Антон Медведев - Звездные взломщики
Дональд захрипел, снова присел, в его глазах смешались боль, страх и удивление. Он явно не мог понять, как такой жалкий червяк — то есть я — мог причинить ему такую боль. Зарычав, он приподнялся и снова пошел на меня, его левая рука прикрывала пах, правая — зубы. Я ждал, прикидывая, как бы покрепче приложить этого монстра. Несмотря на достигнутые мной успехи, он все еще был очень опасен. Вот он ринулся в очередную атаку, я начал кружить, не давая ему достать меня и выбирая удобный момент. Площадка была довольно большой, поэтому места хватало с избытком. Так, уворачиваясь, я избегал столкновения с Дональдом минуты две, чем вызвал возмущенный рев толпы. Особенно неистовствовал Юлиан, обзывая меня самыми последними словами — странно было слышать эти оскорбления из уст досточтимого монаха. Пришлось ответить — выбрав удобный момент, я «случайно» приблизился к Юлиану, повернулся и от души врезал ему левым локтем. Брат Юлиан залился кровью, а я снова сосредоточился на Дональде.
За прошедшие минуты Дональд снова осмелел, перестал прикрываться. Тем лучше — дав Дональду приблизиться, я увернулся от очередного удара и снова ударил монаха по разбитой челюсти. Он взвыл и закрыл лицо руками, но я на этом не остановился и изо всех сил ударил его ногой по уже поврежденному колену, вложив в удар всю свою силу. И почувствовал, как хрустнула кость. Брат Дональд застонал и завалился набок.
Это была победа, я подошел к Дональду с твердым намерением добить его. Но остановился, увидев испуганный, полный боли взгляд монаха. Опираясь на локти, он медленно отползал в сторону, его подбородок и грудь были залиты кровыо. Я взглянул на него — и опустил руки...
Бой был закончен, это понимали все. Несколько монахов подошли к Дональду, подняли его и понесли в лазарет, туда же поплелся и брат Юлиан, прижимая к лицу окровавленный платок. Я подошел к Фредерику и остановился, ожидая его вердикта.
К моему удивлению, брат Фредерик отнюдь не был разочарован, это меня сразу насторожило.
— Неплохо, брат Ирвин, неплохо... Мне придется сделать из этого выводы и лучше тренировать своих монахов.
— Помнится, ты обещал меня отпустить? — напомнил я, чувствуя, что нас внимательно слушают монахи. В их присутствии Фредерик вряд ли нарушит свое обещание.
— Разумеется, брат Ирвин. — Фредерик улыбнулся. — Я всегда держу слово. Через час улетает корабль на Землю, иди за мной. — Он повернулся, кивком позвал за собой охранников. Под удивленными и настороженными взглядами монахов я пошел за Фредериком.
Вскоре я понял, что мы идем к грузовой площадке. Это меня насторожило, ведь корабль стоял не там. Впрочем, присутствие за моей спиной вооруженных боевиков заставляло меня просто идти и не задавать лишних вопросов.
На грузовой площадке Фредерик открыл дверь глайдера и заставил меня забраться внутрь, затем отослал одного из боевиков к Пьеру — сказать, чтобы нас пропустили.
Мы ждали — Фредерик в пилотском кресле, я на заднем сиденье, под опекой охраны. Намерения Фредерика были мне понятны — сейчас они отвезут меня подальше и застрелят. Да и чего может стоить слово такого негодяя, как Фредерик?
Вернулся охранник, сообщив, что можно лететь. Кивнув, брат Фредерик поднял машину и повел ее в сторону интересующего меня плато, там сейчас должна .быть Алиса. Впрочем, мой энтузиазм быстро пропал — набрав высоту, глайдер повернул на запад.
Мы летели почти час. Горы сменились равниной, затем впереди показалось белое дно пересохшего моря. Я молча просчитывал варианты, прикидывая, смогу ли вырвать оружие у сидевшего слева от меня охранника. По всем прикидкам ничего не получалось, эти ребята действовали вполне профессионально. Стоит шевельнуться, и мне конец — прижатый к моему животу ствол не оставлял в этом никаких сомнений.
Наконец мы стали снижаться. Солнце уже высоко поднялось, жар проникал даже сквозь затемненные стекла глайдера. Еще минута, и опоры глайдера коснулись земли.
— Вылазь... — Фредерик обернулся ко мне, охранник распахнул дверь. Пришлось вылезти, ничего другого мне не оставалось.
Здесь было очень жарко — едва оказавшись снаружи, я почувствовал всю прелесть местного климата. Под ногами хрустел толстый слой соли, до горизонта, куда ни глянь, простиралась белая соляная равнина.
— Я обещал, что отпущу тебя, — сказал Фредерик, с усмешкой глядя на меня. — Что ж, я тебя отпускаю. Уверен, ты приятно проведешь время.
