Al1618 - Тени Прерии. Свои среди чужих
А пока Седой прикинул диспозицию — в принципе вполне можно было разойтись довольно мирно. Смущал только тот момент, что серьезным противником для себя стайные животные обычно считают только стаю больших размеров (что в данном случае имело место быть) и из особей равных им по росту-размеру (а вот это условие не выполнялось). Маскировочные же накидки способные скрыть тот досадный факт, что равным по росту даже самому мелкому из амфиционов был только сам Седой, находились в данный момент на верхушке дерева, аккуратно упакованные в тюк.
Но, как и водится — стоило только составить план, как он мигом перестал быть актуальным. Вожаку надоело позориться перед своей стаей, но вместо того чтобы оставить непочтительных зверушек на их ветке, а самому приступить к дележу «кабанчика», он все же решил достать нахалов. Для чего сменил тактику и вместо подпрыгивания просто полез на дерево. Вот незадача — оказывается не стоит судить по внешности, местные «песики», как выяснилось, вполне способны карабкаться по стволам.
Тут стало не до церемоний и перекрестие прицела легло на затылок «древолаза», остальные члены группы тоже зашевелились, разбирая между собой остальные цели. Палец уже выбирал слабину спускового крючка, когда в прицеле, практически рядом с вылезшем уже на самую верхушку полосатиком, появилась мордашка Шилы. Заботливо изогнутая ей ветка обрела свободу и от всей души приложила полосатика по загривку и плечу, после чего он с визгом и скулежом пересчитал еще пару веток, пока не ляпнулся хребтом об землю.
Именно в этот момент один из зрителей решил, что сейчас самый удачный момент для смены руководства. Рывок его был столь стремителен, что Седой, наблюдавший всю сцену через прицел, рефлекторно открыл огонь, но отправил все три выстрела «в молоко» — слишком быстро для оптики перемещалась цель. Впрочем, каждый оправдывается как умеет, и этот аргумент для обоснования собственного ротозейства ничем не хуже чем незабвенное «гнутие ствола». А вот клыки мимо горла давшего промашку вожака не пролетели, но в следующий миг и вероломный убийца с визгом покатился в сторону сбитый ударом лапы.
Вожак еще был жив, и даже нашел силы встать на подгибающиеся конечности. Он даже бросился вперед и вцепился в загривок напавшего, чтобы еще раз отшвырнуть его прочь, но силы быстро таяли — удары становились все слабее, и под конец, лапы его уже не смогли уже держать. Почувствовав удачу, претендент на лидерство бросился вперед и сбил вожака на землю, ударив плечом в плечо. Старый властелин рухнул на спину, открыв для атаки уязвимые места, и противник не замедлил воспользоваться этим, распоров ему брюхо и погрузив окровавленную морду в потроха, чтобы через миг отлететь в сторону от мощного удара задними ногами, но дело было сделано — старый вожак так и не поднялся.
В этот момент и вмешался Седой — положив вокруг дерева три светошумовых гранаты треугольником, после чего группа пошла в «психическую атаку». Подковой охватывая стаю они с воем покатились вперед, серия выстрелов подняла фонтанчики земли вокруг сбившихся в кучу амфиционов.
Потеряв вожака и видя, что вокруг них смыкается облавная охота, «полосатики» предпочли оставить добычу более сильному. Правда, слишком хорошо зная способы охоты в прерии, вместо того чтобы рвануть по единственному свободному пути (ведь там, по их разумению, должна была находиться засада), стая решила прорываться через левый фланг. Бывшие там пары еле успели разойтись в стороны, чтобы не попасть под удар — хорошо хоть шоковые гранаты дезорганизовали противника и дали несколько таких дорогих секунд.
После были радостные обнимание со слезшими с дерева близнецами и Кнопкой, а Седой пытался спрятать трясущиеся руки за спину и разрывался между вожделением спустить с кое-кого шкуру и желанием задушить их же в объятиях. В результате чего просто устроил тактический разбор произошедшего.
В принципе, все выглядело довольно прилично — после приземления близнецы оказали помощь Кнопке и помогли сложить остатки от конусов. В это время троицей заинтересовался копавшийся неподалеку кабанчик.
Тут как раз из «стайки пираний» занятых утилизацией этого самого «кабанчика» вынырнули Корица и Коржик и, пыхтя, приволокли уже голый череп с аккуратной дыркой в лобной кости. Оно и верно — все остальное от результатов «работы» тех же полосатиков не отличишь, но вот проломленный кумулятивной струей череп вызовет некоторый нездоровый ажиотаж.
