Андрей Левицкий - Нашествие
Ее прервал далекий крик — кто-то просил о помощи. Визгливо залаяла собака. Игорь на четвереньках добрался до прорехи в том месте, где передняя стенка смыкалась с потолком. От удара клепаный металл порвался, как бумага, переднюю часть машины выгнуло, трещина бежала по стенам и полу. На потолке она была шире, и Сотник выставил наружу голову. Оглядевшись, всунул обратно. Отогнул край железного квадрата, одного из тех, которыми был покрыт кузов изнутри, и полез.
Высунувшись до пояса, он снова огляделся.
Автозак лежал совсем не в том месте, в котором был, когда перевернулся — его отволокло на край перекрестка. В последнем доме находился продуктовый магазин с двумя стеклянными витринами: одна глядела на улицу, другая на перекресток. Машина сломала угловую колонну между ними, острый бетонный слом пробил кузов.
В последнем доме находился продуктовый магазин с двумя стеклянными витринами: одна глядела на улицу, другая на перекресток. Машина проломила угловую колонну между ними, острый бетонный слом пробил кузов.
Облако над перекрестком, светящееся глубоким, чистым изумрудом, тихо-тихо звенело, и звук этот казался началом мелодии, длинной музыкальной нотой. Облако висело в паре метрах над асфальтом, на котором громоздились подтянутые потоком воздуха сучья, урны, скамейки и даже несколько машин. Вокруг валялись клочья бумаги, осколки, разорванный пакет, из которого высыпались мандарины, ярко розовевшие на сером асфальте.
Борт кузова поскрипывал и прогибался под ногами Игоря. Он перешагнул с него на широкую боковину кабины. Вовремя эта штука над перекрестком отключилась — еще немного, и автозак врезался бы в груду под ней. Судя по всему, часть людей, находящихся здесь, затянуло туда, остальные разбежались. Из окон домов выглядывали лица, навзрыд плакал ребенок, где-то неподалеку стонали.
В голове не было не единой мысли. Даже удивления почти не было — мозг словно завис, работала только часть, ответственная за простейшие движения. Не думая ни о чем постороннем, не пытаясь понять, что это за аномалия висит над асфальтом, куда подевались затянутые внутрь нее предметы и люди, что вообще происходит этим ясным весенним днем в Москве, Игорь присел на корточки над дверцей, из-под которой доносились стоны, широко расставив ноги, ухватился за ручку…
И, краем глаза заметив нечто очень странное вверху, поднял голову.
Небо было светло-зеленым, с изумрудным отливом, а еще оно как-то… закруглилось, что ли? Будто весь город накрыл громадный купол из дымчатого салатного стекла. Под ним плыли несколько облаков, обычных весенних облаков, похожих на пышные комья сахарной ваты. Солнце из-за купола светило по-прежнему ярко, было тепло.
От этой картины у Игоря закружилась голова. Отпустив ручку дверцы, он уперся в кабину кулаками.
Из овального облака над перекрестком наискось вверх ударила ярко-зеленая молния — длинный ветвящийся зигзаг впился в купол и распался на сотню молний поменьше, которые дождем просыпались обратно и растаяли в воздухе, не достигнув земли.
Внизу снова застонали, и Сотник перевел взгляд на дверь. Бронированное стекло от удара не разбилось. Оно было хорошо затонировано — не разобрать, что внутри.
А вот они меня видят, подумал он, снова взялся за ручку и попробовал раскрыть дверцу. Ничего не вышло — что-то там заклинило или конвоиры заперлись изнутри. Он поднатужился, рванул и отшатнулся назад, когда дверца распахнулась.
В грудь уперся ствол «калашникова». Его держал стоящий на боку ближнего сидения здоровенный парняга с выпученными покрасневшими глазами.
— Попался, сука?!
С рассеченной губы его текла кровь, крупное грубое лицо перекосило — левая скула вспухла после удара обо что-то твердое.
— Ты устроил?!
— Что? — не понял Сотник.
— Назад отодвинься! Резких движений не делать! — Конвоир полез наружу. — Сбежать решил?!! Не шевелись, тварь!
Игорь отодвинулся на край кабины, и парень выбрался наверх. В распахнутой дверце было видно, что водитель неподвижно висит на ремне, а второй конвоир провалился в пространство между сидениями. Он ворочался там и стонал, держась за грудь.
— Степа, как ты? — окликнул первый, сверля Игоря взглядом.
— Грудину мне продавило, — донеслось из кабины слабо.
— Ребра сломал?
— Вроде нет.
— Тогда вылазь. А Петр?
— Слушай, по-моему… — показалась рука, затем нервное худое лицо. — По-моему, помер он. Башкой сильно ударился… И кровь с виска течет. Боря, это что, побег? То есть эта… попытка побега?
