Виталий Горелкин - Рождение Темного
- Я тоже не видел, но один мой друг, говорил, что его до конца дней будет согревать воспоминание, как он увидел сходящую по трапу ильвэрийку, - отвлекся от обустройства места для ночлега Ровен Митт.
- Не верь всем слухам, Вадим, - Харден все же не смог устоять перед искушением и поделиться своими знаниями. - Многие древние авторы говорили об обратном, что лик поклоняющихся Священному дереву ужасен, даже огадуры в сравнение с ними выглядели красавцами.
- Что ты несешь? - вскипел Онир. - Омерзительнее этих смердящих животных нет никого на свете! Они только своим присутствием отравляют все вокруг, зеркала не выдерживают и разлетаются на кусочки, стоит огадуру пройти мимо них.
- Успокойся друг, я тебе верю, - примиряющее всплеснул руками Харден. - Но и ученым не было особого смысла врать.
- Ничего не знают эти твои ученые, - буркнул гном, потеряв интерес к разговору.
Он вскочил и направился к стоящему в дальнем конце туннеля наемнику.
Ровен Митт, разочаровавшись отсутствием интересного разговора, лег на бок, спиной к нам, немного поворочался и вскоре до нас донесся его тихий храп.
Я шепотом спросил Хардена о причине резкого изменения настроения Онира.
- Причина известна, но я не предполагал, что это его так заденет, - столь же тихо ответил мне послушник. - Когда-то, очень давно друмы и огадуры были одним народом. Сейчас и те и другие это отрицают, но истину скрыть трудно. Браки между другими расами бесплодны, а вот от союза друма и огадура, может родиться ребенок. Хотя редко какая женщина решиться рожать ребенка от насильника, по-другому связь между ними не возможна.
- А как они выглядят? - меня интересовала любая информация о народе, поклонявшемуся темной силе.
- Да почти также, как и гномы, только повыше ростом и уже в плечах. Они прекрасные наездники и хорошие воины. Были бы лучше, но у них дрянное оружие и нет магов, только шаманы. Зерно огадуры не сеют, городов у них нет. Они часто воюют, то с нами, то с султанатом, и всегда с друмами. Однако в горах и лесах их многочисленные орды теряют все свое преимущество, еще ни разу огадурам не удавалось уничтожить хотя бы один город подземного народа. Чужакам они всегда рады, так как верят…
Рассказ Харадена рисовал в моем воображении картины гордых кочевников, несущихся в бескрайней степи на вороных конях. Но следующие слова собеседника разрушили эту иллюзию.
- Что за дополнительную жертву божественные супруги Ога и Урам даруют им удачу.
Тут вмешался северянин. Неизвестно когда Снурри подошел к костру, но я его заметил только когда он сел рядом со мной.
- А я-то думал, почему это мастер Онир решил меня сменить раньше времени? - он указующе нацелил палец на Хардена и полушутя, полусерьезно произнес. - Правильно тебя выгнали, таких как ты нельзя посвящать в жрецы. Ты же в людях ничего не понимаешь. Или же, - наемник хитро прищурился. - Снова нас обманул? Откуда у простого послушника такие знания?
- В архиве я работал, писарем, - слова наемника не на шутку обидели здоровяка. Он отвернулся и уставился в костер, не обращая внимания на мои попытки возобновить разговор.
Снурвальда эта демонстративная обида немного развеселила. Он попробовал шутить, что как только выберется наружу, то пойдет в храм послушником. А лет через пять выйдет оттуда отъевшимся и таким умным, что его сразу пригласят преподавать в столичный университет. Пытаясь остудить Снурри, я, не подумав, обронил, что нет никакой разницы в том, кем был Харден - послушником или жрецом. Наемника успокоил, но моя живая энциклопедия еще больше надулась. Детский сад какой-то, а не сборище опасных преступников!
На следующий день мы наткнулись на небольшую группку шахтеров. Их было трое, все люди. Издали оценив силы друг друга, мы мирно разошлись.
Ровен сплюнул на землю, со злостью посмотрев в сторону ушедших.
- Ублюдки!
- Ты их знаешь? - спросил я старика.
- Нет, но повадки местных отбросов знаю прекрасно. Они просто увидели, что нас не одолеть, и решили сделать вид, что ушли. Теперь пойдут следом за нами, чтобы напасть исподтишка.
Опасения Ровена Митта оказались напрасными, за нами никто не следил и уже на второй день мы перестали ждать внезапного нападения.
С Харденом удавалось поговорить только на привалах, дорога по мрачным подземным туннелям отнимала много энергии. Кроме того, с приближением нашей цели он становился менее словоохотливым. Небольшие сведения о магии, которые я сумел из него вытянуть, требовали экспериментальной проверки в спокойной обстановке. Так он поведал мне, что мощь заклинания можно повышать не только увеличивая объем передаваемой энергии, но и создавая плетение большего размера. Вот только Харден не знал зависимость между площадью магического рисунка и количеством маны, необходимой для его активации. Если я создам слишком большое плетение, то смогу остаться без маны. Хорошо еще, что Харден догадался меня об этом предупредить.
