Александр Иванин - Живые в Эпоху мёртвых. Старик
— Фонарик, говоришь, — усмехнулся Акулин.
Любое слово этого человека было наполнено сарказмом, глумливой издевкой или хамоватым цинизмом. Других интонаций в голосе Акулина старик так и не заметил за все время работы.
Акулин уперся ботинком в торчащий из головы трупа топор, затем, пошатав, вытащил из пасти монстра фонарь. Он покрутил его в руках, тщательно протер салфетками и прочел:
— Мэйд ин Ю-Эс-Эй.
Затем раздались знакомый треск и щелчки, только более громко и отчетливо. На черной коронке вокруг отражателя фонаря запрыгали маленькие голубые молнии.
— Старый, ты знаешь, что это такое? — спросил Акулин.
— Да. Это электрошокер.
— Электрошокер! Это твой билет в колонию для дебильных малолеток и таких героев, как ты. Уголовка это, понимаешь? У нас в стране такие запрещены. Ты че, совсем тупой? И где взял-то такой. Титановый, на хрен… Оружие это. Запрещенное оружие, склеротик.
Старик попытался собраться с мыслями, чтобы ответить Акулину, но не успел.
— А, ладно, — махнул рукой начальник по режиму. — Теперь уже, похоже, все равно.
Фонарь исчез за пазухой у Акулина.
— Э, орлы. Тащите этого в яму. И это. Старому чего-нибудь подберите. А то от него разит. Еще этих уродов приманит ароматом своим.
Закончив раздавать указания, начальник склонился над стариком.
— Э, старый. Тебя этот кусал? — Акулин махнул рукой в сторону трупа. — Дед, ты все правильно сделал. Их только в башку упокоить можно. Герой, молодец-огурец, мля! Смотри. По улицам психи бешеные бегают. Если тебя такой укусит, то все, пипец, скоро таким же станешь. Понял меня? Стрелять в таких надо. Но убить их можно только в голову. Милиция сама таких отстреливает. Трупы уже на улице просто так валяются. Укушенных и окровавленных не пускай. Понял меня?
Акулин выпрямился:
— А, чего с тобой говорить. Балласт бесполезный.
Начальник направился к выходу из подъезда.
— Э, Тришаков, я вот че подумал. Там в аквариуме за шкафом дверь есть как в «Буратине». Там помещение охраны должно было быть, а эта грымза из ТСЖ каким-то долбаным колдунам в аренду его сдала. Там второй выход на улицу есть. Ломайте дверь. Пусть хреноманты обомнутся. Систему туда тащите. Там даже кабель есть. Если чего, там обороняться можно. И это. Там еще люк в полу есть, в подвал можно попасть и на парковку. Понял меня?
— Есть. Дверь ломать, систему установить. Принято к исполнению.
— Доложишь, как у колдунов освоитесь, чмуродей!
— Есть. — Крупный парень вытянулся по струнке.
Акулин вышел из подъезда.
Около маленькой девочки уже суетился другой мужик в форме охранника с красным крестом на белой повязке.
Тришаков подошел и поднял деда с пола.
— Не дрейфь, дедуля, все в порядке будет. Ты не менжуйся. Я бы тоже обделался, если бы такой на меня попер, а у меня один фонарик в руках.
Парень дружелюбно увесисто похлопал его по плечу. В подъезд стали осторожно заходить люди. Мужик в белом халате вынес на руках маленькую девочку на улицу.
Появились трое охранников со складской тележкой, которые вытащили нечто в халате Лернера из аквариума. Тело полностью скрывал халат. Были видны только кисти рук и уродливая голова с мощными опухолевидными наростами над глазами и громадной пастью. Пастью он действительно напоминал оборотня из фильмов ужасов. Челюсти заметно выдались вперед, так что губы перед ними не сходились вместе, оставляя вечный оскал. Кроме того, щеки композитора были порваны, причем, насколько понял дед, это само чудовище распахивало свою пасть до такой степени, что кожа лопнула. Количества зубов рассмотреть не получилось, но, наверное, их стало больше. Кисти рук тоже заставляли вздрогнуть при взгляде на них. У композитора были крупные руки с толстыми длинными пальцами, но теперь они заметно увеличились, стали узловатыми и обзавелись когтеобразными наростами на последних фалангах. Старик даже не пытался объяснить себе столь разительной перемены во внешности склочного и истеричного, но по-своему хорошего и талантливого человека.
Кровавые пятна на полу аквариума застелили старым одеялом из дворницкой. Бывшего композитора упаковали в черный полиэтилен, погрузили на тележку и повезли прочь из подъезда, замешкавшись у самой двери.
Тем временем тройка вооруженных охранников во главе с Тришаковым пошла наверх по лестнице. Ушли они не очень далеко. На лестничной клетке вновь раздались громовые выстрелы. Много выстрелов. Похоже, тройка наткнулась на другую тварь или тварей.
Охранники бросили тележку с бывшим композитором и побежали на лестницу выручать своих коллег. Через пятнадцать минут появилась тройка. Тришаков тащил на руках второго бойца, а третий зажимал рукой рану на голове. Он был весь в крови. С улицы забежали еще два человека. Через двадцать минут с лестничной клетки вытащили изодранный в клочья труп девки, которую утром спас старик. Он узнал ее только по забавным красным коротким сапожкам на ногах. Вместо головы у нее торчал безобразный кровавый обрубок. Вся верхняя часть туловища зияла рваными ранами от картечи. Девку сразу вытащили и выбросили на улицу.
Затем вынесли остатки трупа Розы Марковны. Это были именно остатки. Все тело было изгрызено. Жутко воняло испражнениями. Лицо у нее практически не пострадало по сравнению со всем остальным. Шея был неестественно выгнута, а скальп наполовину содран, и сквозь эту рану виднелась глубокая, обрамленная кусками костей вмятина в черепе. Все остальное было превращено в освежеванную и наполовину обваленную тушу, только обвалку проводили не острыми мясницкими ножами, а ЗУБАМИ! Ее труп сразу выкинули во второй выход и сверху накрыли каким-то куском синей ткани — покрывалом или шторой. Роза Марковна так и осталась лежать там.
У Федора Ефимовича замерли внутри все чувства и эмоции. Он ничего не ощущал, совсем ничего. Он видел все как картинку с экрана телевизора. Старик опять смотрел свой сериал.
В этом сериале Тришаков с товарищем отодвинули от стены его каморки здоровенный офисный шкаф с папками. За ним оказался не очаг, нарисованный на куске старого холста, а обычная металлическая дверь, покрашенная серой грунтовкой. Дверь открыли весьма своеобразно: рядом с замком выломали кусок газобетонной перегородки, Тришаков просунул туда руку, отодвинул засов и открыл замок.
Небольшая комната за дверью действительно оказалось похожа на логово чернокнижников. В помещении господствовали все тона черного и бордового. Вдоль стен стояли старинные шкафы и этажерки с книгами и непонятными предметами. Черный кожаный диван и два кресла поражали своей пафосностью. Перед ними стоял низенький журнальный столик в восточном стиле. Но напротив них имелось прямо королевское кресло, обитое пурпурным бархатом, за таким же королевским столом. На столе в беспорядке теснились подсвечники, валялись амулеты, прозрачные и цветные стеклянные шары, карты, непонятные рисунки и прочий хлам. Называлась эта кладовка диковин — «Салон магии мадам Ядвиги».
