Анна Тьма - Клинок белого пламени
Алина жестом приказала молодому клирику исчезнуть. Подошла к Альтису, перебрала рукой его жёсткую шевелюру.
-- А знаешь, ты теперь не белый блондин, а с золотом, -- сообщила девушка демону. -- Полное слияние с материальным телом... Если бы не Печать... таки огромные возможности, Ал...
-- Уже поздно о чём-то жалеть, малыш, -- отозвался демон.
В глазах плыло, зрение играло злые шутки, расслоившись и меняя три разных спектра. Силы утекали как вода в решето.
-- Ал, -- Стримбор склонился к побратиму. -- Мы попробуем тебя усыпить, чтобы было легче.
-- Не надо, -- отказался демон, с трудом вытолкнув из горла слова. А потом пришёл мрак...
Смычок вытирала кровь с Ока Мира рукавом своей курточки и ладошками.
Ирхан неслышно оказался рядом с Творцом, провёл по стеклу рукой, растёр меж пальцев капельку крови. На его антрацитовой коже, какой не было больше ни одного обитателя этого мира, кроме разве что изредка рождающихся чёрных орков, красного было не видно.
-- Война началась... -- вздохнул он. -- А мы ещё не в силе.
-- Война продолжается, -- отозвалась Смычок. Сглотнула ком в горле, отошла от Ока.
Бог провёл по шару ладонью, всмотрелся вглубь...
-- Не ожидал, что Амат решится на такое, -- ровно произнёс бог.
Девочка вскинула на него удивлённый взгляд. Глаза у неё были цвета гречишного мёда.
-- Ирх... Ты помнишь?..
-- Давно уже всё вспомнил, -- ответил бог. Улыбнулся грустно, посмотрел на девочку. -- Спасибо, что спасла меня, Марго, -- она вздрогнула при звуке имени, которым нарекла её мать. -- Хотя я против того, чтобы ты ещё хоть раз так рисковала собой. Тем более, ради меня. Чтобы это не стало новостью -- Эльтан тоже всё вспомнил.
-- Бедные вы мальчишки... -- вздохнула девочка-дракон. Вернулась к Оку, вгляделась в него, закусила губу. Альтис, прекрасное творение Пламени, несчастное творение... Положив руку на стекло, некоторое время стояла прикрыв глаза, потом решительно сказала: -- Я иду вниз.
-- С ума подвинулась? -- вопросил Ирхан, когда решил, что ему всё же не послышалось.
-- Ирх, я "с ума подвинулась", когда выкрала тебя из пыточного подвала Амата в его очень охраняемой резиденции, и когда там же по пути ещё захватила Дарта и Данхэ. Или когда ловила Эльтана за краем Бездны, а на обратном пути отыграла у Руана Элили и Артана с Артой, ставкой сделав свою свободу. Или...
-- Понял, -- бог поднял антрацитовую ладонь, прерывая Творца. -- В уме ты никогда и не была. Никто кроме тебя не стал бы так рисковать из-за каких-то... бракованных.
-- Да кто бы говорил, -- фыркнула девочка. -- Или напомнить, как ты сам в немилость впал?
-- Но я-то не демиург, -- справедливо заметил бог.
-- Да какая разница... -- отмахнулась Смычок. -- Хватит трёпа. Передашь остальным, что я ушла вниз.
-- Как пойдёшь? -- вздохнул бог, смирившись с тем, что это выглядевшее подростком и такое же порывистое создание всё равно не переубедить.
-- Через самый низ, -- сообщила Творец, теряя краски и материальность. -- Через Кошмар...
-- Сумасшедший дракон! -- с чувством сообщил оставшейся пустоте чернокожий бог. Заглянул вглубь Ока и позвал в пространство: -- Эй, бракованные! Проявляйтесь.
Оставшиеся боги соткались из воздуха, обрели плоть. Было их не шестнадцать, как должно быть, а только четырнадцать. Ренан подошёл к Ирхану, тоже поискал взглядом внутри Ока Творца.
-- А где Марго? -- спросил он.
Они могли не прибегать в разговорах к речи, которая звучала, но... Но Смычок приучила их к этому способу общения.
-- Она же через девять нижних миров ушла, -- заметил Эльтан. -- Это не так быстро...
-- Не называй ту, что стала нам матерью по имени, -- сказал Ирхан. -- Она не зря скрывает его.
Первый круг Купола молчал, вспоминая и осознавая своё прошлое. Долго, долго она носила их души внутри себя, долго лечила изувеченных собственными Творцами богов прежде, чем они смогли снова жить. И многое переняли от своей приёмной матери чужие... "бракованные" боги.