От взгляда на зубки добычи Седого опять затрусило, данного эндемика стоило, пожалуй, переименовать в сухопутного крокодила — зверюга эта, за два метра ростом в холке, явно питалась не только корешками, судя по плоской и широкой пасти, больше всего похожей на утиный клюв, но усаженный острыми зубами. Так что интерес к троице у кабанчика был вполне конкретный — гастрономический.
Стрелять в него поначалу остереглись — мало ли кто еще болтается по округе, от желающих халявы, до некстати подвернувшихся разумных, да и лазить по деревьям кабанчик вроде уметь не должен был. Он и не умел, зато видать имел богатый опыт по стряхиванию желудей. Наши «мясные желуди» стряхиваться не захотели, но когда дерево трясет более чем трехтонная туша, то конечный результат сомнений не вызывает…
Дабы избежать грустного развития ситуации, кабанчику по простому зарядили в лоб, отчего он перешел в новое для себя состояние «яблока раздора». Потому как на ставшую бесхозной гору мяса мигом нашлись желающие, которые пока эта гора твердо стояла на своих копытах, предпочитали обходить ее на приличном расстоянии, а тут понимаешь, явились — халявщики.
В прочем, халявы им не обломилось, но и хвостикам оставалось только отвлекать внимание на себя пока, наконец, из-за холмов не появилась кавалерия.
На этом собственно рассказ и закончился — виновники дружно сложили лапки под грудью, свесили ушки и посмотрели на Седого самым умоляющим и покаянным взглядом. Оставалось только махнуть лапой и заняться решением насущных проблем.
Самыми важными, из которых были перемазанные в свежатинке шестнадцать мордашек над раздутыми животиками, что сразу делало понятным куда девались все «неликвиды», и туша, успевшая за время разговора превратится в шкуру в которую аккуратной горкой были сложены все признанные пригодными для переработки мышцы. Кости и потроха лежали отдельно. Правда, в четком соответствии с традицией, доля добытчиков — печенка, и руководителя — сердце, дожидались своих едоков.
Но вот проблема — гора мяса хоть и стала меньше, но оставлять ее на месте было нельзя — лагерь надо было разбивать хотя бы у воды, чтобы перемыть всех этих замухрышек, а перетаскивать тяжести обожравшиеся ребятишки были не в состоянии. Они и стоять-то умудрялись с трудом, норовя перейти на передвижение на четырех, правда, пузики при этом слегка того — по земле волочились. Да и тянуть по траве шкуру набитую свежим мясом пару километров до воды — оставить такой след, что на него со всей округи сбегутся и звери, и люди.
В прочем, этот вопрос как оказываться уже решили без него — по краям шкуры были прицеплены восемь неиспользованных «аварийных антигравитационных парашютов», а сейчас Кнопка и Шило привязывали свои пояса к черепу — видимо решили целиком сохранить его как трофей.
Зрелище конечно вышло сюрреалистическое — над травой выше человеческого роста плывет привязанный двумя фалами зубастый череп, на котором восседает с винтовкой и биноклем Шило в качестве «воздушного прикрытия», а следом за ней шестнадцать пар лап волокут на высоте половины человеческого роста кулек из шкуры набитый мясом. Причем выглядело все это, вроде бригады муравьев волокущих в муравейник пойманную гусеницу.
О сколько нам открытий чудных…Устраивали базовый лагерь на заранее подобранном, еще с орбиты, месте. Обрывистый берег почти пересохшей речушки, но с бьющими на дне ледяными ключами. С воздуха будущую стройку надежно прикрывали свисающие сверху длинные ветки выросших на краю обрыва деревьев, по земле путь преграждали непроходимые заросли кустарника, оплетенные какой-то чрезвычайно колючей, но вкусной ягодой. Непроходимыми они, правда, были для тех, у кого нет рук, способных держать кусачки для колючей проволоки, а так — девятнадцать пар лапок мигом превратили эти чащи в весьма запутанный лабиринт, в котором новые хозяева перемещаться могли совершенно свободно, а вот незваным гостям пришлось бы очень солоно.
Бочаг под обрывом, правда, оказался занят — несмотря на то, что сканирование никого не обнаружило. Недовольный хозяин выкопался из ила на дне глубокой ямы, где пережидал полуденный зной и, шевеля длиннющими усами, приплыл посмотреть — кто тут устроил столько шума, и не сгодятся ли незваные гости на перекус. Помимо вызывающих почтение усов, хозяин имел пару сотен килограмм живого веса и усаженную острыми зубами пасть. Загиб этих зубок вовнутрь заранее обрекал на провал любые попытки вырваться.
