"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Емец Дмитрий Александрович

Рина подбежала к окну, пытаясь отследить улетающего дракончика. С его сознанием связи у нее больше не было. Она распахнула раму и спрыгнула на газон. Ганич немного поразмыслил, закрыл все окна браузера, тщательно вытер историю посещений, проверил, не оставил ли он рядом с компьютером что-нибудь из своего барахлишка, и только тогда последовал за Риной. Причем, разумеется, по лестнице. Прыжки из окна он считал занятием экстремальным.

– Интересно, кто скажет Кузепычу про стекло? Уж точно не я! – произнес он себе под нос.

Ганич давно сформулировал для себя закон, что сообщать дурные вести невыгодно. Огребешь по полной, а бонусов никаких. Так что лучше сдержать пакостливые шевеления душонки.

Когда минуту спустя Ганич неспешно вышел на крыльцо, Гастрафет метался над парком. Рузя волновался, кричал, звал его. Достал пачку с сухим кошачьим кормом и тряс ею, как погремушкой. За Гастрафетом, проламываясь сквозь кусты, носился Горшеня, вскидывая громадные руки. Над его головой кружились бабочки из Зеленого лабиринта и вились золотые пчелы. Поймать дракончика не было никакой возможности. Он держался высоко и перемещался быстро.

– Может, на пеге догоню, а? – Рина устремилась было к пегасне, но Ганич удержал ее:

– На пеге не догонишь, только испугаешь. Попробуй еще раз свой уникум!

Рина послушно коснулась гепарда. Тот был так разогрет, что она невольно отдернула руку. Немного помешкав, Рина коснулась его вновь – и внезапно увидела парк ШНыра сверху. Вот деревья. Вот ржавая крыша корпуса. Вот Зеленый лабиринт. Но Рина не знала, что это деревья, и крыша, и лабиринт. Она опять утратила слова. Дракон не разделяет предметов, как человек, и не дает им названий. Он видит мир иначе: как то, что может съесть он, и как то, что может съесть его. Но существовало и нечто добавочное, нечто такое, чего человек обычно не чувствует. Острое чувство опасности, исходящей из определенной точки пространства. Именно эта опасность заставляла дракончика кругами метаться над парком. Немного погодя к нему присоединились и золотые пчелы. Рина видела, как отдельные золотистые точки, похожие на пули, проносятся в поле его – а теперь уже и ее – зрения.

– Там что-то страшное! Что-то такое, чего он не любит. И чего боится! – сказала Рина в пустоту, потому что она была сейчас в сознании дракончика, а собственного тела не чувствовала, даже голоса не слышала.

Гастрафет наконец принял какое-то решение и камнем упал в поросль молодых елочек неподалеку от ограды. Рина увидела плоский камень, покрытый чем-то живым и шевелящимся, как ковром мелких червей. От червей этих исходила тончайшая, похожая на истаивающие струйки дыма паутина, которая, истончаясь все сильнее, но не исчезая, протягивалась во все стороны.

Рина испытала страх – но не человеческий, а страх Гастрафета. И одновременно азарт. Буквально вжимаясь в землю, чтобы не задеть паутинок, Гастрафет подобрался к камню поближе и выдохнул пламя. Вначале несколько точных кинжальных струй, а потом широкое, ровное и белое пламя, охватившее весь камень целиком. И сразу же, будто получив команду, камень начали атаковать и золотые пчелы, без страха ныряя в огонь.

Когда немного погодя Рузя, Ганич и Рина подбежали к молодым елочкам, то увидели только покрытый жирной копотью кусок скалы. Золотые пчелы, уже потерявшие к нему интерес, улетали к Зеленому лабиринту. Лишь некоторые еще ползали по камню, пачкая лапы в копоти и пытаясь по инерции его жалить.

Дракончик про камень уже позабыл. Он перестал быть угрозой, не шевелился – и выпал из бытия как что-то несущественное. А вот кошачий корм – это было уже нечто существенное! Рузя, потряхивая пачкой, схватил дракончика и торопливо сунул его в рюкзак. Ганич присел на корточки, царапнул по камню ногтем и нахмурился.

– Мох зачем-то сжег! А камень вроде обычный, не закладка! – сказал он.

