Александр Афанасьев - Час негодяев
Интересно, здесь спрятали? Наверное, больше негде…
Агент Козак брел по заводской улице, осматриваясь по сторонам.
Ага, вот…
Угадал…
Как будто место преступления – два старых здания и между ними, хромая на пробитую шину, стоит фургон. Белый «Крафтер».
Какие же мрази…
– Сэр!
Он обернулся. Два человека с оружием стояли у него за спиной. Бороды, очки, бейсболки и карабины «М4». Наемники. Американские машины смерти.
– Сэр, вы срочно нужны в Американском доме…
Американский дом – так, как оказалось, наемники называли временное представительство…
Американский дом был по-прежнему на осадном положении, часть улицы отгорожена бетонными блоками. Люди с автоматами и джипы, на некоторых из них даже установлены пулеметы. В сопровождении наемников Козак прошел в здание… Проходя в здание, вы не могли избежать помещений, которые занимала морская пехота. Но новый удар настиг Козака прямо в холле, где был установлен, как на бесчисленных иракских и афганских базах, импровизированный монумент.
Карабин «М4» со штыком, штык воткнут в пол. Каска и башмаки.
И фотография.
Вот и всё, что осталось от Канады. Пятого ребенка в семье, пошедшего в Корпус морской пехоты, где он впервые наелся от пуза.
Его напарника.
Козак стоял у импровизированного памятника и не знал, чьи пули, его или Карреры, поставили точку в жизни морпеха.
– Вас просили не лезть.
Козак обернулся, выхватывая пистолет, но наемники, сопровождавшие Козака, были быстрее.
– Не дергайся… – прошипел один из них.
– Что происходит?
Козак увидел уставные ботинки морской пехоты.
Видимо, Кудроу испугался, что дело вскроется. Мало ли – рядом столько морских пехотинцев…
– Стресс. Он был его другом.
…
– Давайте его на наш этаж.
– Я надеюсь, мы с вами договоримся.
Кудроу бросил на стол фотографии, разлетевшиеся веером.
– Я навел о вас справки, мистер Козак. CV у вас не очень хорошее, из морской пехоты вас не выгнали с позором просто потому, что не хотели поднимать шум, верно?
– Пошел ты.
– А теперь появляются фотографии, где вы изображены вместе с установленным русским агентом. И возникает вопрос. Тот провал в Киеве, когда три центнера совершенно секретной прослушивающей аппаратуры попало к русским, – это случайность? Или нет? Если посмотреть вот на эти фотографии, то возникают вопросы. Может быть, такие встречи были у вас и в Киеве? В Киеве много русских было. Может, даже и с тем же человеком. Особенно, если и он был в Киеве…
…
– Я перечислю тот вред, который вы причинили. Раскрыли совершенно секретную операцию в Киеве – раз. Передавали российскому агенту секретную информацию – два. Проявили неавторизованную активность, в результате чего погибли люди, в том числе и морской пехотинец, кстати, ваш напарник – три. Каким-то образом замешаны в убийстве местного главы государства… В сочетании со связями с русскими это очень подозрительно. Достаточно?
…
– Что молчите?
– А вы в суд на меня подайте.
– В суд? Да проще вас признать сумасшедшим и запихнуть в психушку. Или в какую-нибудь дыру в польском захолустье. В компанию к очередному Усаме. Будет интересно – в одной клетке аль-каидовец и морпех США.
…
– Итак?
– Никакого уголовного преследования?
– Уже разумно.
– И не только по сегодняшнему делу, но и по всем предыдущим. Я имею в виду Киев. Закрыть тему, снять все пометки в моем личном деле.
– Это сложнее, но… попробую. В конце концов, у нас с ФБР сейчас отличные отношения. Никаких недружественных действий.
– И… Канада должен быть оформлен как погибший в бою.
– Это сделает Минобороны.
– Хорошо…
Кудроу покачал головой, положил на стол лист бумаги.
– Пишите.
– Что писать?
– Я, такой-то, соглашаюсь добровольно сотрудничать…
Козак усмехнулся.
– Вы же из ЦРУ. Зачем вам информатор внутри страны?
– Это вы так думаете, что я из ЦРУ. Я это просто не опроверг. Берите бумагу, пишите. Не будем затягивать.
Наемник за спиной разрезал ленту одноразовых наручников.
Когда Козак вышел из Американского дома, уже темнело. Он присмотрелся повнимательнее к тем, кто охраняет здание. Стоял «Шевроле Субурбан» с мигалкой за решеткой радиатора, и рядом с ним стояли наемники. Как в старые добрые времена. Был виден даже большой чехол на заднем сиденье – двери были открыты с двух сторон.
