Вячеслав Шалыгин - Черный Ангел
– Труп, – уверенно заявил Костин. – Вы думаете, сталкеры и торговцы хотя бы кого-то из ваших людей не знают в лицо?
– Думаю, у нас найдутся и такие кадры. – Остапенко усмехнулся. – В контрразведке не все носят форму, капитан. Если вы не знали, в нашем специальном лексиконе существует такое понятие, как «агентура под прикрытием».
– А если ничего не получится? Если противник не пойдет на контакт?
– Тогда зачистка. – Генерал вздохнул. – Вы это хотели услышать?
– Так точно. На какое время спланировать операцию?
Остапенко недовольно покачал головой и взглянул на часы.
– На полдень десятого декабря. Устроит? Если до этого времени не будет результатов, карты в руки вашим «чистильщикам».
– Сейчас девять тридцать. – Костин тоже взглянул на часы. – Потеряем больше суток…
– Капитан! – Остапенко постучал карандашом по столу. – Разговорчики!
– Виноват, господин генерал!
– Вот и славно, – генерал встал. – За работу, господа офицеры. Полковник Бибик, останьтесь, обсудим текущие дела меньшего масштаба…
– …Имеется еще один нюанс, – когда Костин и Авдеев вышли, сказал Остапенко. – В последний момент, как обычно, возникли осложнения. Есть информация, что в Зону направляется человек, образно говоря, с огромным мешком денег. И деньги, которыми уполномочен распоряжаться этот ходок, предназначены одной из группировок. За какие услуги – не ясно. Если выкупить у «Монолита» их магический кристалл – бог с ним, а вот если оплатить группировке наемников какой-нибудь переворот – дело другое. В свете последних событий имеется еще один вариант: он желает скупить все новейшие артефакты. В этом случае его должны интересовать крупные торговцы-посредники или же он будет искать прямой выход на контрабандистов. В любом случае его требуется вычислить.
– Есть намеки, кто он?
– Нет. Но есть одно немаловажное обстоятельство. Скоро Выброс, и он должен успеть вернуться до него. Значит, он уйдет в Зону сегодня вечером, максимум – ночью. Следует взять под контроль всех чужаков, которые направятся в Зону в ближайшие двадцать четыре часа.
– Их наверняка будет немного, перед Выбросом велика аномальная активность, в Зоне становится особенно опасно, и народ идет в основном на выход.
– Я знаю. И поэтому нужно будет проверить абсолютно всех чужаков.
– Гражданских чужаков?
– Всех, кто сунется без спроса. Двоих я тебе укажу лично.
– На парочку москвичей намекаете? Я эту тему уже провентилировал. Они сутки как светятся в Приграничье. Есть данные, что за ними наблюдают непонятные личности из Зоны. Возможно, контрабандисты.
– Вот и хорошо. Подбери им проводника из нашего резерва и прикажи, пусть не спускает с них глаз. Но в подробности не вдавайся. Ученые – и точка.
– Можно совместить.
– Ты о чем?
– О разведке боем. Одно дело утечка информации о секретной миссии ученых и другое, когда выяснится, что проводник имеет при себе «Джокер». У контрабандистов будет двойной интерес.
– Толково, хотя рискованно.
– Ну, так это смотря кому поручить.
Остапенко ненадолго задумался, мысленно перебирая кандидатуры.
– Старый? – наконец озвучил он оптимальный вариант.
– Именно так.
– Пожалуй, может выгореть. – Генерал кивнул. – Действуй, Бибик, но помни о сроках!
– А что сроки? – Полковник усмехнулся. – Как обычно. До Выброса. Обратный отсчет и вперед, на мины.
* * *Оптимисты утверждают, что у человека всегда есть выбор, пессимисты же уверены, что все в жизни предопределено, и сколько ни пытайся плыть против течения, жизнь все равно «сольет» тебя, куда и всех прочих. Истина, по мнению Андрея Лунева, бывшего наемника, а теперь вольного ходока, заключалась в компромиссе. Да, жизненный маршрут заложен в судьбу каждого еще до рождения, но выбирать все равно нужно. Маршрут маршрутом, но вдоль какого берега плыть, где причаливать на ночевку, а где стоит пройти вдоль жизненной реки по суше, человек решает сам. Нет, разумеется, можно расслабиться и плыть по течению, но далеко уплыть не получится. Почему? Бросьте весла где-нибудь посреди горной речки и посмотрите, чем это закончится. Посреди равнинной? Удивитесь, но эффект будет тот же. Волна прибьет к берегу в прямой видимости от места старта. Или вообще утопит.
Поэтому-то Андрей предпочитал не философствовать, а работать, даже когда казалось, что речка-судьба все-таки сильнее и несет на острые камни. Делай, что умеешь, а там будет видно, соответствовал высшему замыслу твой выбор средств для достижения цели или нет. Именно таким был главный жизненный принцип Лунева, а заодно он не делил человечество на оптимистов и пессимистов, разве что когда требовалось банально пошутить: «Оптимисты изучают английский язык, пессимисты китайский, а реалисты – автомат Калашникова».
Между прочим, несмотря на избитость, в Зоне эта шутка была актуальной дальше некуда. Особенно для Лунева, с некоторых пор как бы вольного сталкера, но с длинным «хвостом» прегрешений и неоплаченных долгов перед самым сильным и мстительным из местных сообществ – синдикатом наемников. Как и почему отставной разводящий одной из крупнейших бригад «диких гусей» вдруг превратился в изгоя-реалиста, история длинная, но если в двух словах: после крайнего похода в центр Зоны наемники единогласно вычеркнули Андрея Лунева, «Старого», из списков синдиката и приклеили к нему ярлык предателя, переметнувшегося на сторону официальных властей.
На самом деле Андрей не подписывал контракта с военными, не давал присяги на верность любому из участвующих в изоляции Зоны государств и вообще не делал ничего противоречащего кодексу чести наемников. Он просто выполнил работу, за которую частное лицо предложило ему хороший куш. Вроде бы все по понятиям, но… Откуда-то бывшие товарищи прознали, что частным нанимателем Лунева стал сам начальник контрразведки Международных изоляционных сил, и наемники, недолго думая, вынесли свой несправедливый вердикт.
Пока что щекотливая ситуация не получила развития, жизни Лунева ничто вроде бы не угрожало, но Андрей хорошо разбирался в психологии бывших соратников. У них просто не нашлось повода, чтобы спустить на Старого всех собак, а травить без веской причины у наемников не принято. Несолидно это. Недоказанное подозрение в сотрудничестве с «красными» такой причиной не являлось. Поводом для обструкции – да, приговором – нет.
Лунев зажег в бункере свет и подошел к компу. Машинка засекла приближение хозяина и включила экран. Андрей бросил на него короткий взгляд и прошел в глубь бункера, в кухонный отсек. Записей с камер системы наблюдения не было, значит, автоматика охранного периметра не срабатывала. То есть в отсутствие Старого к убежищу никто не приближался. Это было хорошо. Лунев немного расслабился и сосредоточился на приготовлении кофе. В последнее время он мог позволить себе такую роскошь – варить кофе. Раньше на изыски подобного рода у него просто не оставалось времени. Постоянно в работе, все наскоками, второпях. Растворимый кофе, бутерброды, сухпайки… Теперь же свободного времени было хоть отбавляй.