— Ну, тварь поганая! — снова вызверился Боря и стволом автомата врезал Сотнику в скулу.
Игорь упал на спину, конвоиры встали над ним. У одного в руках был «калаш», у другого ПМ.
— Совсем свихнулись? — он сел, отирая кровь рукавом. — Думаете, я это все устроил?
— Не ты, так сообщники твои!
— И это? — Он показал на светящееся облако над перекрестком.
Конвоиры едва-едва начали приходить в себя. Степа оглянулся первым, и когда повернулся обратно, лицо его дергалось, а глаза округлились.
— Что… что это? — пробормотал он и облизнул сухие губы. — Что там висит?
Боря молчал, разинув рот, и пялился на облако. Зеленого неба пока никто из них не заметил.
Глаза Степы вдруг стали совсем дикими, он присел, подняв пистолет.
— Борька, а если засада?.. — невнятно забормотал он. — Если дружки… Сообщники этого… Его вырубить надо, чтоб не рыпался, и…
Не договорив, он шагнул к Игорю и занес ногу, чтобы врезать ему каблуком по голове, но получил подсечку и упал. Вышедший из ступора Боря с матами набросился на заключенного, заехал прикладом в лоб, ногой — по ребрам. Степа вскочил, бешено вращая глазами. Игорь крикнул:
— На небо гляньте, идиоты!
Оба уставились вверх. Игорь опять сел. Стволы пистолета и автомата были направлены на него, хотя оба конвоира стояли, задрав головы. Против ожидания, на Борю небо произвело впечатление обратное тому, на которое рассчитывал Сотник — конвоир нагнулся и упер ствол ему в скулу.
— Не знаю, как ты это сделал… Ну все, щас я тебя завалю — при попытке к бегству!
За их спинами из зеленого облака над перекрестком появился темный силуэт.
Сотник прищурился.
На человеке был длинный плотный плащ из чего-то, похожего одновременно на кожу и брезент, противогаз необычной формы и сапоги с тупыми носками. На груди ремень, из-за плеча торчит короткий ствол. На рукавах плаща возле плеча вшиты две красные кожаные полоски.
Он огляделся, стоя на вершине громоздящейся под облаком кучи обломков. Обтянутое резиной лицо с двумя тусклыми окулярами обратилось к перевернутой машине, и человек стал спускаться, ловко прыгая по обломкам.
— Степа, — сказал Борис, — надо с нашими связаться.
— Смотрите, кто там идет, — произнес Игорь. — Он у вас за спиной, и у него ствол.
— Ты меня за идиота держишь, урка?! Типа, чтоб я отвернулся…
— Борька, сзади! — заорал Степа.
Он снова присел, двумя руками вскинув пистолет. Незнакомец прыгнул в бок, мгновенно выдернув оружие из-за спины. Степа выстрелил, но промахнулся. Гость из облака уже стоял на одном колене, уперев в плечо приклад короткоствольного ружья. Оно сухо треснуло, от ствола к Степе протянулась алая молния, и конвоира отбросило назад. Он врезался головой и плечами в спину Бори, который от неожиданности выстрелил — хорошо, что за миг до того Игорь подался вбок, и выстрел лишь оглушил, почти контузил, но не убил его.
Пуля пробила металл возле самого уха. Боря повалился на Сотника, но сразу откатился в сторону.
Незнакомец в противогазе за эти мгновения ухитрился преодолеть расстояние до кабины и даже залезть на нее. Темный силуэт возник на фоне неба, в окулярах отразились два лежащих человека, взметнулась рука, сжимающая нож с извилистым лезвием. Незнакомец прыгнул к поднявшемуся на колени Боре, который снова выстрелил и попал ему в ногу.
Человек ударил, Боря машинально прикрылся «калашом», лезвие высекло искры из цевья. Противник сделал неуловимо быстрое движение, конвоир заорал, и тогда лежащий навзничь Сотник врезал носком ботинка по тому месту, куда угодила пуля.
Когда противник упал, Игорь резко сел. Боря лежал рядом на спине и корчился, держась за плечо, из которого торчал нож. Игорь рванул его из раны, конвоир заорал, но Сотник этого не слышал, в ушах его стоял шелест ночного дождя, а перед глазами была совсем другая картина: лужи, окоп, свет прожекторов во мгле далеко позади, он сам — на дне рва, и фанатик-смертник, неожиданно прыгающий на рядового Сотника из темноты с ножом в руках. Короткая схватка, барахтанье в грязи… Игорь тогда просто схватился за лезвие и рванул на себя. До костей рассек пальцы — их теперь «крутит» перед резкой сменой погоды — но завладел ножом, чья грязная, скользкая рукоять вывернулась из руки смертника. Перехватил оружие левой и воткнул ему в горло.