Это и была хит-команда ЦРУ. Скорее всего, та же, что и в Нью-Йорке сработала. Их много… отставные спецназовцы, наемники, просто рехнувшаяся сволочь. И имя им – SAD. Дивизион специальной активности.
Козак подошел ближе. Понимающе спросил:
– Боеприпасы Ingman DD, верно?
Один из наемников покачал головой:
– Нет. Гарантии не было. Пришлось использовать «Марк-211».
Ясно. «Mk211». Это тоже пятидесятый калибр, но необычный. Его разработала норвежско-финская компания Nammo как патрон для эффективной борьбы с советской бронетехникой. Это один из самых конструктивно сложных и дорогих боеприпасов для стрелкового оружия в мире. В самом носике пули размещен зажигательный состав из циркониевого порошка, дальше идет сердечник из сплава карбида, вольфрама и кобальта, окруженный взрывчатым веществом. При попадании в цель сердечник пробивает броню, одновременно происходит взрыв, и внутрь летят частицы горящего циркония. Разрушения при использовании этого снаряда соответствуют снаряду двадцатимиллиметровой пушки.
– Ясно. Да, круто.
– Круче некуда. Парень, мы к тебе ничего не имеем. Это просто наша работа. Если тебе будет от этого легче, я тоже потерял человека. Парень прошел Ирак, две командировки. Ты его подстрелил. Но у меня вопросов нет.
Козак кивнул:
– Без вопросов. Это просто наша работа.
Информация к размышлению
Документ подлинный
Тельняшку сними, украинский десантник,
Носить ее точно свидомым не гоже!
Ведь это Маргелов, а он, значит, ватник
Придумал ее… и берет его тоже…
Снимите берет, не позорьте береты,
Бандиту скорее к лицу балаклава.
Ведь ваша эмблема СС и скелеты,
И в этом вся ваша дешевая слава…
ТЕЛЬНЯШКУ СНИМИ, УКРАИНСКИЙ КАРАТЕЛЬ!
Снимите с себя ордена «оккупантов»,
Ведь ленты на них – это знак «террористов».
Повесьте на грудь черно-красные банты,
Ведь вы по натуре простые фашисты!
Воюете вы со своим же народом.
Вы стали давно у врагов холуями.
Наследники вы бандерложьего сброда.
Детишек бомбить и расстреливать женщин
За то, что их сын воевал за свободу, —
Все ваше уменье. Но нет таких трещин,
Где спрячетесь вы от возмездья народа!
Вам честь офицера, увы, не знакома,
Забыты для вас и Отчизна, и совесть.
И небо для вас сотрясется от грома
И гнева народного. Так что готовьтесь.
Предстать пред Богом и перед народом,
Осудят вас страшным судом тени предков.
Воюете вы, так сказать, за свободу
Спокойно пожрать европейских объедков.
За место для ваших детишек в борделях,
И резать на органы их для злодеев,
За право своих дочерей на панели,
Своих сыновей добровольно стать геем.
Народного гнева наполнена чаша,
Народная кровь призывает к отмщенью.
Вас скоро начнут убивать на параше…
А, впрочем, продались вы все за печенье.
За баксы, за «мерсы», трусы кружевные,
За сникерс, рошен, за жувачку, помаду,
Готовы продать вы просторы родные
И Родину сдать иноземному гаду.
Вас всюду найдут, не дадут притаиться,
За вами идут волкодавы по следу…
У вас под ногами земля возгорится,
Под звуки парадного марша Победы.
Донецк, Новороссия.
Донецкий аэропорт.
Ночь на 12 июля 2019 года
Отец Мой доныне делает, и Я делаю…
Иоанн 5–17Донецкий аэропорт.
Место, где все решится…
Я приехал посветлу. Один. Никто не обратил на меня внимания – после того, как разминировали руины, они стали популярным местом для экс-курсий. Я просто поставил свой «Мерседес» в том месте, откуда его не особо было видно, и вышел из машины.
Передо мной были Пески. За спиной – Донецк…
Мы снова не сдали этот экзамен. Экзамен на взрослость, на мудрость, на состоятельность как государства и как нации. Мы все не сдали – и украинцы, и русские. Мы здесь сражались и умирали, говоря на одном языке и с трудом представляя, ради чего все это. Мы ничего хорошего не добились этой войной – ни мы, ни они. А для себя я даже и определить могу с трудом – где «мы», а где – они.
Но знаете, что самое обидное. Понимать, как началась эта война. Из-за чего. Точнее, из-за кого. Из-за мелких обдриставшихся людишек со своими мерзкими, мелочными и мелкими проблемками.
