Андрей Круз - Эпоха мертвых. Москва
Я посветил на превратившиеся в мутные бельма глаза одного из мутантов.
– Это почему?
– Потому что они трансформировались в запертой операционной с выключенным светом. Поэтому зрение им не понадобилось. Организм при мутации воспринимал вечную тьму как постоянную характеристику окружающей среды. Зато уши видишь? Это же сонары натуральные. Но не самая удачная конструкция получилась, медленная.
– В смысле? – спросил уже Василий.
– Ты обратил внимание, что перед тем как попытаться кинуться, они орали. Зачем?
– Ну… для боевого духу. – пожал он плечами.
– Они орали и шевелили ушами. – сказал я. – Получали акустическую картинку. Чтобы разглядеть нас, сначала надо было послать сигнал акустической локации в активном режиме. Мы тихо стояли, почти неподвижно, так что в пассивном режиме они нас не принимали.
– Глуповато получилось. – с сомнением сказал Леха, глядя на туши мутантов.
– Нормально. Они же еще не охотились после мутации. Поохотились бы, и у них скорее всего появилась привычка давать постоянный сигнал, типа щелчков каких-нибудь. Вот и сканировали бы пространство.
– А почему вы их завалить никак не могли? До гранат дошли? – спросил он.
– Сейчас посмотрим.
Я присел на корточки, освещая морду и голову той твари, которая выскочила в коридор второй. Ей вроде как меньше досталось. По большому счету мутация шла в том же направлении, что и Витьки-алкаша. Эдакая «бабуиновость» черт прорезалась. Челюсти выпятились, зубы выросли, когти появились на руках и ногах. Но если там мутант развивался при свете, пока жену ел, то здесь их набор качеств обусловлен темнотой. Они намного массивней Витьки, и самое главное – лобная кость, видать по всему, невероятной толщины. Она просто выдержала удар картечи. И мозг изменил форму, стал плоским, выдвинулся куда-то к затылку мутанта. Такое мы тоже видели, у собаки-мутанта из Химок, что привезли из рейда нашим ученым. Убило же их после того, как они свалились на пол, пытались подняться и нагнулись. И тогда массивная лобовая кость перестала действовать как щит, картечь разрушила мозг.
Но самое интересное в этих новых мутантах – уши. Большие и по конструкции похожие на крылья летучей мыши. Раскладные антенны, так сказать. Основной орган чувств. Выводы? Трансформации мгновенные и максимально приспосабливают существо под требования той среды, в которой оно находилось на тот момент. Это и хорошо и плохо. Как для мутантов, так и для нас. Сейчас мы остались в живых только потому, что оба мутанта были не рассчитаны на действия где-нибудь еще, кроме абсолютной темноты. В процессе мутаций они не догадались выбраться хотя бы в коридор. В случае с Витькой спасла удача и теснота. Здесь спасла «специализация» их устройства. В пустом коровнике несколько дней назад спасла тоже удача. Какими будут следующие? И насколько хватит удачи?
– Что делаем дальше? – спросил Леха.
– Ищем мертвяков, куда они делись. – сказал я. – Но наверх не пойдем пока. Мне кажется, что надо заглянуть в подвал.
– А если полезут сверху?
– Поставим растяжку с РГД на лестнице, если пойдут, то услышим. Но мне кажется, что если там кто и есть, то так как здесь, случайно запертые. Операционная на замке была, вот эти двое здесь и остались. Дверь захлопнулась.
Мы вышли из коридора, Леха поднялся на пролет выше и быстро соорудил растяжку из толстой лески и ГРД-5, примотав гранату к радиатору отопления на лестничной площадке, а леску – к перилам. Натянул достаточно высоко, чтобы точно сорвали. Затем мы пошли вниз, спустились на первый этаж. Двери в подъезд по-прежнему были закрыты, а вот через подвальную дверь мне как будто бы слышался какой-то шорох.
– Василий, слышишь что-нибудь?
– Не знаю… Нет, вроде бы.
– Леха, держи лестницу сверху, Кэмел, Сергеич, дозаряжаемся, кому надо.
– Никому не надо.
– Тогда пошли. Фонари.
Мы снова включили фонари под стволами, направив их с Сергеичем на дверь. Васька смотал проволоку, Леха выдернул из-под двери клинья. Васька пригнулся, взялся за ручку двери, потянул ее на себя. Дверь легко открылась, Васька отскочил. А мы с Сергеичем онемели.
В свете острых лучей наших фонарей мы увидели… Это как вагон метро в час пик на самой забитой станции, наверное. Весь подвал был забит мертвяками, стоящими, лежащими, сидящими. Они были малоактивны, такое впечатление, как будто мы их разбудили. Ближайшие к нам среагировали на свет, начали подниматься на ноги, толкаясь и мешая друг другу. У меня сердце провалилось куда-то в район желудка, спина похолодела, волосы на голове зашевелились. Руки сработали сами.