Из его бессистемных знаниях о магии, пожалуй, пользу могла принести только информация о стихиях. Когда Харден уже не знал, что мне рассказывать, я решил поведать ему о том, как создавал заклинания. Немного поохав, слушая о моих опытах по изменению формы заклинаний, он неожиданно объяснил разницу в уровне сложности создаваемых плетений. Если бы я знал все 'прописные истины', то и сам смог бы до этого додуматься. Оказалось, что все заклятье на основе льда строятся не по триаде фундамент-каркас-указатель. В нем, к символу водяной стихии, добавляется знак абсолютного холода. В принципе, все логично. Уверен, если проверю удар холода на дальность, то метров через двести на мишени вместо кромки льда образуется легкая изморозь.
Не успел я как следует обдумать перспективы вычленения нового знака для других заклинаний, как был вынужден заняться просьбой Снурвальда. Он попросил сделать ему защиту от внезапной атаки.
Я был не против, только вот где взять материал для амулета? На мой вопрос ответил гном, достав из мешка небольшой слиток ночного серебра. Оказывается, самые лучшие артефакты в этом мире изготавливаются из такого материала. Я взял в руки оплавленный кусочек металла, размером с грецкий орех, и попробовал, как на Земле, представить, что вокруг него формируется поле абсолютной защиты. Через магическое зрение, или как его назвал Харден - истинное, было видно, как заготовка будущего амулета стремительно наполняется энергий.
Вроде все, больше в него не влезет. Я положил самодельный артефакт на камень и ударил в него файерболом, уменьшив до минимального предела расход энергии. Амулет подпрыгнул и отлетел в сторону раскаленными каплями. Хорошо, что никого не задело. Я прикусил губу и медленно покачал головой в такт невеселым мыслям. Значит, без кольца ничего не получится, а моя роль раньше сводилась исключительно к поставке энергии артефакту. Теперь развеялись последние сомнения в том, кто был настоящим хозяином моей магии. Ну, ничего, ничего. Скоро я освою большинство заклинаний, которые были в кольце. Если бы только знать, какое плетение нужно вложить в амулет, то рано или поздно у меня получится действующий артефакт. А так, я даже не могу представить, как правильно наложить чары на предмет. Эх, были бы у Снурри зачатки магических способностей, можно было бы попробовать обучить его вызову рун. Других вариантов, чтобы защитой смог воспользоваться простой человек, у меня не было.
Все смотрели на меня с сожалением. Наемник, обманутый в своих ожиданиях, подернул щекой, видимо более ранние события подняли его веру в мои способности. Сейчас же его ждало разочарование. Если бы не Харден, я может и отложил бы создание амулета до получения новых знаний, но во время вспомнил один из 'фундаментальных законов магии'. Когда я о нем услышал от послушника, то чуть не засмеялся. По его словам, маг не может изменить себя с помощью своей магии, даже для лечения, кроме самого пустякового, типа легкого пореза, нужен другой чародей. Если бы я не знал, что с моим телом вытворял демон, то может и поверил этой 'аксиоме'. Что же, у меня есть свой опыт, не связанный с кольцом.
Я знал, что нужно положить в основу магического щита - у меня был богатый выбор рун. Однако, как убедился ранее, на голой силе далеко не уедешь. Найти решение этой задачи стало очень важным для меня. Я долго думал, перебирая свои немногочисленные умения. Наконец, в голове созрел план, из которого могло выйти что-нибудь стоящее.
Незадолго до нашей пятой ночевки, северянин по моей просьбе поймал живую крысу. Когда ничего не понимающий наемник принес связанного зверька, я взял бритву, задумчиво провел ладонью по отросшей на лице щетине, и принялся выбривать шерсть на боку и брюхе животного.
Крыса отчаянно извивалась, не давая возможности быстро завершить процедуру. Товарищи смотрели на меня с недоумением, но вскоре они прекратили свои дела и принялись спорить, зачем я мучаю несчастную тварь. Первые версии показались просто нелепыми. Я молчал и предоставил им возможность поупражняться в логике. Всем было известно о просьбе Снурвальда, но никто не связал ее с издевательством над крысой. Именно издевательство, иначе нельзя было назвать процесс бритья этого вонючего зверька. Не обращая внимания на шутки друзей и многочисленные укусы на руках, я сумел выбрить достаточно большой участок. Разумеется, идеально чистой шкуры не получилось, но редкие волоски и порезы от бритвы не должны были серьезно помешать задуманному.
