Андрэ Нортон - Сиу в космосе
– Какое дело тебе, инопланетянин, до этих старых вещей? – требовательно и надменно спросил он.
– Я торговец, а для торговца интересна любая вещь, сделанная руками. На других планетах часто встречаются любители, которые охотно платят за подобные сведения. А кроме того… – он прервал свой ответ заранее рассчитанной паузой сомнений, – …и для самого себя такие вещи являются весьма ценным знанием.
– Как же так?
– Это все из-за Силы. – Теперь Кейд заговорил с полной серьезностью, рассчитывая подавить собеседника.
– Силы?
– Когда человек создает что-то своими руками, – Кейд протянул свои руки к огню, слегка сгибая пальцы, так что пламя отразилось от колец, облегавших верхнюю часть каждой из них, – то какая-то частица его переносится в этот предмет. Он должен формировать его усилиями собственной плоти, а не с помощью машины. – Короткий, как вспышка взгляд, подсказал ему, что он полностью завладел вниманием Лика. Надчеловек попал сюда с Таддера, а Таддер был одним из полностью колонизированных миров, давным-давно попавшим под влияние Стира. Однако пережитки местных верований все еще могли оставаться среди полукровок, а именно это Таддер Кейд знал очень хорошо.
– И поскольку этот предмет был сделан его собственными руками, а сама идея его создания впервые возникла у него в голове, то он и является его частью. И если этот творец есть человек облеченный Силой и благодаря ей выполняет свою работу, то отсюда должно следовать, что существует частица Силы, которую он стремился вложить в свою работу, по крайней мере, в свой творческий замысел.
– Ты говоришь это о тех царапинах на скале? – с недоверием спросил Лик, направляя большой палец в сумрак, который теперь окутал ручей и поднимавшуюся за ним скалу.
– Это же можно сказать и о них, если тот, кто вырезал изображение на этом камне, предполагал, что оно будет использовано так, я надеюсь, как он и задумывал. – Поскольку Кейд имел определенную долю уверенности в своем предположении, то его искренность убеждала собеседника, и постепенно саркастическая улыбка надчеловека угасла. – Пусть этот мастер охотник. Он страстно желает, чтобы добыча пала от его копья. Поэтому он и создает изображение этой добычи именно так, как может представить ее себе, размещает дичь по своему выбору рядом с озером, где много свежей воды. И вкладывает в эту картину всю силу своего разума, своего сердца и своих рук, концентрируя на этой работе все свое желание, чтобы эта дичь пришла именно туда, где он сделал эту резьбу, и пала от его оружия. Вполне возможно, что так и происходит. Может быть, те, кто мудрее нас, именно так и видели свою удачу.
Лик поигрывал своим поясом. Его нагловатая усмешка улетучилась без остатка. Вероятно, он обладал расчетливым умом, напоминавшим жесткий, лишенный эмоций ум правителя. Необязательно, чтобы этот громила был круглым дураком. Спровоцированное торговцем беспокойство было едва заметным, но вполне явным элементом воздействия, хотя Кейд и не старался с самого начала вкладывать в эту игру слишком много значения.
– Картина напоминает, – продолжил он, лениво позевывая и поглаживая двумя пальцами подбородок, – что существуют те, кто очень любит подобного рода находки. А я, между прочим, торговец. – Он перевел разговор на твердую почву коммерческих сделок, уверенный, что Лик будет продолжать размышления об этой резьбе, перебирая ее перспективы в самых разных областях.
Кейд настолько преуспел в своей беседе, что на следующее утро, когда он отправился к озеру, чтобы прополоскать и вновь наполнить водой свои канистры, то обнаружил стоявшего там Лика, пристально изучавшего резьбу. При более ярком дневном свете очертания квиту казались не столь впечатляющими, и было заметно, что резьба сильно пострадала от времени, но художественное мастерство было по-прежнему очевидным.
Этот неизвестный художник не оставил никаких других следов своего пребывания на этом, пережившем годы, горном плато. И хотя Кейд исследовал каждый подающий надежды каменный выступ, не было ни малейшего намека, что кто-то проходил по этому месту до них, несмотря на то, что Искаг взялся выполнять обязанности проводника с полной уверенностью человека, знающего дорогу.
