Джерри Пурнелл - Легион Фалькенберга
Труднее всего оказалось ждать. Ранчеро постоянно передвигались, и ей приходилось ползком перемещаться по расщелине, призывая их к тишине. В мучительном ожидании тянулись часы. Девушка взглянула на часы, чтобы определить, сколько времени прошло с того момента, как она посмотрела в прошлый раз, и решила больше не смотреть целых пятнадцать минут.
Когда ей показалось, что четверть часа уже миновала, она подождала еще десять минут, потом посмотрела и увидела, что прошло всего лишь одиннадцать минут. Гленда Руфь отвернулась и стала смотреть в ночь; перед ней возникали какие-то фигуры, которые не могли быть реальными. Она смотрела на них с отвращением.
Почему я все время думаю о Фалькенберге? И почему называю его по имени?
Бе преследовал и виденный о нем сон. В звездном свете она почти видела эти миниатюрные фигуры. В ее ушах звучали бесстрастные приказы Фалькенберга: «Этого убить. Этого отправить в шахты». «Он способен на это, — подумала Гленда. — Он…»
К миниатюрам присоединились большие фигуры в боевой броне. И неожиданно она поняла, что они реальны. В лощине под ней неподвижно стояли два человека.
Она коснулась сержанта Хруски и показала. Солдат внимательно вгляделся и кивнул. У них на глазах к первой паре разведчиков присоединились новые, и вскоре в складке холма метрах в двухстах от них собралось не менее пятидесяти солдат. Слишком далеко, чтобы эффективно использовать оружие взвода, и Хруска пополз по расщелине, шепотом приказывая лежать и молчать.
Группа продолжала расти. Она не видит их всех, но поскольку насчитала не меньше ста, перед ней не меньше роты.
Это страшные горцы?
Пришли незваные воспоминания о смерти отца, но она отогнала их.
Это всего лишь наемники, но они сражаются ради славы, и почему-то эта вселяет ужас.
Спустя долгое время противник начал приближаться.
Солдаты двигались буквой V, острием нацеленной почти точно на позицию Гленды Руфь. И то, что девушка увидела, заставило ее ахнуть.
В четырехстах метрах левее двойной цепочкой перемещалась еще одна рота. Солдаты молча и быстро поднимались на холм, и передовые уже миновали ее позицию. Она лихорадочно повернулась направо — и увидела в километре еще одну роту. Прямо на нее перевернутой буквой М двигался целый батальон горцев, и та группа, что перед ней, служила соединительной линией наступающих колонн. Через несколько минут противник будет на оборонительных позициях ранчеро.
Она ждала, пока группа горцев не оказалась в десяти метрах от нее. И тогда выкрикнула приказ:
— Всем встать! Огонь!
Из обоих концов ее части расщелины заговорили автоматы наемников, к ним присоединились ружья ранчеро. Группу срезали всю до единого человека, и сержант Хруска приказал перенести огонь на главную колонну, а Гленда Руфь закричала в свой коммуникатор:
— Огневая позиция. Огонь по квадрату Дядя четыре. Мгновение задержки показалось ей годами.
— Огонь по квадрату Дядя четыре. — Еще одна пауза. — Готово, — ответил бесстрастный голос. Ей показалось, что говорит сам Фалькенберг, но она была слишком занята, чтобы думать об этом.
— Докладываю, — сказала она. — По крайней мере один батальон легкой пехоты в атакующем строю поднимается на холм 905 вдоль хребтов Дядя и Зебра.
— Они сдвигаются влево. — Подняв голову, девушка увидела Хруску. Унтер-офицер указал на роту прямо перед ней. Небольшими группами та забирала влево. Солдаты прижимались к земле и видны были лишь на секунды.
— Переведите несколько человек в тот конец расщелины, — приказала Гленда. Слишком поздно менять направление огня. Все равно, если горцы поднимутся на вершину холма, ранчеро их не сдержать. Девушка затаила дыхание и ждала.
Послышался свист приближающихся снарядов, и ночь осветилась ярким пламенем разрывов. Осколочные снаряды падали на левом фланге наступающего противника,
— Продолжайте! — крикнула Гленда Руфь в коммуникатор. — По цели!
— Понятно. Готово.
Теперь она была уверена, что на том конце Фалькенберг. И по-кошачьи улыбнулась в темноте. «Что это полковник принял на себя обязанности телефониста? Беспокоится о ней?» Она едва не рассмеялась при этой мысли. «Разумеется, беспокоится: без нее ему не справиться с ее ранчеро».
Вершина холма взорвалась пламенем. К артиллерии присоединились мортиры и гранаты, громя левую колонну нападающих. Гленда Руфь оценила ситуацию на правом фланге. Колонна атакующих в пятистах метрах от нее не пострадала и продолжала подниматься к вершине хребта. Будет очень близко.
