Иван Катавасов - Иная реальность
Связь была изумительной, и брат-близнец по имени Мефодий увлеченно рассказывал тетке Марфутке, как он трудится торговцем электротоварами и предлагал купить у него новый пылесос. Статный и ладный ухарь-купец фермерше приглянулся. Вот и поднесла она ему чарочку перцовой сорокаградусной. Братец-эффектор выпил, вкусно крякнул и закусил свежим огурчиком, а удаленный администратор Кирилл, сидевший на бережку реки на подножке "лендровера" поймал снайперскую пулю левым виском.
Научный тык, мать твою! Полскальпа сняли, гады. Падаем на бочок и перевязочку. Кровищу смоем потом. Ништяк, с одним глазом тоже можно воевать, друг мой Горацио Нельсон-Даян-Кутузов. Кто на ны? Ждем-с. А вон и наши! Леон, отсекай партизаней от леса! И бей сзади поглуше, но руки-ноги-головы не грызть. Идут, молодчики. А мы их из пулеметика по ножкам, чтоб не бегали. Работаем.
Сначала двойник обработал рану антисептиком, затем толсто и туго перевязал голову основного тела. Кость была задета, но не слишком, хотя в голове у контуженного Кирилла бухало, как в пустой бочке. Затем Леон с эффектором раненого командира, потерявшего-таки сознание от потери крови, удобно уложили на разложенные сидения, закинули в машину два партизанских трупа -- добру не пропадать и вернулись на ферму. А там Леон доложил начштаба Вирте о ранении и контузии командующего. Разъяренная Вирта примчалась через сорок пять минут за рулем "хаммера", как танк перепрыгивавшем через ухабы. Тормоза заскрежетали, и из машины выскочила косматая эриния со скрюченными пальцами. Прежде всего, по виноватым ушам огреб Леон. Зная, что нет ему ни прощения, ни оправдания, униженный и оскорбленный пес вынес побои стоически и от пинков не уворачивался. Вторым под раздачу угодил без вины виноватый эффектор, получивший страшенный удар в промежность. Затем глаза богини мщения опять мстительно сузились, она рванулась к "лендроверу", выбросила трупы на землю и тому и другому размозжила башку из своего крупнокалиберного кольта. В последнюю очередь Вирта взялась за глупо улыбавшегося Кирилла, прислонившегося забинтованной головой к дверному косяку и с любопытством наблюдавшего за страшной местью. Каждому свое. Наверное, поэтому любимому мужчине достались только слезы, упреки в неосторожности и нежные поцелуи.
-- Скажи мне, мой маленький, где у тебя болит? Мамочка сейчас поцелует и все пройдет. Не плачь, пожалуйста.
Плакать Кирилл вовсе не собирался, в отличие от Вирты, ничего не видевшей из-за слез. Иначе бы она, как слабая женщина, ему безусловно врезала по сопатке за самодовольную ухмылку сильного мужчины-победителя. Насладившись триумфом, Кирилл принялся успокаивать любимую женщину, утверждая, что находится в полном порядке. Вирта ему не поверила и тотчас превратилась в сестру милосердия. Исследовала рану, обработала ее контактно и бесконтактно, сделала повторную перевязку и заявила, что раненого надо немедленно подвергнуть регенерационным процедурам в стационарных условиях. Но так как по плану дозорным предстоит патрулировать до восьми часов пополудни, военврач Вирта займется лечением раненого командира позднее при первой возможности.
-- А сейчас вам надо поспать, товарищ командир! Спи, мой любимый!
Кирилл действительно заснул и очнулся лишь в своей постели в царскосельском блокгаузе наутро следующего дня. Проснувшись, он даже не понял было ли это утро, день или начало следующей недели. Какие были выставлены значения даты и времени, тогда его не слишком интересовало.
* * *В субботнее утро четвертого числа восьмого месяца августа выздоравливающий Кирилл Дербанов не смог проснуться по внутреннему будильнику, а затем подняться, чтобы приступить к утреннему ритуалу встречи нового дня. Сказались последствия ранения, контузии и методы нетрадиционной медицины от доктора Вирты, позволившей ему придти в себя лишь к полудню.
-- Просыпайся, мой маленький. Тетя доктор принесла тебе поесть и сделать маленький укольчик.
Кирилл открыл один глаз, потому как лежал на левом боку, и было подумал, что любимая женщина шутит, ведь Вирта вошла к нему в белом халате, докторской шапочке и со стетоскопом на шее. Но он ни правым, ни левым глазом не успел моргнуть, как она откинула простыню, сдернула с него пижамные штаны, мазнула по ягодице спиртом и в самом деле воткнула в нее шприц.
-- Полегче, милая.
-- Какие мы чувствительные! Придется использовать обезболивающее.