В кустарнике что-то мелькнуло. К ним, запыхавшись, подбежал Макар.

– Че тут у вас? – спросил он.

– У нас тут непонятный булдыган! Можешь его взять! – разрешил Ганич.

Макар некоторое время таращился на камень, а потом отвернулся. Уж если Ганич с чем-то расстается бесплатно – значит, никакой ценности данный предмет не имеет.

– Оставь его себе, умный! Там Наста вернулась! – сказал он.

Рузя выронил рюкзак.

– Как вернулась? – спросил он.

– Так вернулась. На Афродите прилетела.

Наста была уже в пегасне. Стояла, сунув руки в карманы, и смотрела на Вовчика и Оксу, которые расседлывали Афродиту. Вид у Насты был нахохленный. Она готовилась к защите и к объяснениям. На нее никто не нападал, но она все равно готовилась и изо всех сил делала вид, что ей безразлично. И Окса, и Вовчик были ужасно рады Насте. Выражалась их радость в том, что они невпопад несли какую-то чушь, временами крича друг на друга: «Ты не видишь, что она замерзла?! Дай ей плед!», «Да отвали ты от нее! Чего ты ее этой тряпкой укрываешь?» Вовчик и Окса были те еще хомячки-джунгарики. Они вечно пищали, вечно скандалили, вечно ссорились, но при этом не разлучались вот уже который год.

Рузя подбежал к Насте, но в метре от нее смущенно остановился.

– Здравствуй! – произнес он.

Наста быстро взглянула на него.

– И тебе не болеть! – буркнула она, не вынимая руки из карманов. – Ты как ваще? Норм? Ну и ладушки!

Рузя обиженно отпрянул. Наста заметила это и смягчилась:

– Да не бойся ты! Я сама боюсь! Чего там ваш ШНыр? С мировым злом-то боретесь?

– Боремся, – ответила Рина, начиная немного сердиться на Насту. – А ты сама-то как? Борешься?

Наста взглянула на нее с насмешкой:

– Я как? Ништяк!.. Тайн у меня, конечно, полно – но у кого их нет?

В словах Насты Рине почудилось нечто дразнящее и одновременно намекающее на что-то. Но Наста вдруг радостно улыбнулась и ободряюще ткнула ее кулаком в плечо:

– Расслабься, вдова!.. Так и живем! Пришла я, пришла! Что ж вы меня не обнимете, козлевичи вы такие! Стоят тут как какие-то буки! Рузя, Окса, Рина, идите все сюда!

Глава двадцать пятая. Глазастик

У больницы выли сирены. Одних только полицейских машин было штук пять. Откуда-то сбоку вынырнул Лехур, поймал Родиона под локоть и быстро потащил вдоль корпуса, где была еще одна дверь.

– Сейчас не лучший момент для визита! На, халат накинь! Белый халат на три размера меньше плюс рваные бахилы – это или консультирующий медик, или слоняющийся студент! Синяя или зеленая пижама в комплекте с идиотской шапочкой – это кто-то из своих! – сказал Лехур.

Поднимались они пешком. Лехур вытирал потный лоб и недовольно пыхтел.

– Все начальство на ноги подняли! Теперь три дня никому работать нормально не дадут! – жаловался он. – Проблема России – слишком много свободного начальства, которое понятия не имеет, чем себя занять. И будут все эти начальнички вокруг трудящегося весь день слоняться, таращиться, лезть с советами и всячески осложнять ему работу… Если начальник рубится в игры у себя в кабинете – это еще повезло. А если деятельный? Всем писать реферат: что вы будете делать, если на больницу упадет метеорит!

Родион подумал про Вадюшу. В ШНыре был один такой тип, да и того всем хватало.

– А вы напишите в объяснительной: был зомбирован. Полтора часа стоял столбом и ел пирожок с ливером! – посоветовал Родион.

Лехур с подозрением воззрился на Родиона:

– Та-а-ак! Ты здесь был уже, что ли? Ну ладно, держись рядом со мной и веди себя уверенно! Врачи будут думать, что ты полицейский, а полицейские – что ты врач!

В отделении реанимации особого столпотворения пока не наблюдалось, только ходил какой-то человек в синей спецовке и проверял пломбы на всех закрытых дверях, одновременно фотографируя их на телефон.