На дальней стороне плато они обнаружили напоминавшую лестницу удобную зигзагообразную цепочку выступов, по которой спустились на дно каньона, откуда небо казалось узкой, подвешенной высоко-высоко, серебристо-зеленой лентой, и их сапоги заскрипели по грубому янтарному песку, который отмечал русло давным-давно высохшей реки. Казалось, что их путешествие в полумраке глубокого каньона будет бесконечным, но когда в полдень они остановились, чтобы наскоро перекусить, Искаг указал на тропу, указывающую новый подъем к вершинам. Это было самое трудное восхождение из всех, что они преодолели до сих пор, и в результате они поднялись на очередной горный кряж.
Вверх просачивались приглушенные звуки, а вместе с ними проникала, недостаточно близко, чтобы раздражать горло и глаза, плотная как туман, пыльная мгла, висевшая тяжелой темной волной в сотне футов от них. Время от времени этот занавес колыхался, и Кейд мог видеть раскачивающиеся из стороны в сторону серые от пыли спины по-прежнему тянувшихся на север квиту, заполнивших всю, от стены до стены, находившуюся внизу горную расселину, а их постоянное недовольное мычанье сливалось в мрачный рев.
Отсюда было видно, что их дорога, состоявшая из чередовавшихся кряжей и выступов, постепенно понижалась, по крайней мере до того места, где поднимавшаяся пыль скрывала ее совсем. Но Лик не спешил отвлекать расспросами Искага, уверенный, что с управляемым ошейником абориген не отважится завлечь их в опасное место.
Они считали, что идти цепочкой вполне удобно, пока не столкнулись с границей пыли. Тут Лик потребовал остановиться, заняв позицию сзади Искага и демонстративно положив пальцы на кнопки панели управления. По-прежнему выстроившись в цепь, дополнительно взявшись за руки и прикрыв рот и нос смоченной водой тканью, они двинулись вперед, медленно переставляя ноги, а вокруг стоял шум от бегущих квиту, достаточно громкий, чтобы заглушать все остальные звуки. Время от времени, на короткий миг, Кейд ловил взглядом высоко взметнувшуюся голову быка, слышал крик молодого теленка, более громкий и более пронзительный, чем жалобные крики его старших собратьев. Но большей частью эта живая лента была слишком однообразной.
Восхождение в боковую расселину началось почти перед закатом. Приглушенный тяжелый шум от движущегося стада был по-прежнему слышен, когда отряд охотников вновь начал подъем к вершинам. Кейд отлично знал, что тысячи мигрирующих квиту не остановятся из-за наступления ночи. Марш мигрирующих животных был бесконечен, и это удивило Кейда.
Искаг вывел их в котловину, где росли деревья вполне приличных размеров, а трава была сочная и пышная, как и в предгорьях. Прежде чем полностью угасли остатки дня, Кейд заметил какое-то движенье в дальнем конце долины и, пытаясь получить разъяснения, повернулся назад, где следом за ним терпеливо шел Докител.
– Что там?
– Это быки квиту. Старые. Дурные. Вот здесь дурные. – Иккинни постучал о свой заросший лоб. – Больше не хотят видеть ни самок, ни собратьев. Хотят только вести бой. Совсем дурные.
То, что отбившиеся от стада быки опасны, было вполне понятно. Но должно быть Лик тоже заметил их, потому что разместил кубической формы соник в самом центре их импровизированного лагеря и теперь настраивал его указатели. Эта защитная система была разработана Стиром и подстраивалась под тех, кого должна была защищать, при этом на каждого нежданного пришельца обрушивался заряд, создававший подобие стены, защищавшей весь их отряд.
Кейд проснулся при первом слабом проблеске рассвета, проснулся, мгновенно приходя в себя. У него возникло внутреннее предупреждение. Из-под постельной скатки выхватил свой станнер. Затем, медленно поворачивая голову, попытался определить звук, который, возможно, и насторожил его.
В кустах раздался треск, сопровождаемый яростным ревом быка, который, должно быть, столкнулся с защитным полем соника. Но Кейд не был склонен считать, что именно это разбудило его. Что-то более скрытое и более близкое… Он повернулся на бок, как это делает потревоженный спящий. Затем подтянул колени и в то же мгновенье был уже на ногах, держа станнер наготове.
Последовал резкий удар из-под прикрытия кустов, и вьющийся спиралью хлыст поймал его запястье с такой силой, что оружие едва не выскочило из его руки. И не почувствуй Кейд опасность заранее, он очень легко мог бы оказаться безоружным. Рванувшись в сторону от этого захвата, он зацепил каблуком за сваленное в беспорядке содержимое вещевого мешка, и качнулся назад, избегая неожиданной и неминуемой смерти.
