Майк Резник - Вдоводел
— Как я понимаю, ответа они не нашли?
Мэллой покачал головой.
— Нет. Я — одна из загадок природы. Впрочем, таких в Пограничье много. — Он указал на приближающегося бармена. — Даже Золотоглазый один из нас. Только он таким родился.
Бармен поставил стаканы на стол, улыбнулся Мэллою.
— Вроде бы тебя разыскивают.
— А теперь скажи мне то, чего я не знаю.
Бармен ответил коротким смешком и вернулся за стойку.
Мэллой встал.
— Мне надо сматываться.
Но его ноги подогнулись, и он вновь плюхнулся на стул.
— Отсюда вам только одна дорога — в больницу, — заметил Найтхаук.
Низкорослый отчаянно замотал головой.
— Через минуту все будет в порядке.
— Это вряд ли, — в голосе Найтхаука слышалось сомнение.
— Меня зовут Ящерицей не только за чешуйчатую кожу, — пояснил Мэллой. — Благодаря чертовой сверхновой у меня и обмен веществ, как у ящерицы. На холоде я впадаю в коматозное состояние, в тепле оживаю, — внезапно его тонкие губы растянулись в улыбке. — Посадите меня в сауну, и энергия будет бить из меня ключом. Короче, скоро я окончательно оклемаюсь и постараюсь уйти отсюда, прежде чем он узнает, где меня искать.
— О ком вы говорите?
— Естественно, о Маркизе. О ком же еще?
— Маркизе Куинзберри? — уточнил Найтхаук.
Мэллой скорчил гримаску.
— А вы знакомы с другими маркизами?
— Чем вы ему насолили?
— Это длинная история. И я уверен, что вас она нисколько не заинтересует.
— Меня интересует все, что связано с Маркизом.
Мэллой долго смотрел на него.
— Послушайте, Джефферсон Найтхаук, вы спасли мне жизнь, поэтому позвольте отплатить добром за добро. Вы — милый молодой человек и если хотите прожить достаточно долго, чтобы стать милым стариком, отправляйтесь домой.
— И что сие означает?
— Есть только две причины, по которым новичок, объявившийся на Тундре, может интересоваться Маркизом. Или вы хотите присоединиться к его команде, или задумали убить его. И мне представляется, что присоединяться к нему желания вы не испытываете. — Мэллой помолчал. — Вы так молоды, а он — Маркиз. У вас нет ни единого шанса.
Найтхаук допил последний глоток «Пыльной шлюхи».
— Ни единого, значит?
— Он вас убьет.
— Сомневаюсь, — на полном серьезе ответил Найтхаук. — В этом деле я многое умею.
— Да все кладбища Пограничья забиты юношами, которые многое умели. — Мэллой покачал головой. — Отправляйтесь домой.
— Не могу. Зато мне по силам другое. Отныне вы под моей защитой.
— Это как? — не понял Мэллой.
— Просто. Если кому-то захочется добраться до вас, сначала ему придется иметь дело со мной.
— К черту! — Мэллой вскочил. — На роль приманки для Маркиза я не претендую. Он убьет нас обоих. Счастливо. — Он двинулся к двери.
Найтхаук схватил низкорослого за шкирку и швырнул на стул. А мгновением позже Мэллой смотрел на дуло пистолета.
— Выбора у тебя нет, — будничный тон Найтхаука действовал куда лучше слов. — Я тебя спае. Твоя жизнь принадлежит мне. И я распоряжусь ею по своему усмотрению.
— Вы это серьезно? — спросил Мэллой после долгой паузы. — Вы действительно убьете меня?
— Я бы предпочел избегать крайностей.
— Да, но при необходимости убьете!
— Без малейшего колебания. — Найтхаук вернул пистолет в кобуру.
Мэллой молчал, глубоко задумавшись.
— Я могу попытаться сбежать. Дверь недалеко.
— Можешь, — согласился Найтхаук.
— Но стрелок вы меткий.
— Есть такое.
— Есть такое, — саркастически повторил Мэллой. — Готов спорить, попадаете в пылинку с четырехсот футов.
— Пожалуй, с пятисот, — уточнил Найтхаук. — А теперь расслабься и выпей. Я угощаю.
Мэллой нахмурился.
— Никак я вас не пойму. Сначала спасаете меня, потом грозитесь убить, теперь угощаете.
— А чего тут понимать? Пока ты под моей защитой, я тебя пою и кормлю.
— И как долго? — подозрительно спросил Мэллой.
— Узнаешь. Своевременно. — Найтхаук знаком предложил бармену повторить заказ.
— Мне больше не надо, — запротестовал Мэллой. — Хочу быть трезвым, чтобы вовремя соскользнуть под стол.
— Расслабься. Тебе больше ничего не угрожает.
— Да? А кто вам сказал, что вы лучше других парней, охотившихся за Маркизом? Они тоже ценили себя очень высоко, но все мертвы. У вас более быстрая рука? Более зоркий глаз? Откуда такая уверенность в успехе?
