Сергей Дмитрюк - Зуб кобры
Громов покосился на Менгешу и уже более мягко добавил:
— Надо, Влад! Понимаю, что не вправе приказывать тебе сейчас, но надо! — Он улыбнулся, и лицо его сразу стало добрым и немного жалобным.
— Сколько времени вам понадобится на подготовку? — вмешался Менгеша.
— Неделя! — подумав, сказал я.
На лице Менгеши появилась детская обида. Он посмотрел на Громова.
— Три дня! — спокойно сказал тот, глядя мне в глаза. — День на изучение всех необходимых материалов, день на инструктаж и день — проститься с родственниками.
Громов подошел к столу, достал из ящика несколько кремниевых дисков-мемонограмм, протянул их мне:
— Вот. Это материалы по «Хартумскому конфликту» — все, что может понадобиться тебе. Остальное найдешь в библиотеке Совета или запросишь в Информационном Центре Трудового Братства.
Я взял мемонограммы, повертел их в руках.
— Когда хочешь начать? — лицо Громова снова стало добрым и чуточку растерянным.
Я пожал плечами.
— Прямо сейчас.
— Добро! — Громов кивнул. — Последние инструкции получишь лично от меня перед самым отлетом… — Он оглянулся, словно искал что-то глазами. Снова посмотрел на меня. — Ну, ладно. Иди!
Я взглянул на него и впервые увидел, как он сильно постарел за последние два года: волосы совсем седые; в уголках глаз скрылось множество морщин; глубокие складки легли на щеках. Мне стало невыносимо жалко его. Отдавая всего себя работе, он не мог даже обновить свой организм, чтобы вернуть ему ушедшую молодость, — на это у него просто не оставалось времени! А ведь ему уже далеко за сто.
Не желая выдавать своих чувств, я встал и поспешил уйти.
* * *Читальный зал библиотеки Совета ОСО был полон народа. Длинные стеллажи с визиозаписями и старыми книгами протянулись вдоль стен, а между ними были расставлены небольшие столики для посетителей с информационными дисплеями. Хрустально-прозрачный потолок зала не задерживал солнечного света, и могучий поток его обрушивался сверху на головы многочисленных читателей. Бесшумно работали кондиционеры, вызывая заметное движение воздуха.
Я огляделся и, выбрав столик у одного из стеллажей, уселся в глубокое кресло, положив пальцы на кнопки клавиатуры. Странно, но почему-то несколько минут я не решался заглянуть в содержимое мемонограмм, отданных мне Громовым, словно боялся скрытых в них документов. Сидел, подперев кулаками голову, и смотрел на серую поверхность экрана дисплея, хранившую таинственное молчание. Наконец, пересилив себя, вставил одну из мемонограмм в приемное устройство и щелкнул клавишей пуска. Внутри оказалось несколько стереоснимков, подшивка печатных газет, издававшихся в Сообществе, и страницы печатного текста. Пропустив фотографии и газеты, я принялся изучать документы.
Это был протокол следственной комиссии от 26 августа 646 года Мирового Воссоединения. Комиссия изучала обстоятельства гибели патрульного «Икс-43». В качестве свидетелей были вызваны пилоты патрульных «Икс-41» и «Икс-42»: Эд Руцкий и Иан Сайко. Как указывалось в пояснительной записке, Иан Сайко, на момент работы комиссии, находился в сильном депрессивном состоянии и не мог полностью отвечать за свои поступки. Поэтому показания давал только Руцкий.
«Протокол допроса пилота первого класса Звездного Флота Трудового Братства Эда Руцкого от 26 августа 646 года Мирового Воссоединения.Комиссия. Расскажите подробно о том, что произошло 23 августа в 13 часов 00 минут.
Руцкий. Вылетев на орбиту точно в срок, мы патрулировали около часа без особых происшествий. В 12.30 с Базы пришло сообщение о нарушении Договорной зоны со стороны квадрата четыре и распоряжение немедленно следовать в этот квадрат. А еще спустя десять минут „головной“ передал по радио, что наблюдает смещение пульсирующего поля радара…
Комиссия. Простите, „головной“ — это патрульный „Икс-43“?
Руцкий. Да. Головным был Стефан Мич. Я вслушался в дополнительный фон: никаких признаков нарушения не было. Тут же сообщил „сорок третьему“ о своих наблюдениях, но он упорно настаивал на том, что видит яркую точку у края пульсирующего поля. Примерно в 12.43 пришло сообщение от „сорок второго“: „Вижу нарушителя. Отзыв „свой-чужой“ молчит. Что предпринять?“ Только тут я заметил яркую точку на экране. Через несколько секунд рядом с первой появилась вторая точка. Потом третья, четвертая, пятая. И почти сразу пришла команда с „Икс-43“: излучатели правого борта к бою!
Комиссия. Были ли действия нарушителей враждебными по отношению к вам? Почему патрульный „Икс-43“ отдал такой приказ?
