоцировать безответственные элементы. Свой годовой оклад содержания генерал Паттерсон в виде премии за беспорочную службу получит на свою «личную» карточку в течение ближайшего часа. Объясните ему это. Надеюсь, он вас поймет правильно и нам не придется случайно потерять столь ценного и авторитетного специалиста. Ваше жалованье от моего Фонда с этого момента удвоено. Я доступно объяснил? Повторять не надо?
– А как же?.. – вице-президент не удивился, что «хозяин» уже знает о только что состоявшемся разговоре с генералом. Это было в порядке вещей. Он хотел спросить, что делать с редакторами и владельцами средств массовой информации, работающими сейчас, что называется, на износ, использующих все самые грязные и недопустимые что с юридической, что с профессионально-этической точки зрения приемы. Но такая им на днях пришла команда, отменяющая все законы и принципы, кроме безоговорочного исполнения приказа.
Собеседник на той стороне провода понял, что обеспокоило Келли. Не придется ли ему отвечать за чужие грехи. Средства массовой информации до сих пор принято считать «четвертой властью», неподконтрольной даже и президенту, не говоря о «вице». Что это давно не так – кому положено знают. Но вдруг, случайно, кто-то из медиамагнатов забыл об этом ненадолго?
– Не ваша забота. Все, кому положено, получат соответствующие инструкции. Вам понятно? – снова переспросил Сарториус.
– Понятно, – промямлил в трубку Келли, абсолютно ничего не понимая, но твердо зная, что когда «босс» говорит подобным тоном, нужно исполнять, не задумываясь. Прикажет немедленно прыгнуть вниз головой с крыши небоскреба – придется прыгать, уповая на то, что это тоже элемент «общего плана» и его подхватят в воздухе и переправят в нужное место. В худшем случае он просто разобьется вдребезги об асфальт, тротуары или крыши проезжающих внизу автомобилей. Но хоть смерть будет быстрая и куда менее неприятная, чем то, что ждет его в случае неповиновения.
С лицами, допущенными к высшим тайнам, проводились инструктивные занятия, на которых разъяснялись все выгоды от ревностного несения службы и отрицательные последствия нерадивости, злоупотреблений своим новым положением и прямого предательства.
Выгоды были более чем очевидны – пожизненно гарантированная карьера (правда, лишь та, что будет предопределена свыше), иммунитет от любых возможных в жизни государственного деятеля или бизнесмена недоразумений и случайностей, заоблачные оклады, премии, бонусы и иные блага жизни.
Например, только что, судя по словам Сарториуса, Келли стал богаче на сто миллионов долларов. Причем сумма эта не облагалась налогами и не должна была попасть в поле зрения каких угодно контролирующих органов – хоть финансовой разведки, хоть Комитета по этике государственных служащих и выборных лиц. Этой трансакции просто не увидят, как не увидят и того, каким образом используются средства со специальных счетов специальных лиц.
Значит, сейчас же придется с неукротимым энтузиазмом и беззаветностью поворачивать руль на сто восемьдесят градусов. Хорошо, что лично ему это особых трудов не составит. Он не успел совершить никаких необратимых действий, и даже таких, за которые ему пришлось бы не отвечать даже, а просто оправдываться, хотя бы в узком кругу соратников по гольф-клубу.
