Дмитрий Силлов - Закон наемника
Я увидел, как пуля рванула коричневый пыльник, и выстрелил. Странно, но сейчас последствия направленного в сторону от меня голоса контролера переносились мной куда лучше. Может быть, выработался иммунитет, а может, я просто вновь впал в то странное состояние, когда стрелок осознает себя частью своего оружия. Я стрелял не пулями, а кусочками своей плоти, на долю мгновения опережая тех, кто целился сейчас в наемника. Я знал: вот сейчас этот урод с запрограммированными на смерть мозгами точно попадет в нашего контролера, — и успевал раньше него нажать на спусковой крючок. В большинстве случаев мои выстрелы не причиняли вреда слишком хорошо защищенным фанатикам, но по крайней мере сбивали прицел, и пули, выпущенные из их автоматов, летели мимо…
При этом сейчас я странным, непостижимым образом видел все поле боя…
Дегтярева, сосредоточенно стрелявшего по хладнокровно выбранным целям…
Меченого, короткими очередями сдерживавшего напор «монолитовцев» и одновременно говорящего со своим автоматом как древний воин со своим живым мечом, несмотря на то что из его простреленного плеча хлестала кровь…
Мою девушку с глазами чистыми, словно небо Большой земли, что, впрочем, не мешало ей весьма прицельно посылать во врагов пулю за пулей…
Петренко, усилием воли сдерживающего боль в руках при каждой отдаче, но продолжавшего палить по-македонски, уперев стальное колено в землю Зоны…
Лесника, залегшего в кустах и сокрушающегося по поводу последней оставшейся у него обоймы с антикварными пулями, покрытыми мельхиоровой оболочкой…
Видел я и других бойцов, укрывшихся за стенами речного вокзала. Видел так, словно сам был ими. Троих оставшихся в живых солдат СБУ и тех, кто вместе с ними прикрывал наш отход…
Японца, очень выборочно поражавшего цели из бесшумной «Грозы 4А-03», так как патронов у него оставалось всего лишь полмагазина…
Призрака, залегшего на крыше павильона и ведущего огонь из укороченной снайперской СВУ…
Клыка, приникшего к старенькому, но надежному АКМ…
Проводника с автоматом МП-5, неказистым на первый взгляд, но на удивление эффективным в умелых руках опытного бойца…
Двух сталкеров, которые — я ясно чувствовал это — не совсем принадлежали этому миру. Один, с квадратной челюстью боксера и немигающими глазами профессионального убийцы, расчетливо и весьма точно стрелял из немецкой автоматической винтовки НК G36. Второй, звероватого вида рыжебородый мужик, залег с «Валом» в руках на козырьке одноэтажного кафе «Припять». Мы с ними обязательно познакомимся потом, если останемся в живых, хотя я и так откуда-то знаю, что их зовут Кэп и Корень…
Видел я и Левшу, сменившего огнемет на автомат Никонова и поливающего из него бронированные фигуры фанатиков. Может быть, потом я узнаю, как ему удалось выбраться из лаборатории Х-16 и присоединиться к отряду Дегтярева. Может быть, потом…
А еще я видел странное существо с пулеметом, пронзительными зелеными глазами и рукой, больше похожей на костяной меч, которому тоже зачем-то было нужно, чтобы наша группа осталась в живых…
Но я понимал, что это невозможно. Что пусть даже Шрам сожжет некоторое количество мозгов за броней, защищенной искусственными артефактами, но я не смогу постоянно быть быстрее тех, кто сейчас стреляет в него… Что пускай обе наши группы еще ведут бой, и пока довольно успешно, но сейчас от Дворца культуры по улице Курчатова бегом несется сюда специальная штурмовая бригада американского спецназа «Антитаг» в странных, невиданных в Зоне нанокостюмах, которые вряд ли сможет пробить то оружие, что мы держим в руках. И что управляет всеми этими бронированными монстрами единый мозг, уже много лет живущий в подвалах ДК «Энергетик» и никогда не покидающий старого экзоскелета первой модели, приросшего к кошмарному телу словно вторая кожа.
Сейчас это существо сидело за столом и медленно водило пальцами по старой топографической карте, затягивая смертельную петлю вокруг площади с памятником, держащим в руках застывший в бронзе неистовый небесный огонь…
— Остановись, Харон, — сказал я. — Зона хочет, чтобы они жили.
На мгновение мертвые пальцы замерли.
— Кто ты такой, чтобы говорить от имени Зоны? — раздался беззвучный шепот из-под старого шлема.
— Сталкер, — сказал я. — Такой же, как и ты.
Следующее мгновение показалось мне вечностью…
— Хорошо, — прошептало существо, когда-то бывшее человеком. — Но кто-то должен заплатить за ученого. Жизнь за жизнь.
— Договорились, — сказал я. — Возьми мою. Только отпусти их.
— Как скучно… — раздалось из-под шлема. — И странно. Он принес людям огонь, который убивает их, а они ставят ему памятники… И Зона возвращает их на место… Я не понимаю людей и, наверно, не понимаю Зону. Так же, как не понимаю тебя. Но ты согласился заплатить за их жизни — и ты заплатишь…
Грохот боя ворвался в мое сознание, как водопад, хлещущий сквозь пролом в плотине. Он смел меня, как пушинку, завертел в водовороте и швырнул на асфальт, пахнущий сгоревшей травой и спекшейся кровью…
Внезапно я понял, что не валяюсь мертвым возле ног античного героя, а лечу над пристанью, на которую по широкой лестнице сбегают люди. Мои люди. Причем именно люди. Все до одного. Потому что человек ты или нет определяется не совершенством тела, скрытого под твоей одеждой, а чистотой души, которая живет в этом теле. Я даже успел удивиться — посадкой в десантные лодки деловито руководил торговец по имени Жила, время от времени с опаской поглядывая на верхнюю часть лестницы.
Там стояло существо странного вида в костюме, напоминающем гипертрофированные, волокнистые мышцы, с которых содрали кожу. В лапах монстр держал оружие, сильно напоминающее штурмовую винтовку ХМ-29 OICW, но явно другой модификации.
Глаза твари горели ненавистью, но она почему-то не могла сдвинуться с места. И лишь когда четыре лодки отвалили от пристани и исчезли за излучиной Припяти, она шевельнулась, внимательно посмотрела вслед людям, повернулась и мягко побежала обратно, вглубь мертвого города по площади, заваленной трупами бывших членов группировки «Монолит».
* * *— Хода нет — ходи с бубей.
— Да нет бубей, хоть палкой бей!
— Ладно, не парься, карта не лошадь — к утру повезет…
…Голоса звенели где-то на краю сознания, и я ясно различал слова. И даже почти понимал смысл. Народ азартно режется в карты, и при этом нет никакого постороннего шума. Я в помещении… Тюрьма? Вполне может быть. Только для того, чтобы это выяснить, надо открыть глаза. Осталось лишь сделать неимоверное усилие и поднять веки…