-- В общем так, неудачники, -- весело сказал чёрный бог. -- Я тоже собираюсь вниз.
-- Мы все пойдём, -- решительно ступила вперёд Даэри, растерявшая всю свою весеннюю беззаботность.
-- Вот уж нет! -- сказал Ирхан, не переставая улыбаться. -- Вниз идут только семеро. Я, Ренан, Тиар, Дарта, Данхэ и Артан с Артой.
-- И я, -- сказал Эльтан слишком жёстко для своей внешней юности.
-- Тогда я остаюсь вместо Эльтана, -- сказал Данхэ. -- Купол нужно охранять. Они наверняка попытаются проникнуть в сердце НадМира.
-- Отлично, -- хищная усмешка на лице бога очень напомнила о том, кто его создал.
Семеро богов первого круга Купола растворились в воздухе, будто их никогда и не было.
Измотанная, усталая четвёрка вышла из храма только под утро. Это был самый тяжёлый откат облика, который за всё время испытывал демон. Последний. Дальше -- только смерть при первом же обращении к истинной сути. Окончательная и бесповоротная смерть.
Утро встретило их свежестью и прохладой начинающегося ясного дня. Стримбор устало привалился к арке входа, выйдя в прихрамовый сад. Арох сел на ступеньки. Алина подошла к Альтису, улыбнулась, глядя на него с нежностью и бесконечной любовью сестры к брату.
-- Знаешь, а мы теперь стали менее похожи, -- сказала она. -- Теперь нас сложнее перепутать.
То, что он стал как минимум на полголовы выше, Ал понял по тому, как теперь приходилось смотреть на Линку -- сверху вниз. Единственным зеркалом для демона служили синие глаза воительницы, но и в них было видно немало. Теперь сложнее будет притворяться смертным. Он вроде бы почти не изменился -- на самом деле удивительно похожи оказались черты Алины и Альтиса, но... Что-то неуловимое стало другим. Сложно сразу сказать, чем бессмертный внешне отличается от смертного, если носит человеческий облик. Это какая-то особая грация движений, сотни мелких, незаметных деталей во внешности... И призрак вечности во взгляде.
Стримбор сдавленно ругнулся, помянув Когорту в нетипичных отношениях с чужими демиургами, оттянул ворот рубашки, с раздражением взглянул на своё плечо. Татуировка Печати налилась чернотой.
-- Мер-рзость, -- прошипел бог.
Ал подошёл, положил ладонь на широкую чёрную полосу и произнёс несколько слов на изначальном. Линия татуировки побледнела.
Глядя на свою руку, Ал подумал, что перчатки, скрывающие ладони, теперь нужны не так сильно, как раньше.
Стримбор сполз на землю, сел, откинув голову на колонну арки входа. Улыбка, игравшая на губах бога, вызывала только страх. Страх за его рассудок.
-- Нам было предопределено всем сдохнуть, -- спокойно произнёс бог. -- Ещё тогда, когда мы только встретились в Колыбели. Альтаир не зря так ругался, когда мы... -- Стримбор завернул рукав на левой руке и посмотрел на тонкий, немного кривоватый, самый давний шрам, который у него был и который не исчезал со временем.
Они, мальчишки, тогда так старательно резали себе руки от запястья почти до локтя. А потом, давясь слезами от боли, по памяти говорили придуманную накануне нерушимую клятву братства, добавляя кучу отсебятины. Альтаир сначала отходил их хворостиной, потом взял нож, так же порезал себе руку и зачитал ту же клятву. Перевязывая их раны, он долго и проникновенно ругался, называя тогда ещё совсем юных мальчишек обормотами, ушибленными всем Куполом об Грань бессчётное количество раз, а уж бездарями и дурачьём они являлись по определению.
Завернув рукав, Ал обнаружил на своей руке почти такой же шрам.
-- Не существует предательства, нет лжи, полуправды, молчанья...
-- Меж братьями нет недоверья, не будет забвенья... -- сказал Арох, глядя на свою руку, где был самый кривой шрам от самого неумелого пореза.
-- Найдём друг друга хоть за Гранью, и в Бездну за братом без страха шагнём! -- вспомнил Стримбор.
Побратимы поднялись, сцепили руки. Память подсказывала полузабытые слова, смысл которых навечно вплавился в их сути. Слова языка творения несут в себе много смыслов и широкую подоплеку, лишь боги и демоны могли в полной мере оценить всю глубину смысла произнесённого.
-- Нет времени и не сотрёт оно нашу клятву, и мы не забудем её. Состарится мир, изменит свой лик, высохнут океаны, но даже если не будет мира, мы будем едины! Ничто не разделит нас никогда. Ничто и никто не встанет меж братьями...