Я выстрелил в голову ближайшему ко входу, опрокидывая его на остальных, затем в его соседа, рядом бабахнуло ружье Сергеича, слева от меня, чуть снизу – Кэмела, с лестницы – Лехи. Эхо стоячей волной от близких стен ударило по ушам. Все поняли меня правильно, что надо создать завал из трупов в дверях подвала, только так мы сможем оторваться. Если вся эта толпа успеет просто качнуться в нашу сторону, рвануться разом – мы покойники. Ни единого шанса у нас нет. Вцепятся, повалят, вопьются зубами и разорвут на клочки.
– Огонь, мля! – заорал я, опустошая в мертвые разлагающиеся лица магазин дробовика. Запах горелого пироксилина из четырех стволов перебил даже вонь мертвечины. Передние ряды мертвяков превратились в покойников, заваливаясь назад под ударами картечи и мешая уже рвущейся из подвала к нам омерзительной массе.
– Прикрывайте! – даже не крикнул, а взвизгнул Васька, метнулся вперед и с силой захлопнул дверь подвала, оглядываясь в поисках выроненной проволоки. Я судорожно полез в карман за клиньями, только, достаточно ли их будет? Блин, ну хоть что-нибудь, подпереть эту сраную дверь, пока клинья не заколотим.
Сергеич подскочил к Ваське, тоже подпер дверь снизу ногой и навалился руками. Леха стоял выше, сменив магазин в дробовике и направляя ствол то вверх, то вниз. Откуда-то с верхних этажей донесся отчаянный вой, от которого у меня волосы зашевелились. А это то еще кто???
Бросил клинья на пол, ударами ранта ботинка забил под дверь. Мало! В голове мелькнула одна мысль, я крикнул: «Держись, я сейчас!» – и побежал на первый этаж. Там же в коридоре стулья деревянные, стоят прямо вдоль стены. Я схватил стул за спинку, выбежал с ним обратно, соскочил вниз. Васька с Сергеичем пока удерживали дверь без особого труда, помогал завал из тел, мешавший зомби в подвале, и клинья держали, но в нее уже начинали ломиться. Васька все же поднял проволоку и дрожащими руками пытался обмотать ей ушки замка. Куда там! Дверь раскачивалась под ударами, петли дергались и в них невозможно было попасть.
Я пробежал мимо уже откровенно паникующего Лехи, закинул ружье на плечо, схватил стул двумя руками за спинку и со всей дури шарахнул им о ступеньку. Под ноги посыпались его составные части. В руках осталась спинка с двумя ножками и перемычкой между ними. Я сунул ее Сергеичу:
– Уприте под ручку. И дверь пока держите.
Сергеич понял сразу, что надо сделать, уткнул спинку стула под ручку двери. Ножки скользили по плиточному полу, но стенка справа была неровной, удалось одну из ножек забить в ее малопонятный технический изгиб. Не фонтан защита, конечно, но чуть-чуть продержаться поможет.
Сверху снова донесся вой, такой жуткий, что все аж присели, а Леха выматерился и зашарил стволом «Сайги» по лестничным пролетам сверху. У меня вновь прошла волна холода, от затылка и до задницы. Но между тем я быстро доломал остатки стула, бросая деревяшки на ступеньки и с силой обрушивая на них проложенную сталью подошву ботинка. Дерево трещало и ломалось почти вдоль, по волокнам, а в результате я получил три вполне подходящих для того, чтобы забить их под дверь, деревянных клинышка. Их я тоже сунул Сергеичу, крикнув: «Забивайте!», а сам сбросил с плеча ружье и встал рядом с Лехой.
Наверху грохнуло, посыпалось стекло на лестницы, вой перешел в визг с интонациями паровозного свистка, затем мы услышал, как что-то тяжелое ударило по перилам, так, что они загудели, заскрипело стекло, на котором кто-то пробуксовал.
– Готово! – крикнул Васька.
– Отходим. Обеспечить выход!
Мы с Лехой так и стояли, замерев, подняв стволы в сторону беснующейся наверху твари. У нас за спиной распахнулись двери, на лестницу упал свет с улицы, и в нескольких метрах от нас четырежды грохнули выстрелы из дробовиков.
– Чисто! – голос Сергеича.
Есть выход. Хоть это радует. Дверь из подвала уже тряслась, долго не продержится, а обладатель голоса-сирены сверху вообще пугает до медвежьей болезни, так и до самопроизвольной дефекации недалеко.
– Отходим! Пошли, пошли, не спать! – заорал я, подгоняя спутников, хоть и без всякой необходимости.
Мы выбежали на улицу, дозаряжая ружья на ходу, я огляделся по сторонам – возле подъезда три трупа, еще несколько мертвяков во дворе, но далеко, нам не опасны. Снова вой сверху и треск дерева.