— Я самый лучший.
— Вы еще мальчишка, вам двадцать два, максимум двадцать три года, — усмехнулся Мэллой. — Кого вы убили? Где доказательства того, что вы — лучший?
— Поверь мне на слово.
— Если бы мы случайно встретились в баре на любой другой планете, я бы поверил… но мы на Тундре, и вы используете меня как приманку, так что на слово я поверить вам не могу. Кого вы убили?
— Чероки Мэйсона. Занзибара. Брукса. Билли-с-Ножом…
— Подождите, подождите! Не надо делать из меня идиота. Эти парни — герои исторических книг.
Найтхаук пожал плечами.
— Я тоже.
Мэллой пристально всмотрелся в него, потом нахмурился.
— Джефферсон Найтхаук, Джефферсон Найтхаук, — бормотал он себе под нос. — Знакомое имя, только никак не вспомню, где я его слышал. Если вы и попали в книгу, так это в ту, что выпустили в прошлом году.
— Может, вы знаете меня под другим именем, — предположил Найтхаук.
— Может, и знаю, — голос Мэллоя переполняло сомнение. — Что за имя?
— Вдоводел.
— Ерунда! Он сто лет как умер.
— Нет, не умер.
— А будь он жив, то выглядел бы много старше вас.
— Он погружен в Глубокий Сон в криогенной камере на Делуросе VIII, — пояснил Найтхаук.
— А кто же тогда вы?
— Я — его клон.
— Я этому не верю!
Оба оранжевых инопланетянина обернулись на крик Мэллоя, потом возобновили свою беседу, что-то тихонько шипя друг другу.
Найтхаук пожал плечами.
— Это твое личное дело, чему ты веришь, а чему — нет.
Мэллой изумленно таращился на него.
— Почему Вдоводела клонировали? Да стоит только подумать о клонировании человека, можно схлопотать тридцать лет, а то и пожизненное заключение на одной из планет-тюрем. — Внезапно он хищно прищурился. — Уж не хотите ли вы сказать, что его клонировали только для того, чтобы убить Маркиза?
— Совершенно верно.
— А что сделают с вами после того, как операция завершится? Отправят обратно в лабораторию?
— Не думаю, чтобы они заглядывали так далеко, — ответил Найтхаук. А помолчав, добавил. — Но я заглянул.
— Так вы действительно Вдоводел?
— Да.
Внезапно Мэллой заулыбался.
— Пожалуй, теперь я выпью. — Он повернулся к бармену. — Эй, Золотоглазый. Повтори! — Пока им смешивали коктейли, он вновь посмотрел на Найтхаука. — Вы знаете, возможно, каждый может извлечь прибыль из этой заварушки.
— Как?
— Сейчас увидите.
Подошел бармен, поставил стаканы на столик.
— Эй, Золотоглазый, каковы шансы этого молодого человека дожить до завтра?
Бармен пожал плечами.
— Понятия не имею.
— Сколько бы ты поставил на него, при условии, что сегодня вечером он схлестнется с Маркизом?
Золотоглазый изучающе оглядел Найтхаука.
— Триста к одному. Против.
— Я ставлю на него двадцать кредиток.
— Где деньги?
— Эй, Джефферсон, одолжи мне двадцать кредиток, а?
— Я покупаю тебе выпивку, — ответил Найтхаук. — Но не собираюсь оплачивать твои ставки в азартных играх.
Золотоглазый продолжал смотреть на молодого человека.
— Вы прилетели сюда, чтобы убить Маркиза?
— Я этого не говорил.
— Значит, не для этого?
— Такого я тоже не говорил.
— Хотите совет?
— И сколько вы за него попросите?
— Дам бесплатно.
— Тогда оставьте его себе, — усмехнулся Найтхаук. — Потому что стоит он не дороже запрошенной цены.
Золотоглазый рассмеялся.
— Ты мне нравишься, парень. Воспользуйся моим советом и улетай отсюда, пока у тебя еще есть такая возможность. Маркизу уже известно о твоем появлении.
— Где он?
— Кто знает? — пожал плечами Золотоглазый. — Это его планета. Все, что здесь происходит, у него под контролем, — он взял пустые стаканы и вернулся за стойку.
— Что произошло с твоими деньгами? — Найтхаук повернулся к Мэллою. — Ведь если Маркиз хочет посчитаться с тобой, ты каким-то образом надул его.
— Надул, — печально вздохнул Мэллой.
— Как?
— Мне досталась идеальная колода крапленых карт. Фантастическая колода. Я хочу сказать, никто не догадывался, что они крапленые. А если б и догадался, ничего бы не смог доказать. Потому что пользоваться ими мог только тот, кто знал особый код. — Он помолчал. — Прошлой ночью я выиграл у Маркиза двести семьдесят пять тысяч кредиток.
— И он заметил, что карты крапленые?
— Нет. Я же сказал, заметить это невозможно. Черт, если бы он заметил, я умер бы еще до рассвета.
— Так что же произошло?
