Борис Царегородцев - Арктический удар
– Товарищ командир, почему бы нам не остаться в Ваенге, там до цивилизации рукой подать, а здесь можно со скуки помереть? – спросил Мамай.
– Эх, молодежь, молодежь, вам лишь бы повеселиться, ну что ж, товарищ лейтенант, персонально для тебя, чтобы не было скучно, я организую познавательно-развлекательную программу. Ты у нас будешь штатным писарчуком, описывать наш славный боевой путь от и до.
– Товарищ командир, какой из меня историограф, вы же знаете, я ненавижу бумажную работу.
– Вот поэтому я и поручаю ее тебе.
– Товарищ командир, раз мы в составе советского флота, то нам надо поменять наряд на рубке подлодки.
– Ты прав, Григорьич, мы поменяем флаги и орла закрасим, но остальное оставим. Богдан Михайлович, тебе снова поручается изменить наряд на рубке. Берешь старую команду, и пусть они принимаются за работу.
Поговорив минут пятнадцать о делах насущных, все разошлись выполнять задания.
На третий день нашего обустройства в новом месте на рейд пришел СК «Ураган», с которого по семафору передали, что прибыл начальник штаба Беломорской флотилии и просит разрешения пришвартоваться к борту. И к нам перебрался Федор Владимирович Зозуля с большим свертком в руках. Я знал, что он будет адмиралом и в честь его будет назван один из РКР.
– Товарищ капитан первого ранга, а вы никак с гостинцами к нам пожаловали, – обратился я к нему.
– Давайте сразу договоримся, будем разговаривать без официальности, а как друзья-товарищи, и, кроме того, вы старше меня, насколько мне известно.
– Я полностью согласен с вами, так разговор пойдет быстрее и понятнее.
– А это вам подарок, а то вы у нас, как махновцы, ходите под другим флагом. Тут в свертке флаг и гюйс, чтобы не выделялись, и вот приказ о принятии вашей подводной лодки в состав Военно-морского флота СССР и зачислении в состав кораблей Северного флота.
Зозуля от всей души потряс мою руку. Потом протянул большой лист бумаги с приказом о принятии подлодки в состав флота СССР с 3 июля 1942 года, вручил второй, чуть поменьше, где говорилось о зачислении экспериментальной подводной лодки К-119 «Морской волк» в состав кораблей Северного флота с 1 но ября 1942 года.
– Интересно, и где это мы болтались четыре месяца?
– Проходили приемо-сдаточные испытания в боевой обстановке.
– С завтрашнего утра после поднятия этого флага начнется новый отсчет в истории подводной лодки «Морской волк» и ее экипажа.
– Да, и с завтрашнего дня вы все официально зачислены в личный состав Военно-морского флота.
В это время Зозуля осматривался кругом, видит, что по палубе протянуты кабеля, концы которых упираются в рубку, а вторые концы убегают через импровизированный пирс из притопленного парохода и скрываются на судне, стоящем с другой стороны.
– Обживаемся, как я погляжу. – Но, увидев мою кислую физиономию, продолжил: – Михаил Петрович, я понимаю, вы надеялись на другое место. Но вы же сами говорили, подальше от глаз ввиду секретности. Это место самое подходящее и безопасное. В Кольском заливе небезопасно из-за близости фронта, там авиации противника до любой точки несколько минут лета. В Белом море слишком людно. А здесь народу мало, в радиусе двухсот километров, можно сказать, безлюдная тундра. Чужака сразу распознают, а если кто-то надумает из местного контингента убежать отсель, то бежать некуда, кругом опять же голая тундра, особенно сейчас, даже спрятаться негде, да и двести километров по морозу – самоубийство. Так что ваша секретность на несколько месяцев обеспечена с этой стороны. Ну и мы там у себя тоже постараемся избежать утечки информации. Вы тут в безопасности.
– Насчет безопасности, Федор Владимирович, я бы не зарекался. Если немец надумает послать с десяток бомберов, то они тут все разнесут и эти две батареи не помогут. Это хорошо, что они ничего пока про нас не знают. А когда дойдет информация, что тут базируются какие-то подлодки, может быть, даже из группы Ламипета, тогда надо ждать весь пятый воздушный флот.
– Да, мы планируем перебросить сюда эскадрилью истребителей, как только площадка будет готова. Но вы знаете, даже такое количество истребителей очень трудно выделить. Все они сейчас нужны под Мурманском, и еще одна головная боль, которую вы сами же и подбросили. Авиационное прикрытие «Шеера», сейчас он находится в Молотовске на ремонте. Нет-нет да пытаются немцы его разбомбить, и нам приходится отбиваться от них, как от назойливых мух.
– Федор Владимирович, давайте спустимся вниз, не будем торчать на холоде, поговорим в тепле.
– А я все думаю, когда это меня пригласят вниз, поглядеть на это чудо, – со смехом проговорил Зозуля.
Уже находясь в каюте, мы продолжили разговор.
– Федор Владимирович, как продвигается ремонт нашего крестника? К лету будет готов или ремонт задержится на неопределенное время?
– Вы бы спросили о чем-нибудь полегче, это та еще головная боль. То одного нет, то другого, вот теперь договорились с американцами на поставку кое-какого оборудования. Еще заказали винт, оторванный взрывом вашей торпеды.
– Извините, в следующий раз попытаемся только руль отбить.
– Даже очень хорошо вышло, только руль свернули. Опять же вал погнули, но надеемся после Нового года ввести в строй.
– Так это даже отлично, ее можно будет для диверсионных операций задействовать. Например, наших разведчиков в тыл немцев забрасывать или прямо в немецкую базу проникнуть, – размечтался я вслух.
– А ведь правда, надо с командующим поговорить. Это твоя идея, вот и выложишь ее, когда адмирал пожалует к вам.
– Мы что-то переключились на другую тему, а ведь начали про «Шеер».
– Сейчас корабль стоит в доке, там начали менять днищевые листы обшивки и сняли погнутый вал по правому борту. Собираются поменять стопятидесятки на стотридцатки, думали заменить дизеля турбинами, но тогда ремонт может затянуться на неопределенное время. Так что это мероприятие решено отложить на послевоенное время, а там посмотрим, возможно, нам этот корабль уже будет без надобности, тогда совсем задробим это дело. Пусть под дизелями походит. Мы пока из него музейный экспонат сделали. Водим союзников на него посмотреть. У англичан свой интерес, им в тридцать девятом не достался такой же, немцы взорвали, а нам достался совершенно или почти целым. Американцы так, ради интереса, ходят посмотреть на этого немца и все гадают, как нам удалось его захватить.
– А как «Сокрушительный», к ремонту приступили?
– Корму для него притащили из Мурманска, поврежденные листы обшивки обрезали. Теперь осталось рассчитать, что, сколько и у кого обрезать. Я надеюсь, к весне эсминец снова вступит в строй.
