Олег Маркелов - Токсимерский оскал
— Скажу. — Пират отложил вычищенный стрелковый комплекс. — Я…
Он не успел договорить. Словно рябь пронеслась по окружающему миру. Челтона ослепил яркий свет, и все вокруг погасло.
* * *Реззер почувствовал, как неустойчив стал окружающий мир после нескольких порций виски. Бесцельно бродя по улицам Агранды, Дан осторожно заглянул в небольшой модный бар. Ни один посетитель не обратил внимания на мощного человека, одетого в невзрачную одежду свободного кроя. На душе у Реззера просто кошки скребли, поэтому он, не раздумывая больше, забрался на высокий табурет у барной стойки. Дан не понимал, что вокруг него сейчас происходит, кому верить, кого ненавидеть. Он чувствовал себя обманутым. А теперь, после нескольких принятых порций крепкого напитка, он почувствовал себя еще и одиноким. Вместе с выпитым к нему пришла жалость к самому себе и злость на всех и все его окружающее. Он вспоминал свою прежнюю жизнь, вспоминал свою дочку, которую из-за всех своих проблем очень давно не видел. Реззеру все больше и больше хотелось плюнуть на все и уехать куда глаза глядят и где ни одна мразь его не знает. Уехать и начать все заново. Сейчас ему и вправду казалось, что это вполне возможно и он, начав все заново, сумеет еще многого добиться.
— Повтори. — Реззер пощелкал пальцем по стакану, привлекая внимание бармена. Тот моментально отмерил клиенту очередную порцию виски и едва заметно сделал одной из местных проституток знак — «Клиент созрел». Девушка, приободрившись и подтянувшись, подошла к набирающемуся посетителю, вовсю виляя бедрами.
— Угостишь девушку, красавчик? — Она коснулась его колена длинным наманикюренным ноготком. — Поделись со мной своей грустью, и я подниму тебе настроение.
— Что? Настроение? Пошла вон, шлюха! — Реззер ощутил вдруг настоящую ненависть к этой путане. — От таких мразей, как ты, все беды! Пошла от меня, тварь, пока я не вышиб твои мозги.
Девушка ошалело отпрянула, не ожидая такой реакции. А один из сидящих за столиком посетителей, напротив, внимательно вглядываясь, подошел поближе к Дану.
— Это же знаменитый Реззер, — убедившись, что не ошибся, во всеуслышание заявил он. — Смотрите. Это Дан Реззер.
Все присутствующие в баре немедленно повернулись на шум, некоторые, подобно первому посетителю, потянулись поближе к чемпиону.
— В последнем бою он показал Бешеному Билу, где раки зимуют. — Из общего гула голосов вырывались отдельные фразы, порой диаметрально противоположные по смыслу.
— Он непобедимый…
— Да у них там все подстроено…
— Он лучший…
— Это просто бизнес, уж я — то знаю. Я два года ходил в спортзал на углу Пятой и Таламки и кое-что смыслю в спорте…
— Они, как актеры, зарабатывают шальные деньги…
— Господин Реззер, подпишите для моего сына бейсболку…
— А правда, что ваша жена с вашего согласия собирает коллекцию знаменитых мужчин?..
Дан взвился, словно ему приложили ко лбу раскаленное клеймо. Он развернулся, выискивая глазами того, кто задал последний вопрос. Но в собравшейся толпе выделить кого-то одного было невозможно.
— Оставьте меня в покое, ублюдки! — Реззер готов был раскроить череп каждому из этих моральных уродов, которые не давали ему спокойно предаться размышлениям о своей жизни. — Валите трахать своих шлюх-домохозяек.
— Кого ты называешь ублюдками, чемпион? — В голосе из толпы сквозили обида и раздражение. — А кроме твоей жены, на Агранде шлюх нет…
Дан ударил первого ухмыльнувшегося этим словам, так как не мог определить говорившего. Кто-то сбоку плеснул в Реззера коктейлем и тотчас получил от чемпиона тяжелый пинок. Несколько местных сорвиголов кинулись в драку, желая испытать свою доблесть и проверить, так ли Дан хорош, как выглядит на ринге. Первого же из этих смельчаков Реззер метнул на один из столов, у которого подломились, не выдержав удара, ножки. Свалка, в которой смельчаки пытались противостоять чемпиону, длилась не больше пяти минут. За это время Дан успел выбить пару челюстей, сломать пару рук и несколько ребер, а также здорово проредить строй столиков в зале. Не получившие свое, посетители в панике разбежались, спасаясь от взбесившегося чемпиона. У входа в бар с воем сирен опустились два массивных гравитолета полиции.
— Поднимите руки за голову и повернитесь к нам спиной! — Усиленный портативным наплечным громкоговорителем голос полицейского заглушил все остальные звуки. — Вы совершили противоправные действия, классифицированные как хулиганство с нанесением физического вреда гражданам!
