Мститель - Марчук Николай Петрович
С сербами я пересекался много раз: у нас в вузе их было очень много, действовала целая программа по обмену студентами, одно время я даже курировал подобную группу сербских студентов.
Сербы, как и любая другая нация, обладают как положительными, так и отрицательными чертами. И, рассматривая сербов со всех сторон, обнаруживаешь, что, пожалуй, как и у всех, положительное перевешивает отрицательное. Есть у сербов такая схожая с нами черта – это любовь перемыть кости своим европейским соседям и навесить ярлыки. Босанцы тупые, болгары – хитрожопые цыгане, как и итальянцы. Македонцы тоже хреновые, хорваты – фашистские козлы, черногорцы – просто козлы. Все западные страны – швабы, у которых нет души, и ваще роботы, в большей или меньшей степени.
Но Россия – старший брат и вообще мама. Так и говорят: «majka Rusija», «na nebe – bog, a na zemli – Rusija», «nas i rusa 300 miliona» и так далее. Это, если непонятно, переводится так: «мамка Россия», «на небе – бог, а на земле – Россия» и «нас с русскими 300 миллионов». Но в то же время это отношение вызвано корыстными мотивами, как мне кажется. Обмануть руса при этом не возбраняется, так как, по мнению большинства, каждый русский – олигарх. Когда пытаешься объяснить, что это не так, кивают головой на Черногорию, где русские скупили все побережье.
Как и мы, сербы любят поговорить о душе и собственной исключительности, считая себя богоизбранным народом. Мой сербский знакомый, который учился у нас на инженера, как-то рассказал о своем приятеле, православном, который очень рассердился, когда на старости лет узнал, что Иисус не серб, а еврей.
Религия – больше способ самоидентификации народа, ибо окатоличенный серб – это хорват, а оправославленный хорват – это серб (не я придумал, так священник объяснял). Со всякими постами и другими правилами вообще никто не парится. Тетки заходят в церковь в мини-юбках, без платков на голове и прочего. У девяноста процентов пацанов татухи, часто на религиозную тему, а о том, что существует запрет на тату, думаю, никто и не догадывается. Но при этом будут бить себя пяткой в грудь, какие они православцы, и рассказывать о том, как римокатолики хотят погубить православие. Мясо и ракия в пост заходят как дети в школу. Выглядит все это забавно. Также, как и в России, где наряду с православными праздниками существуют и чисто языческие.
А вот хамства нет – ни в магазине, ни в полиции, ни в других учреждениях. В основной массе все доброжелательны, готовы помочь. Но есть одна штука, я даже не знаю, как это назвать, для себя называю – низкая культурка. Например, встать в дверях в магазин двумя семействами – и пусть весь мир подождет. Но опять же, все это без агрессии, по недодумке какой-то. Но, насколько знаю, данная черта присуща многим нациям: видел такое и в Израиле, и в Испании, и в Италии.
Старшего грузина, того самого, которого я зарезал ножом, звали Або, его тоже похоронили – закопали на заднем дворе гостиницы, замотав в ковер. В подвале сидели его жена, дочь, два сына и племянник, а на буксире были их работники – два грека с Кипра. Я не стал запоминать их имена, лишь пригрозил скорой и кровавой расправой, если предадут. Вначале я удивился, что они выказали желание идти с нами, но потом сообразил, что особого выбора у них нет: остаться здесь – значит гарантированно попасть под гнев страшного Ахмеда.
Про этого турка мне уже столько всего наговорили, что первое, что я сделаю, если его встречу, это разряжу в него полный магазин автомата, а потом еще буду долго бить прикладом по голове, чтобы он, не дай бог, не поднялся, потому что, со слов окружающих, Ахмед был сущим демоном во плоти, который лютой ненавистью ненавидел всех русских.
Специализировался Ахмед на работорговле и набегах на поселения вдоль берегов Крыма и всего северного Причерноморья, угоняя в рабство преимущественно славян. Тех, кого он по каким-либо причинам не продавал в рабство, мучил до смерти и зверски убивал. Но местные, жители Синопа считали его героем и всячески ему потакали, по крайней мере, казни, которые он устраивал на городской площади, собирали толпы народу и вызывали аншлаги.
