Сергей Тармашев - Наследие
Однако Ермакова это не успокоило.
– Я не сомневаюсь в правильности ваших расчетов, профессор, но дело не только в них, – голос капитана в головных телефонах звучал хрипло и надтреснуто.
Внутренняя линия связи и энергии, к которой в целях экономии автономного энергоресурса подключались скафандры находящихся внутри техники людей, была такая же древняя и изношенная, как сама техника.
– До темноты мы пройдем половину пути, опять же если в дороге не случится ничего непредвиденного, – продолжал Ермаков. – Затем ночевка, двигаться ночью равносильно самоубийству: или заблудишься, или потеряешь технику в какой-нибудь засыпанной снегом яме. К восьми утра мы сможем продолжить движение. Стало быть, в лучшем случае в полдень будем в Москве. Затем нам предстоит пройти через город. Никто не знает точно, что там сейчас творится. Последний раз успешный рейд ходил туда почти двадцать лет назад, а это очень давно. Двенадцать лет назад был еще один рейд, и никто не вернулся. Заволжский ЦСГР за последние семь лет дважды посылал туда рейды, из которых один так же пропал без вести, а второй повернул обратно, будучи в десятке километров от Священной МКАД. И они до сих пор благодарят Шаро Предрекшую за то, что ниспосла–ла это чудесное спасение – им посчастливилось услышать в эфире переговоры подсолнухов, – он болезненно поморщился. – Сколько времени мы будем пробираться к этому вашему монастырю? И сколько времени мы будем рыться в снегу в поисках плиты? – Ермаков хмуро покачал головой. – А ведь надо еще наловить рабов и выбраться из города. Так что у нас есть все шансы встретить ночь на опасном удалении от Москвы.
– Несомненно, ваши доводы имеют веские основания, но, полагаю, в нашем случае все не так фатально, – возразил Синицын. – Сейчас зима, нет ни хлябей, ни мелких водных преград, передвижение облегчено. Наша техника укомплектована системами эхолокации и тепловидения, мы сможем избежать падения в крупные пустоты и заранее обнаруживать лигов. Место, в котором следует искать плиту, описано довольно точно, так что много времени это не займет. Единственная заминка может возникнуть как раз с отсутствием лигов, а не с их присутствием. Позволю себе напомнить вам, что все описанные вами неудачные рейды проводились летом. Нынешняя зима одна из самых холодных за прошедшее десятилетие, мы можем вообще не встретить лигов. Тогда президентская программа по захвату рабов может оказаться под угрозой срыва. Три года назад, если мне не изменяет память, в октябре, Рыбинский ЦСГР провел успешное исследование Москвы с дирижабля и произвел подробную аэрофотосъемку. За три дня наблюдений не было обнаружено никакой активности лигов. А сейчас холода не в пример осенним. Повторюсь, есть большая вероятность, что лиги либо покинули город, либо спят.
– Подсолнухи никогда не спят, – покачал головой Ермаков. – И увидеть их можно только тогда, когда они сами того захотят, но это будет последнее, что суждено тебе увидеть. Так что никакой дирижабль тут не поможет. А насчет того, что лиги покинули город, я вам вот что скажу. Прислу–шайтесь! – Он приложил указательный палец к лицевому щитку противогаза в районе губ, призывая к тишине. – Слышите? Взгляните сами.
Напрягать слух не пришлось – по мере движения колонны через военизированный пояс к зоне отчуждения все громче приближалось беспорядочное дробное уханье. Профессор подсел к триплексу наружного обзора и покрутил рукояти-верньеры, настраивая резкость картинки под старческое зрение. Колонна проходила мимо позиций минометной батареи, ведущей огонь в сторону Углича.
– От наблюдателей с ГЭС пришло сообщение, что в городе снова зашевелились лиги, – прокомментировал капитан. – Минометчики с утра утюжат. Потом наши пойдут чистить дорогу до ГЭС, сегодня день смены недельной вахты. Рисковать нельзя, город между Центром и ГЭС, точно на пу–ти вахтовых транспортов, в которых будет полно гражданских лиц.
Он меланхолично пожевал губами.
– За двести лет Углич превратился в руины, там давно уже нет ничего хоть сколь-нибудь ценного. Только лиги все равно упрямо туда возвращаются. Как видите, даже нынешняя зима им не указ. Я много времени провожу за Периметром и могу сказать: никто не знает, что ими движет. Неко–торые из них, те, чьи страдания особенно тяжелы, специально выходят к рейду, чтобы попасть в рабство в надежде получить болеутоляющее. Но так поступают далеко не все. И в бойцов рейда летят не только камни, копья и стрелы. Иногда случается попадать в спланированные засады, устроен–ные с применением огнестрельного оружия, как было в Ярославле два месяца назад. Знаете, что я думаю, профессор? – Ермаков посмотрел в глаза ученому: – Я думаю, что те, кто составляет теории поведения лигов, довольно далеки от реальности. Им стоит хотя бы иногда бывать в боевых рей–дах. – Его взгляд смягчился, и на губах появилась виноватая улыбка. – Вы не подумайте плохого, Николай Федорович, это я не вас имею в виду.
Чтобы не попасть под огонь своих минометов, колонна обошла Углич, двигаясь по самым его окраинам. Всю дорогу профессор провел, прильнув к перископу триплекса, изучая окружающую обстановку, однако увидеть даже одного лига ему не удалось. Вскоре заснеженные развалины горо–да, сотрясаемые взрывами, остались позади, и колонна углубилась в лес. Унылое зрелище бесконечной череды узловатых, искореженных мутациями и покрытых зловонными наростами деревьев никакого научного интереса не представляло, и ученый заскучал. Он пробовал было продолжить раз–говор с Ермаковым, но военные выглядели обеспокоенно и не отрывались от перископов, ожидая нападения, и капитан отвечал односложно, рассеянно и часто вообще невпопад. Тогда Синицын принялся размышлять о сделанном открытии. Что же именно он найдет под заветной плитой? Как Ве–ликой Шаро удалось сохранить в тайне свое грандиозное творение? В том, что оно действительно грандиозное, ученый не сомневался. И самый важный вопрос, мучивший его на протяжении всех этих лет, – что же это такое?
Механики-водители боевых машин хорошо знали эти места, но полковник Потапов предпочел двигаться осторожно, ежесекундно сверяя данные аэрофотосъемки с показаниями эхолокатора. Чахлая лесная растительность не представляла для тяжелых боевых машин серьезной преграды, боль–ные деревца ломались под танковыми гусеницами словно спички. Но рисковать никто не хотел, и колонна двигалась медленно. Профессор не заметил, как заснул, убаюканный монотонной тряской тягача. В результате он чуть не врезался в стену от резкого наклона, в самый последний момент Ер–маков успел подхватить профессора, уже оторвавшегося от сидения.
