Евгения Мелемина - Библия улиток
Кошка задумалась.
– Нет, сегодня не ее смена, – ответила она. – Поищи в «Хромоножке».
В «Хромоножке» собиралась публика задумчивая, неспешная. В зале, драпированном черным плотным бархатом, светились лампы-угольки. Приглушенный свет красиво очерчивал спокойные лица, губы, припадающие к мундштукам кальянов, и бережно скрывал укороченные конечности, извилистые шрамы, неловкие протезы – вечное наследие любых войн.
Командора встретили у входа, вручили шершавый билетик-приглашение и проводили к круглому столику под нишей с аквариумом, где в черной с блеском воде разевал рот вуалехвост.
Никто не поинтересовался, почему он, внешне такой сильный и здоровый, заявился в «Хромоножку». Здесь знали, что шрамы бывают не только на теле, и здесь знали, что женщинам у стойки, опустившим ресницы, позарез нужна и любовь, и нежность.
– Марию позовите, пожалуйста, – приглушенно попросил Командор, и официантка ушла, оставив на столике свечу в агатовом маленьком гнездышке.
Мария появилась почти сразу, подняв рукой тяжелую штору, закрывающую вход в приват-залы.
К столику Командора шла, лениво приглаживая волосы, раскачиваясь на высоких каблуках.
Квадратное тяжелое лицо умело накрашено – глаза, прозрачные и светлые, – вот и вся картина, нет ни пересеченных шрамами губ, ни сломанного носа, все это нужно выискивать привычным взглядом.
Командор встал и предложил ей стул.
– Привет, – сказала она и подтянула перчатки.
– Слушай, – сказал Командор, – ну нельзя же так: работать в выходные. Насколько мне известно, налогом эти подработки никак не обложишь, да и страховка проблем в случае чего не покроет…
– А я не работаю, – спокойно ответила она, – я по любви.
Командор посмотрел на качающуюся штору.
– Тогда да. Не придерешься.
«Я по любви» – это первая отмазка шлюх, которых в Свободе нещадно преследовали. Действовало слабо, полиция нравов гостиничных встреч «по любви» не признавала. По любви – это только дома, с выключенным светом. Все остальное – проституция.
– Как Аннабель?
– По уши в генетике.
– Молодец девочка.
– Да, она молодец.
– У меня для нее подарок. Передашь?
– Могу подбросить тебя до Астрии, передашь сама.
Мария тихонько фыркнула.
– На каких основаниях? Здравствуй, деточка, я та тетя, которая вырезала тебя из брюха твоей мамы, хочешь подарочек?
– Я ей все про себя рассказал.
– И что она?
– Сказала, что я ее папа и точка.
– Ты ее матушку не потрошил.
Командор сдался. Извечный спор, надоедливая игра принципов и совести.
– Давай подарок.
Мария запустила руку в крошечную сумочку, аккуратно вынула черную коробочку, щелкнула тугой крышкой. Внутри оказалась хрустальная крошечная колбочка, запаянная намертво.
– Образец ДНК. Попугайчики… помнишь, ты говорил – она в детстве хотела попугайчика? Если до сих пор хочет, то сможет его себе сделать.
Командор взял коробочку в нерешительности. Он был уверен, что Аннабель давно и думать забыла о детской мечте завести попугайчика. Странно притащить ей ДНК птички спустя десять лет.
– Выпьешь?
– Пива.
Командору принесли кружку пива, а Мария взяла рюмочку тягучего ликера.
– Как там?
– Где?
– В Свободе?
– Все как обычно. Проблемы были, но они решаются.
Мария пригубила ликер, подняла на него светлые глаза.
– Говорят, Свобода собирается начать войну.
– Против кого? – хмыкнул Командор. – Против Фареста? Гражданские бойни? Синдром доверяет Тайгеру и не смещал его с должности, так что все под контролем.
Мария внимательно посмотрела на него, и он тоже скользнул коротким предупреждающим взглядом. Секундный безмолвный диалог, и она снова опустила ресницы.
– Празднуете?
– Что?
– Неделю Чудовищ.
– Нет, – рассеянно отозвался Командор, – ее отменили пару лет назад – какой смысл рядиться в разноцветные тряпки и пьянствовать целую неделю?
– А я вот выхожу на работу в одежде пиратки, – похвалилась Мария. – Красный платок на голове, глаз под повязкой и деревянная нога.
Она вытянула свою ногу – очень твердую, холодную, в аккуратной туфле.
– Меняю протез на деревяшку. Получается очень забавно. Мне и попугайчика-то поэтому подарили. Зря вы так: приятный праздник. Очень хочется иногда побыть кем-то другим.
– Не я решал, – отозвался Командор. – Это мнение большинства. Вот ты, например, на кой черт прешься на улицы пугать людей костылями? Тебе пособие платят? Платят. Вот и сиди дома. Не всем приятно на тебя смотреть.