Сербы оказались весьма прилежны и сразу же приняли мое безоговорочное командование. Лишь сестра Мислава позволила себе легкую вольность, отлупив палкой своего мучителя. Но я приказал не вмешиваться, и лишь когда увидел, что девушка перешла от бессистемных ударов к целенаправленному битью по голове, дал команду оттащить запыхавшуюся тигрицу от ее жертвы.
Связались по рации с Петровичем, и указали им свои координаты. Катер был у нашего пирса уже через тридцать минут. Как только парни сошли на берег, произошел еще один инцидент. На этот раз отличился Гарик. Когда Исмаил вместе с Петровичем и Женевой вошел в холл гостиницы и увидел гору трупов, лежащих в огромной луже застывшей крови, у него, похоже, случился нервный приступ. Вообще, надо отметить, что наш турецкий подросток до этого держался весьма и весьма достойно, он воевал и переносил трудности наравне с остальными, более взрослыми мужчинами, и удивительно, как у него раньше не поехала крыша.
Гарик вдруг начал громко кричать, хватать себя за голову, а потом внезапно выхватил пистолет из кобуры и хотел было застрелиться. Но стоявший рядом Хохол мастерским ударом выбил пистолет из его рук, а потом еще и повалил парня на пол. Гарика скрутили, насильно влили в него два стакана крепкого алкоголя и, как только он уснул, утащили отсыпаться в каюту сейнера, а чтобы не натворил бед, связали руки и ноги. Если после долгого сна мозги Исмаила не придут в норму, то придется его застрелить, ибо возиться с умалишенным нет ни желания, ни опыта.
Пока остальные перетаскивали наши пожитки с сейнера на буксир, я терзал расспросами пленного турка и одного из грузин по имени Заза. Заза, старший сын Або, последние два года жил вместе с семьей в Синопе и неплохо знал местную обстановку. Он начертил мне несколько схем города, указав названия улиц и расположение особо интересовавших меня объектов. К таким относились гостиницы, постоялые дворы, богатые лавки, участок, на котором базировался отряд местной самообороны, самодельные АЗС и оружейные магазины. Полученную информацию я перепроверил у пленного турка и брата Зазы, молодого пацана по имени Бесо. Все сошлось!
Похоже, мы сами себя загнали в ловушку. Из-за того, что в скором времени в Синоп должна наведаться крупная местная шишка – какой-то там Визирь, – город закрыли на выезд всех желающих, то есть действовала система ниппель: внутрь – дуй, а обратно – фиг! Всех впускать, никого не выпускать!
Оно, в принципе, и понятно: турки ведь не дураки, понимают, что на свободе осталась какая-то часть людей генерала Корнилова и они по-любому попытаются отбить своего командира. Логично было бы закрыть город наглухо, но здесь уже в дело вступила природная жадность, свойственная любому турку. Как ни крути, а турки больше торгаши, чем вояки, для них прибыль и барыш важнее каких-либо побед и свершений. Поэтому и было принято такое половинчатое решение: всех впускать в город, чтобы принять как можно больше торговцев и покупателей на завтрашней ярмарке, организованной в честь захвата генерала Корнилова, а выпустить всех понаехавших только после того, как люди Визиря увезут из города Черного генерала.
Турки – народ своеобразный, они вроде как одновременно азиаты, люди Востока и чуть-чуть европейцы. Здесь все, что нельзя купить, можно купить за большие деньги. Здесь не просто коррупция и продажность вся и всех – здесь такой менталитет.
Коррупция, действительно, разрушила великую Османскую империю, которая когда-то простиралась от Вены до Персидского залива. Министры Блистательной Порты за деньги продавали любую должность, брали «подарки» – не только у провинциальных чиновников, но и у послов иностранных держав. Путем подкупа османских должностных лиц иностранцам сотни раз удавалось доставать копии секретных дипломатических документов и добиваться выполнения договоров.
Фаворитки султана через евнухов получали крупные взятки от просителей – за протекцию при получении высокой должности или за право лично общаться с великим султаном. Кстати, будущий российский фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов, прибывший в свое время в Стамбул в качестве главы дипломатической миссии, добился выгодных условий при заключении очередного мира между Российской и Османской империями, задаривая фавориток в гареме.