Руцкий. Без сомнения, они действовали враждебно! Это следовало из того, что нарушители находились в Зоне без разрешения и приближались без предупреждения, не отзываясь на наши запросы, и без опознавательных огней. Через несколько секунд после того, как „сорок третий“ отдал приказ готовить излучатели, все пять кораблей рассыпались веером, явно готовясь к атаке. Я спросил „сорок третьего“ по дисплею: „Что будем делать? Может быть, дать предупредительный выстрел?“ Стефан Мич возразил так же по дисплею: „Рано! Предложим им следовать за нами. Они в закрытой зоне. Нужно узнать, есть ли у них разрешение“. Я услышал щелчок в наушниках шлемофона: „сорок третий“ включил внешнюю связь. Я последовал его примеру: щелкнул проверочным тумблером — индикатор ритмично пульсирует, значит, они нас слышат…
Комиссия. Что произошло дальше?
Руцкий. Через лобовое стекло я следил за „сорок третьим“, который шел параллельным курсом. Вдруг что-то случилось… Вначале я даже не понял, что именно. Мне показалось, что пространство вокруг стало совсем белым, звезды куда-то исчезли. Я был ослеплен. Посмотрел в сторону „головного“. Там был огромный шар белого огня. От шара в разные стороны расходились волны очень яркого голубого света, совсем, как круги на воде! Одна такая „волна“ достигла меня секунды через три… Я почувствовал сильнейший удар, словно тело мое разрывает чья-то неведомая сила. Даже не успел включить защитное поле…
Комиссия. Защитное поле вряд ли помогло бы вам. По данным наших экспертов, мощность излучения в тот момент была такова, что ни одно защитное поле, известное на Земле, не смогло бы остановить его разрушающей силы.
Руцкий. Возможно… Тогда я об этом не задумывался. В глазах потемнело, меня тошнило, как на предельных перегрузках; все вокруг плыло, а потом исчезло вовсе… Все. Больше ничего не помню!
Комиссия. Скажите, Мич успел предложить нарушителям следовать за собой или же все произошло раньше?
Руцкий. Извините, у меня очень болит голова. Я хотел бы прерваться и покинуть комиссию.
Комиссия. Ответьте только: да или нет?
Руцкий. Нет».
На этом протокол заседания следственной комиссии заканчивался. К протоколу прилагалось официальное заключение научной экспертизы, проводившей структурный и молекулярный анализы обшивки ракетопланов «Икс-42» и «Икс-41», а также медицинское освидетельствование обоих пилотов. Из последнего следовало, что под воздействием жесткого излучения у них наблюдаются обширные поражения спинного мозга, повлекшие за собой нарушения работы центральной нервной системы. Это особенно сильно врезалось мне в память.
Я снова вызвал на экран фотографии. Почти интуитивно узнал Руцкого: темноволосый, сероглазый, с плотно сжатыми губами на волевом лице. Он совсем не походил на невменяемого истерика, каким его пыталась изобразить печать Сообщества. На другом снимке широко улыбался курчавый блондин — Иан Сайко. Трудно поверить, что этот жизнерадостный парень теперь находится в психоневрологической лечебнице и врачи не могут дать гарантии, что он проживет еще достаточно долго. Все это я узнал из дискет с сообщениями Трудового Братства о случившейся катастрофе. Здесь же было официальное заявление Всеобщего Народного Совета, в котором подчеркивалось, что Трудовое Братство не считает повинным во всем случившемся народ Сообщества, что вся полнота ответственности ложится на правителей Сообщества.
«С народом Сообщества нас связывают общие исторические корни, в нас течет кровь наших общих предков». Эта мысль заинтересовала меня. Отложив в сторону мемонограммы Громова, я набрал код Информационного Центра, и через секунду передо мной начала разворачиваться история Мирового Воссоединения и возникновения Сообщества…
Земля вначале двадцать первого столетия представляла собой мало радостную картину. Общество, царившее на ней, останется в памяти людей, как самое продажное и безнравственное за всю историю человечества. Во главе его стояла корпаратократия — небольшая группа людей, возглавлявших самые крупные корпорации мира — основная задача которой заключалась в максимизации своей прибыли, при этом, нисколько не заботясь ни об обществе, ни об окружающей среде. Они всеми силами стремились к тому, чтобы с помощью втягивания в долги целых государств, путем взятничества и политического свержения неугодных им режимов и правительств, уничтожая национальные экономики других стран установить на Земле монопольный мир, основанный не на ценности человеческой жизни, а на финансовой мощи корпораций. Корпоративно-империалистическая экспансия расползалась по всей Земле, нещадно эксплуатируя народы, пока в 2012 году по старому летоисчислению в одночасье не рухнула вся мировая финансовая система, основанная на извлечении прибыли, деньгах и дефиците. Это привело к еще большему обнищанию основной массы населения Земли, голоду и повсеместным стихийным вспышкам неповиновения и протеста, продолжавшимся следующие восемьнадцать лет.