Она запрокинула голову и рассмеялась, а потом посмотрела на Командора с нежностью – он отметил этот новый взгляд, раньше в ее глазах и жестах не было ни намека на женственность и мягкость.
– Я тебя очень люблю, – сказала она.
Командор наклонил голову в подобии учтивого поклона.
– Твоя прямолинейность очаровательна, Мунга.
– Тс-с-с, – шепнула она, – не надо так. Или регистрационное рабочее имя, или Мирра-Ли.
Командор задумчиво подвигал кружку с пивом по столу взад-вперед. Кружка оставляла еле приметный влажный след. Забытые имена – одно из обязательных условий для тех, кто пришел извне. Кто-то просто меняет их, кто-то избавляется насовсем и становится человеком-Должностью, с большой буквы.
Одному Тайгеру нечего стыдиться. Он как был, так и остался Сэтто Тайгером.
– Хочешь ко мне на ночь? По любви?
Командор не ответил. Он всматривался в полумрак за ее спиной. Там у низкого столика неуклюже топтался человек в глупом плаще с хлястиком. Лицо у человека мученически кривилось, и выскакивали из щели рта неровные крупные зубы, подтекала слюна. Растопыренными пальцами-палочками человек пытался ухватиться за край столика, поймать равновесие и усесться.
Его мотало из стороны сторону, лысоватая голова блестела от пота, а редкие пряди волос лежали, словно приклеенные.
– Кто это?
Мария обернулась.
– Не знаю. Он в первый раз здесь. Досталось бедолаге.
И впрямь, досталось. Будто все кости переломаны, не человек, а паук с перебитыми лапками.
«Паук» наконец-то плюхнулся в кресло, и к нему тут же подошла официантка. Она приняла заказ и отошла, а «паук» с облегчением выудил из кармана маленькую книжечку и погрузился в подслеповатое чтение, то и дело по-звериному щерясь.
– Не нужно на него так пялиться, – сказала Мария, – что за привычка… ты еще начни пальцем тыкать.
Странное ощущение подвоха, которое Командор отложил на дальнюю полочку, усилилось. Нелепое существо вызывало тревогу и чувство обреченности.
На секунду Командору показалось, что кто-то неведомый погрузил его в транс и внушил короткую мысль: нам всем конец.
Он так явственно осознал крах и без того догнивающей цивилизации, что не ощутил даже страха. С таким стоическим спокойствием лоботомированный маньяк принимает весть о смертной казни на электрическом стуле.
Официантка поставила перед «пауком» стаканчик с горящим синим пламенем коктейлем, и тот засуетился, уронил сначала книжечку, потом салфетницу, запутался в плаще и замер, тяжело дыша и выпучив глаза.
– Секунду, – сказал Командор Марии и поднялся.
Он подошел к соседнему столику, наклонился, поднял книгу и собрал рассыпавшиеся салфетки.
– Позвольте помочь.
Пришлось дернуть за шиворот и рукава, и снова показались утыканные пальцами руки, и один из пальцев, росший прямо на запястье, моментально согнулся крючком. Крючок этот потянулся к стакану с выпивкой.
– Я Капитан, – устало сказал «паук».
Значит, тоже из наших, мелькнуло в голове у Командора.
– Сядьте рядом.
Командор сел.
Неизвестно, что подтолкнуло его к этому столику, ведь за ним просто покалеченный парень, выпивший для храбрости и пришедший подцепить девчонку.
Капитан жадно пил коктейль, обжигая губы, пил, словно воду.
Руки его подрагивали на книжечке.
– Меня потеряла приятная женщина, – сказал он жалобно, прикончив коктейль.
– Так бывает, приятель, – ответил Командор, – сказано же: все зло от женщин.
Капитан обрадовался. Поползли вверх тоненькие брови, тонкие веки натянулись, рот распялило подобием улыбки.
– Да, – торопливо сказал он, – я читал… Женщина принесла зло в мир. Приятная женщина принесла зло в мир. Не надо женщин.
Несчастный калека.
– Ты прав, – поддавшись чувству жалости, ответил Командор.
Черт знает почему, но образ этого паука смешался в его голове с образом Мунги, искалеченной Мунги, которая надевает пиратский костюм и врет, что кто-то считает возможным заниматься с ней сексом по любви.
– Ты прав, на хрен женщин, от них одни неприятности.
Капитан заволновался, в горле у него забулькало, в уголках рта появилась красноватая пена.
– Я все понял, – заговорщицки сказал он. – Ты можешь беседовать про апокалипсис.
Нехорошее предчувствие свалилось с полки и превратилось в стоп-сигнал, полыхающий алым светом. Командор быстро обдумывал информацию. Парень придурковат и может просто нести ахинею, а может, подцепил где-то краем уха информацию о готовящейся операции. Если второе верно, значит, где-то произошла утечка. Лейтенант? Мунга поделилась домыслами, разнежившись в койке?