— Да пошли вы! — Реззер чувствовал, как наложившийся на алкоголь адреналин драки делает его почти неуязвимым. — Убирайтесь, или я вам тоже мозги вправлю!
— Руки за голову! Повернуться! В случае неповиновения ваши действия будут расценены как сопротивление служителям правопорядка! — Несколько полицейских, вооруженных пневматическими «Слайт-Виндами», ворвались в зал бара, беря чемпиона в полукольцо.
— Это не сопротивление будет, а избиение младенцев. — Реззер поднял руки, но, как только полицейские опустили пистолеты, с диким криком кинулся на ближайшего. Захлопали тихие выстрелы многозарядных автоматических пистолетов. Сразу три иглы-капсулы с мощным седативным препаратом достигли цели. Дан все же дотянулся до полицейского, повалив его на пол, но большего сделать не сумел, отключенный быстродействующим препаратом.
— Так это и впрямь тот самый Реззер? — Один из полицейских с недоверием покосился на полицейский виза-тор, установивший личность.
— А что ты удивляешься? — Его старший товарищ, поваленный разбушевавшимся спортсменом, уже встал и прилежно отряхивал форму от пыли. — Он за последнее время в стольких скандалах перебывал, что нет ничего странного в его теперешнем поведении. По нему явно решетка плачет.
— Ну, это не нам решать, — подала голос молодая гурянка-полицейская. — Наше дело задержать, доставить и сдать рапорт.
— Сдадим, этого-то обязательно сдадим. — Видимо, попавшийся под руку Реззера офицер был не на шутку обижен этим падением. — И рапорт составим по форме, как полагается, а… этого… посадим в обезьянник. А там, помяни мое слово, суд закроет его, как пить дать.
— Ладно, мальчики. — Гурянке вовсе не хотелось обсуждать эту тему. — Ваш наряд вступил с ним в единоборство, вам его и сдавать. Тащите.
* * *Кромешная тьма изменилась. Она стала не такой абсолютной, как была мгновение назад. Челтону даже показалось, что он различает неясные тени. Словно игра света сквозь закрытые веки.
— Мир вам, разумяне! — Голос был негромким, но от его звучания, казалось, шевельнулись все внутренности в теле Челтона.
— Кто ты? — услышал он спокойный голос командира пиратов, сам пытаясь увидеть хоть что-то, кроме неясных пятен. Он перестраивал взгляд на разные планы, пытался менять резкость сетчатки глаз, максимально используя свое воображение.
— Мы друзья. Старшие друзья. — Вездесущий голос был доброжелательным.
— Друзья не захватывают насильно, — поняв тщетность попыток увидеть, огрызнулся сержант.
— Нам необходимо поговорить, а иного способа пока нет. Вы слишком быстры и непредсказуемы. И в то же время ваши поступки не оставляют сомнений, что участь этого мира без нашего вмешательства предрешена и незавидна. — Голос из расслабленного и дружеского превратился в жесткий, полный внутренней силы.
— В чем же незавидна? — Челтон пока не совсем понимал, куда клонит незримый собеседник.
— Вы никому не даете выбора своего пути. Вы слишком агрессивны и нетерпимы. И если для вас самих это лишь способ выживания, как у муравьев, а значит, благо, то для встретившихся на вашем пути не просто беда, а гибель.
— Может быть, вы просто скажете, чего от нас хотите? — Пират, тоже заговоривший, был явно раздражен. — Или вы решили просто прочесть нам курс лекций по межвидовой этике и о вреде человеческого вида?
— Нет. Поток слов между нами лишь рябь на реке, основу которой составляют ваши мысли. Мы думаем с вами и чувствуем вас. И это много больше и дороже, чем простые слова.
— То есть вы просто копаетесь в наших головах? Но зачем вам это? — Челтон попытался спрятать свои мысли, и тотчас, словно дуновение ветерка, его вновь коснулась улыбка. Он не видел, но знал — это именно улыбка.
— Мы не копаемся в ваших головах. Мы думаем и чувствуем с вами. Мы не можем этого объяснить понятными вам словами. Это не обидно. Поэтому мы еще и разговариваем. Беседа есть пища для эмоций.
— Вы так и не сказали, зачем вам это. — Пират по-прежнему злился.
— Чтобы понять. Чтобы решить. Чтобы защитить.
— Кого вы собрались защищать? И от кого? Я потерял здесь не по своей, а, сдается мне, по вашей воле почти всех из своей группы. И чем теперь я могу вам помочь? — Челтон тоже почувствовал, как его захлестывает раздражение. — Знаете, в одном учебном взводе был один курсант. Так вот он тоже любил пустословить. Просто говорил ни о чем, выдумывая идиотские фразы и пытаясь сойти за умного. Плохо кончил.