На последующую фазу лечебного процесса Кирилл успел отреагировать, потому как Вирта принялась по одной расстегивать пуговки коротенького халатика. Оставшись лишь в белой шапочке со стетоскопом на прелестной шейке, Вирта стала поцелуями обезболивать место укола. Перевернув Кирилла на спину, врач продолжила процедуру до тех пор, пока явственно не почувствовала, что пациенту уже следует немного передохнуть после столь интенсивной терапии. Встать пациенту доктор не позволила, но, опрокинув на подушки, укрыла простыней и принялась кормить с ложечки манной кашей. Кашу Кирилл ел, потому как, в отличие от гречневой кормежки с ее больнично-казарменным запахом, он не считал кормление манной кашей изощренной пыткой. Впрочем, он всегда ел, что дают, лишь бы было горячим. А тем паче из рук любимой женщины-доктора, вскоре отметившей, что накормленный пациент опять готов ее любить крепко и горячо. Тем не менее, на сей раз была применена иная физиотерапевтическая процедура, но с тем же ошеломляющим и бесспорно оздоровляющим эффектом. Убедившись, что пульс пациента пришел в норму, и его организму снова требуется отдых, доктор Вирта оделась и пожелала выздоравливающему Кириллу приятных сновидений.
* * *В тот субботний день Кирилл Дербанов окончательно проснулся в седьмом часу пополудни не по внутреннему и не по внешнему будильнику. Он всего лишь почувствовал себя совершенно здоровым и хорошо выспавшимся. Хотя то, что с ним произошло вчера и сегодня, ему сном не казалось. Так оно должно и быть, если он, Кирилл Дербанов находится в полном тонусе и в порядке. Как ни в чем не бывало, он стал ощупывать место касательного ранения головы и с удовлетворением убедился: волосы и височная кость на месте. Подошел к зеркалу, повернулся и без всякого удивления, как должное, отметил: шрам под правой лопаткой в виде горизонтального полумесяца -- напоминание о давнем пулевом ранении -- исчез. Столь же бесстрастно Кирилл отметил исчезновение шрамов от резаной ножевой раны на левом бедре и от поверхностного разреза осколком гранаты под грудью слева.
Отныне Кирилл чувствовал состояние своего организма и при желании мог протестировать все его системы. Но забивать себе голову медицинской терминологией он не захотел, потому что можно было заняться более познавательными вещами и объектами. Он мысленно просканировал охранный периметр в поисках подходящего объекта для эксперимента. Цель возможного дистанционного воздействия он отыскал сразу. В дальнем углу сада у забора в крыжовнике сидел разбойного вида рыжий кот в белом галстуке-нагруднике и пристально следил за воробьями, прыгавшими по дорожке. Кота Кирилл трогать не стал, а по воробьям, столь нелюбимыми китайскими коммунистами за потраву риса и других сельхозкультур, он шибанул гипношоком. Кот ничего не понял, но все же стал бочком-бочком подкрадываться к неподвижным птичкам. Не тут-то было. Рыжего разбойника неведомая сила ухватила за хвост, подняла в воздух и на хвосте, завязанном узлом, подвесила на верхней ветке старой сосны, этак на высоте метров десять-двенадцать над землей. Котяра орал благим матом, но на это никто не обратил внимания. Коты всегда противно вопят во всякое время суток, в любую пору года, и в марте, и в августе. Кирилл набросил халат и вышел на балкон, чтобы взглянуть живьем на дело своих умелых рук, благих мыслей вместе экстрасенсорным и психокинетическими возможностями. Кот блажил и как лемур раскачивался на хвосте. Воробьи серыми кучками лежали на красной кирпичной дорожке. Все шло своим чередом. Армяне-строители заканчивали облицовку бассейна. На заднем дворе соседнего особняка две юные нудистки в белых теннисных туфлях играли в бадминтон на ухоженном травяном газоне, а сидевший на корточках в кустах сирени Васька-оболтус за ними подсматривал. Присутствие наблюдателя нимфетки отметили и уселись по-турецки на травку отдохнуть лицом к подсматривающему. Кирилла в режиме светопоглощающей маскировки никто заметить не мог, а до вопящего кота никому не было дела. Точно так же никого не волновало, что кот перестал орать, отцепился от дерева и, сиганув с высоты четвертого этажа, совершил мягкую посадку на грядке с петрушкой. А серые кучки превратились в воробьев, те встрепенулись и куда-то полетели по своим птичьим делам. Ничего не произошло, ничего не случилось, все было как всегда для всех, кроме молодого бойца, опять нарушившего распорядок. Только через мгновение в саду появилась старший лейтенант Ингебора, и Васька то ли заметил ее глазами на затылке, то ли уловил присутствие воинской начальницы шестым чувством, но от кустов сирени пополз по-пластунски в сторону гаража. Надо полагать, время для самоподготовки истекло, и следует приступать к занятиям под руководством инструктора.
