Гимн шута – ХIII (СИ) - Федотов Антон Сергеевич
Юрий Николаевич только головой покачал, выбираясь из вскрытой консервной банкой машины. Прямо через крышу. Упираясь спиной в отогнутый «лоскут» бронированного металла.
— Раненные есть? — негромко поинтересовался голос слева.
Еще один гвардеец, забросивший компактный автомат за спину, взял в руки медицинский чемоданчик.
— Старший охранник — незначительные повреждения, водитель — сильное рассечение лица, — тут же ответил Тюфякин. — Мои люди не окажут сопротивления. Применение силы не имеет смысла.
Боец кивнул и тут же направился к побитому седану, ныне смотревшемуся достаточно уныло.
Впрочем, Юрию Николаевичу было все равно. Он осматривался. Увиденное не радовало. Все его люди лежали рядками под полным контролем гвардейцев. Троим чуть поодаль оказывали первую помощь. Машин, хотя и черт бы с ними, целой не осталось ни одной. Замыкающий джип охраны так и вовсе изволил «поднять лапки вверх».
Немного выбивалась из картины девушка в летнем бежевом костюме, заинтересовано попинывающая дорогой туфелькой неестественно вывернутое колесо его седана.
— Никогда себе такой не куплю! — донес ветер ее звонкий голос.
Стоящая рядом блондиночка в белой приталенной рубашке только равнодушно плечиком повела. Казалось, дела ей не было вообще. Как до собеседницы, так и до происходящего вокруг.
— Она уже привыкла, — хмыкнул гвардеец, оценив взгляд Тюфякина.
Вел он себя… неправильно! Будто бы и не они вовсе раздолбали кортеж посреди дороги, а просто пригласили его отведать чашечку кофе в обеденный перерыв.
— Так где ваш Павел Анатольевич? — негромко спросил мужчина.
— Я здесь.
Молодой человек в синих джинсах и темном бомбере шагнул вперед. До недавний пассажир седана как-то и внимание не обратил на скромно одетого парня. Однако, присмотревшись, опознал фамильные черты Волконских.
Краем глаза мужчина заметил, как девицы тут же присмирели и шагнули к ним.
— Я Павел Анатольевич Волконский, — вежливо, но без всякого подобострастия склонил голову молодой человек. — По левую руку от тебя Виктория Львовна Юсупова…
«Сестра Главы и дочь самого ЛЬВА!» — тут же мелькнула едва ли не паническая мысль.
— Юсупова-Волконская, — поправила тут же «уральская принцесса».
— Да, никак не привыкну, — чуть раздосадовано согласился парень.
В голосе его было столько искренности, что Тюфякин ни на миг не заподозрил в нем наигрыша.
— За твоей спиной стоит Катерина, — закончил мысль клановец, которому по статусу вообще знать о существовании Юрия Николаевича не полагалось.
Мужчина вежливо приподнял бровь, словно бы прося как-то обозначить статус третьей девушки.
— Я ее боюсь, — неожиданно влезла «уралочка», признав это без всякого стеснения. — А еще она меня бьет!
Тут уж и Павел приподнял бровь в недоумении. Ничего себе новости. От таковых он даже забыл возмутиться очередной попыткой несостоявшейся жены превратить серьезный разговор в балаган.
— Виктория не соблюла рецептуру, — абсолютно невозмутимо выдала Катерина. — В который раз. Пришлось напомнить, что сырники — это серьезно.
Уточнять, что речь шла об одном, да и то символическом подзатыльнике, она не стало.
— Ага, — выдал Павел, будто это все объясняло.
А вот Юрий Константинович пообещал себе быть с блондинкой крайне осторожным. Уж коль скоро она способна поднять руку на «уральскую принцессу» просто потому, что та НЕВКУСНО ПРИГОТОВИЛА ЕЙ СЫРНИКИ!
— Ты не ушибся, Константин Юрьевич? — продолжил клановец светски.
— Со мной все в порядке, — негромко ответил Глава Семьи, заметно напрягаясь в ожидании чего-то неприятно.
Он не ошибся.
— Вот и прекрасно, — мягко улыбнулся молодой Волконский и тем же тоном продолжил. — Тогда скажи мне, господин Тюфякин, тебе что, жить надоело?
Мужчина побледнел. Вопрос был задан просто и буднично. А оттого становилось еще страшнее.
— Если пациент хочет жить, то медицина бессильна, — констатировал парень.