Девушка позволила артиллерии бить по цели еще пять минут, а ее солдаты тем временем сдерживали роту прямо перед собой, потом снова вышла на связь. Правая колонна почти достигла вершины, и Гленда Руфь подумала, не слишком ли долго ждала.
— Огневая позиция. Огонь по квадрату Зебра девять.
— Зебра девять, — ответил лишенный эмоций голос. Короткая пауза, затем: — Готово.
Почти сразу огонь по левому флангу прекратился, а две минуты спустя разрывы появились в пятистах метрах справа.
— Нас обходят с фланга, мисс, — доложил сержант Хруска. Гленда была так занята корректировкой огня справа, что забыла от том, что двадцать ее человек ведут бой с более чем сотней противников. — Нам отходить? — спросил Хруска.
Она пыталась думать, но в шуме и смятении это было невозможно. Колонна атакующих продолжала продвигаться вперед, а ее группа единственная могла наблюдать картину нападения целиком. Имел значение каждый разрыв.
— Нет. Будем держаться здесь.
— Хорошо, мисс. — Сержант, казалось, наслаждался боем. Он отполз, продолжая руководить автоматным и ружейным огнем. «Сколько мы продержимся?» — подумала Гленда Руфь.
Она позволила артиллерии целых двадцать минут бить по правому флангу. К этому времени горцы почти окружили ее и готовы были напасть с тыла. Молясь про себя, она снова взяла радио.
— Огневая позиция. Огонь из всех орудий по квадрату Джек пять — но ради Бога не переходите дальше. Мы в квадрате Джек шесть.
— Огонь по квадрату Джек пять, — немедленно подтвердил голос. Последовала пауза. — Готово. — Более прекрасных слов она никогда не слышала.
Оставалось ждать. Горцы поднялись в атаку. Дикие звуки заполнили ночь. «БОЖЕ, ВОЛЫНКИ!» — подумала она. Но звуки волынок тут же заглушил грохот разрывов. Гленда Руфь бросилась на дно расщелины, успев заметить, что все остальные в ее группе сделали то же самое.
Мир взорвался оглушительным грохотом. Миллионы крошечных осколков на огромной скорости заполнили ночь смертью. Гленда Руфь осторожно приподняла небольшой перископ и огляделась.
Рота горцев исчезла. Снаряды рвались среди мертвецов, подбрасывая их, разрывая на части снова и снова. Гленда с трудом сглотнула и посмотрела по сторонам. Левая колонна перестроилась и снова пошла в атаку на вершину.
— Огонь по квадрату Дядя четыре, — негромко сказала девушка.
— Повторите.
— ОГОНЬ ДЯДЯ ЧЕТЫРЕ! — Дядя четыре. Готово.
Как только разрывы впереди прекратились, ее люди поднялись со дна и снова начали стрелять, но звуки боя стали удаляться.
— У нас кончаются боеприпасы, мисс, — доложил Хруска. — Могу я взять ваш запасной магазин?
И Гленда неожиданно поняла, что не сделала ни одного выстрела.
Ночь продолжалась. Как только противник поднимался в новую атаку, его безжалостно срезала артиллерия. Однажды Гленда запросила заградительный огонь вокруг своей позиции — к этому времени у ее людей было по три патрона, а у автоматчиков патронов совсем не осталось. Ровный голос просто ответил:
— Готово.
За час до рассвета на холме ничто не двигалось.
XX
Над голыми холмами прохода пронеслись медные звуки военной трубы. Хребты к востоку от позиций Фалькенберга лежали мертвыми, листва с деревьев срезана осколками, почва покрыта воронками, частично похоронившими погибших. В проходе дул резкий холодный ветер, но он не мог развеять запахов пороха и смерти.
Вновь прозвучала труба. В бинокль Фалькенберг увидел троих офицеров-горцев с белым флагом. Им навстречу был отправлен энсин, и молодой офицер вернулся с майором горцев с повязкой на глазах.
— Майор Макрей, четвертый пехотный полк Завета, — представился офицер после того, как с него сняли повязку. Он заморгал от яркого света в бункере. — Вы, должно быть, полковник Фалькенберг?
— Да. Чем могу быть полезен, майор?
— Предлагаю заключить перемирие, чтобы похоронить погибших. На двадцать часов, полковник, если вы согласны.
— Нет. Четыре дня и ночи — 160 часов, майор, — ответил Фалькенберг.
— Сто шестьдесят часов, полковник? — Плотный горец подозрительно посмотрел на Фалькенберга. — Вам нужно время, чтобы укрепить оборону?