Мне все стало ясно, шансов выбраться отсюда у меня не было. День, от силы два, больше я здесь не выдержу. Но унижаться и выпрашивать жизнь я не собирался. Посмотрев монаху в глаза, я сплюнул себе под ноги, демонстрируя этим все, что я о нем думаю.
— Завтра у нас праздник, — улыбнулся Фредерик, глядя на меня. — День рождения святого Патрика. В этот день у нас принято делать подарки. Держи. — Он кинул на землю пояс с фляжкой. Фляжка упала у моих ног, в ней глухо булькнула вода.
— С чего такая щедрость? — поинтересовался я, внимательно глядя на Фредерика.
— Щедрость? — ухмыльнулся Фредерик. — Побойся бога, о чем ты. Просто так ты будешь дольше мучиться. А теперь прощай, брат Ирвин, и передай от меня привет святому Патрику!
Двигатель глайдера загудел сильнее, машина поднялась в воздух, сделала надо мной прощальный круг и стала быстро набирать высоту. Я следил за ней до тех пор, пока она не скрылась из глаз, засек примерное направление. Впрочем, сделал это так, для очистки совести. Сколько мы летели? Примерно час, это минимум шестьсот километров. Забудем пока про жару, забудем о том, что у меня почти нет воды. Шестьсот километров — это десять дней пути. Даже больше, мне уже приходилось попадать в подобные передряги — правда, без палящего солнца над головой. За первый день можно пройти километров шестьдесят, за второй — от силы сорок. Дальше все зависит от твоей выносливости: сумеешь втянуться, пересилишь боль в костях и мышцах — будешь проходить в день километров по пятьдесят. Ну а не сумеешь...
Итак, десять дней. По раскаленной пустыне, без воды, литр во фляжке ничего не решает. В более безнадежную ситуацию я еще не попадал.
Я поднял пояс с фляжкой, отвинтил крышку. Почти полная. Хотелось пить, но я снова завинтил крышку, понимая, что воду надо беречь. Застегнув пояс, снял рубашку и майку. Взглянул на подаренный Алисой крест — увы, он мне не помог. Но выкинуть его не поднималась рука, поэтому я замотал майкой голову — местное солнце пекло нещадно, надел рубашку. Вздохнул и медленно пошел в ту сторону, куда улетел глайдер.
Разумеется, у меня не было надежды добраться до Храма, уж слишком это было далеко. Но возможно, мне удастся добраться до гор, там можно попытаться найти воду. То, что здесь встречается вода, я знал наверняка — видел, как привозил ее глайдер-водовоз. Эта неказистая мощная машина с цистерной под брюхом и длинными колченогими опорами раз в неделю отправлялась за двадцать километров от Храма к небольшому горному источнику. Стекающая с гор вода собиралась в большом металлическом баке, глайдер перекачивал ее в цистерну и вез в Храм. По крайней мере именно так мне описывал этот процесс брат Пьер. Сейчас, когда с неба нестерпимо палило солнце, бочка холодной воды казалась мне раем.
Часа через два я сделал первый привал. Спрятаться от палящего солнца было некуда, я опустился прямо на землю — точнее, на соль. Жарко... Сняв с пояса фляжку, я медленно отпил глоток.
Пить воду в такой ситуации тоже надо уметь. Ее не надо глотать сразу, так вы никогда не напьетесь. Подержите ее во рту, поболтайте, обязательно смочите губы. И только затем проглотите. Помните о том, что количество выпитой воды — это еще далеко не все. Можно за один присест влить в себя литр воды, через полчаса он выйдет из вас с потом. На этом ваша жизнь кончится. Для того чтобы протянуть подольше, пейте медленно и не спеша. Одного, максимум двух глотков будет достаточно.
Я с сожалением завинтил фляжку. Конечно, Фредерик знал, что делает, давая мне эту воду. И тем не менее она продляла мне жизнь. А пока человек жив, он может бороться.
Десять минут передышки истекли, я встал и пошел дальше. Больше всего я боялся сбиться с пути — в этой одинаковой, куда ни глянь, соляной пустыне это было проще простого.
Не хочу рассказывать о том, как я пережил этот день. Достаточно сказать, что никогда в жизни мне еще не было так мерзко. Когда опостылевшее мне за этот бесконечный день солнце наконец-то скрылось за горизонтом, воды у меня осталось меньше половины фляжки. Вся одежда покрылась слоем соляной пыли, соленый пот разъедал глаза и кожу. Отдохнув в очередной раз, я встал и пошел дальше. Надо идти, сейчас станет прохладнее. В пустыне вообще лучше ходить ночами, а днем отдыхать, пережидая жару в укромном месте. Моя проблема была в том, что здесь, в этом соляном аду, мне просто негде было спрятаться.