Несмотря на легкость тона и не слишком понятные слова, Юрий Николаевич даже не думал расслабляться.
А вот молодой Волконский спокойно ждал ответа.
— Я не понимаю, чем именно вызван подобный…
— Вот и Аркадий Данилович не понимал, — констатировал Павел.
Тюфякин кивнул. Чуть судорожно. Он был в курсе, что кто-то разнес главную резиденцию Паутова. Но вникнуть пока не успел. Где разборки кланов, а где они…
— А можно его убью я? — словно примерная школьница подняла руку Юсупова.
Это было страшно! Добрый взгляд, мягкая улыбка заядлой заучки и… мрачная многовековая история клана за спиной в качестве доказательства серьезности слов.
На миг запнулся даже Павел.
— Кого? — уточнил он с явным интересом.
— Да хоть кого-нибудь! — возмутилась Юсупова… и тут же сникла под задумчивым взглядом блондиночки.
Несколько секунд все размышляли.
— Итак, Юрий Николаевич, вынужден повторить вопрос: «Тебе жить надоело?».
Тюфякин попытался ответить ровно и спокойно:
— Павел Анатольевич, я не могу знать, чем именно вызван твой гнев.
Несколько секунд клановец размышлял. Кажется, не такого ответа он ждал.
— Никто не знает, — хмыкнул он невесело. — То есть, ты хочешь сказать, что Инна Михайловна, на секундочку носительницы ТВОЕЙ фамилии, действовала по своему усмотрению?
— ДействоваЛА? — глухо уточнил он, сделав акцент на последнем слоге.
Парень не обратил на это внимания. Зато «сжалилась» блондинка.
— Инна Михайловна жива и, насколько мне известно, здорова.
Холодный прекрасно поставленный голос заставил целую роту мурашек промаршировать вдоль позвоночника Тюфякина.
Однако развить тему ей не дал голос клановца.
— Ты понимаешь, что за ее проступок я имею право тебя и всех твоих родичей в порошок стереть? — серьезно поинтересовался молодой человек.
Вот только юные года никак не давали отнестись к его словам без внимания. Паутов соврать не даст.
— Павел Анатольевич, — негромко произнес мужчина. — Даю слово, я не понимаю о чем идет речь.
Волконский несколько секунд всматривался в лицо собеседника. И тому очень нелегко пришлось под внимательным взглядом.
— То есть, тебе неизвестно, тебе неизвестно, что твоя дочь сыграла ключевую роль в организации ловушки для дорого мне человека.
«Ого!» — оценил формулировку Тюфякин. «Дорогого мне человека»… Особенно удивительно как синхронно кивнули представительница Юсуповых и та самая Катерина. И лишь затем до него дошло, ЧТО именно он сейчас услышал.
— Я… не… я уверен, что моя внучка не могла так поступить, — наконец нашелся с ответом он.
— Могла, — коротко ответил Волконский. — Это факт. И он не обсуждается. Еще вопросы?
— Нет, — тут же сориентировался Юрий Николаевич. — Но я хотел бы защитить Инну. Деньги? Услуга? Вира?
Павел вздохнул и покосился на побитый седан.
— В результате ее действий Яковлев и Ковалев убиты. Ткачев и Смирновых до сих пор не пришли в себя. У последнего очень плохие шансы, — констатировал он.
Юрий Николаевич застыл. ТАКОГО масштаба проблем он даже и предположить не мог.
— Однако все это мне безразлично, — честно сообщил Волконский. — Но тот факт, что судьба… дорого мне человека теперь оказалась в крайней уязвимом положении… Вот за это я буду мстить.
В этот раз Юрий Николаевич ответил почти мгновенно:
— Могу ли я как-то защитить Ингу от гнева кланов⁈
Павел про себя кивнул. Ему импонировало, что Глава Семьи даже в такой ситуации пытается защитить внучку, хотя дешевле было бы отдать ее голову, и уже потом говорить о вире и извинениях.
— Речь только о моем гневе, — поправил Волконский. — Все остальное тебя волновать не должно.
— Что я могу сделать? — выдохнул Тюфякин.
— Во-первых, тебя ждет долгая и вдумчивая беседа с Катериной, — негромко начал перечислять Павел.
Конечно, его секретарь с откомандированными в ее распоряжение дознавателями вывернут Тюфякина наизнанку. Однако чутье подсказывало парню, что тот действительно ничего нового о происшествии не скажет.
