Александр Голодный - Будущего нет
Александров мгновенно прикинул варианты ответов. С политотделом ухо надо держать востро и отвечать всегда правильно. Неприятностей эти дружелюбные офицеры способны отсыпать воз и маленькую тележку любому преподавателю или курсовому, что уж тут говорить о простом курсанте?
– Никак нет, товарищ подполковник. Просто пришел посмотреть. Статью собираюсь написать. Считаю Присягу очень важным событием в жизни военного. Определяющим, можно сказать.
– Молодец! Правильно рассуждаешь. Себя на их месте не вспоминал?
– Так точно, вспомнил. Словно вчера было.
– Вот и проведи параллели. Поступившие первокурсники и ты, практически, выпускник, лейтенант. Как сессию сдал?
– Одна четверка, остальные – «отлично».
– Тем более. Не стесняйся, упомяни о своем личном примере… Так, сейчас мы списки глянем, подберем тебе первокурсника с максимальным проходным баллом и встречу организуем. Возьмешь у него интервью.
Ну, что тут ответишь? Только идеологически выдержанное:
– Спасибо, товарищ подполковник.
– Не за что, Сергей. Это наша работа. Ты, кстати, мог бы почаще к нам заглядывать, планами делиться.
– Виноват, товарищ подполковник. С временем плохо. Учеба, спорт…
– Ладно, не переживай. Самостоятельность – это тоже хорошо.
Причина, по которой понадобился политотделу Сергей, открылась в кабинете начпо училища. В достаточно торжественной обстановке ему вручили пришедшее из редакции «Красного бойца» удостоверение нештатного корреспондента.
Красные корочки с золотыми буквами, большие редакционные печати… Вот зачем газете тогда понадобилась его фотография!
С улыбкой подождав, пока Сергей насладится видом заслуженного документа, заместитель начальника политотдела выложил на стол два номера газеты:
– Здесь твоя заметка, Сергей Васильевич. Кстати, хорошая, грамотная, в русле последних веяний времени. А вот редакционная статья про тебя.
В глаза бросился заголовок: «Будь метким, военкор!»
Подписана знакомой фамилией – с этим офицером редакции он постоянно общался в письмах.
– Спасибо, товарищ подполковник! Обязуюсь оправдать доверие.
– Постарайся, Александров. Корреспондент – это не только почетная профессия и людское уважение. Это еще и ответственность.
– Так точно. Я постараюсь.
Как и было обещано, подобрать материал для спонтанно задуманной статьи ему помогли. Кстати, предъявление редакционного удостоверения начальнику первого курса сопровождалось очень приятными впечатлениями.
Вернувшись после обеда в общежитие, Сергей в общих чертах набросал фактуру, потом доработал и переписал набело. Получилось неплохо. Завтра зайти к политотдельцам, отобрать подходящие фотографии с сегодняшнего торжества, и можно отправлять в редакцию. Да, и обязательно поблагодарить газетчиков за удостоверение. Не удержавшись, достал, еще раз с улыбкой рассмотрел красные «корочки». Душевно!
Кстати, отличный документ для предъявления начальникам патруля.
Хороший день продолжился ударным фильмом – в «Кристалле» шел «Перехват» с Андреем Ростоцким в главной роли. Цепкий и упорный мичман-пограничник дожал таки матерого диверсанта. И пусть проиграл в рукопашной схватке, но черное дело выполнить не дал. А против носового пулемета Ми-24 даже у скоростного скутера шансов – ноль.
Классное кино!
Побольше бы таких.
Посмотришь – и чувствуешь гордость за свою принадлежность к самой лучшей армии мира. Народной, могучей и победоносной. Пусть сам Сергей идет служить в другие войска… но и там есть чем пригрозить супостатам. Даже, более, чем. Термоядерные боеголовки – это вам, ребята, не просто так. Совсем непросто, если быть честным до конца. Засылать шпионов вы еще решитесь. А сунуться кишка тонка!
Поужинав в привычной «пельмешке», взяв пару бутылок вкусной газировки «Саяны», Александров вернулся в общежитие. Позанимался на тренажерах в спортивном уголке, посмотрел по телевизору очередную серию английской экранизации «Робин Гуда» (наша русская версия получше будет), принял душ и отправился спать.
После интересного, переполненного яркими впечатлениями дня, чувствуя приятную усталость, завалиться на кровать…
***
… завалился назад, сползая по стене к белому фаянсу унитаза.
Удар был не особо и мощный, но у изношенного тела бомжа сил оказалось еще меньше.
Зло матерясь, надвигалась высокая фигура. За ней виднелась вторая. Сжавшись в комок, Серый ждал неминуемых побоев. В голове мелькали обрывочные панические мысли:
– Выгонят! Петя убьет! Не спрятаться…
Внезапно противник у двери взвизгнул тонким голосом и схватился за поясницу. Его приятель схватился с кем-то, мелькали тени от стремительно двигающихся рук. Молниеносный змеиный удар, крик… Добавив ногой, Петя отправил налетчика на пол, схватил за руку Серого и рванул вверх.
– Валим! Копытами шевели, сапог парашный!
Спеша изо всех сил, бомж метнулся исполнять приказание атамана. Под ногами звякнул отброшенный Петей предмет. Взгляд успел уловить гвоздь – двухсотку. В крови.
Толкнув Серого к двери, атаман быстро ополоснул руку под краном и вышел из туалета практически следом. Вовремя – в коридоре показались фигуры охранников.
– Почему не в кровати?
– Так ведь сказано было в туалет сходить, господин распорядитель.
– И что, всю ночь теперь по сортирам шариться? Быстро!
– Да-да, господин распорядитель, мы сейчас…
Они успели занять место в койках, прежде чем по проходу пинками и ударами дубинок прогнали оставляющих размазанные капли крови неудавшихся налетчиков.
Вслед тихо прозвучало издевательское смотрящего:
– На выход, с вещами. Фраера дешевые.
Серый попытался выразить вдруг наполнившую сердце благодарность:
– Смотрящий, я хочу это… спасибо тебе сказать!
– Че? Ты че, думаешь, я тебя защищал? Лох дубовый! Я хавчик наш халявный защищал, барахло чистое, да то, что нам за завтрашнее интервью дадут. Ты мне, парашник, никто. Сдохнешь – забуду. Косяк завтра упорешь – пришью. Кишки выпущу и подыхать оставлю. Понял?
Неожиданно прогневавший атамана бомж покорно пробормотал:
– Да, смотрящий.
– Спасибо свое засунь знаешь куда? Дурилка картонная. Одно слово – сапог!
Согревшись под одеялом, тоскуя по вечернему стакану водки, бомж уже равнодушно вспоминал только что пережитое. И чего полез с благодарностью? Такие, как он, живут одним принципом. Даже не волчьим – шакальим. «Умри ты сегодня, а я завтра». Исключений нет. Не выживают.
С утра, после завтрака, состоящего из стаканчика горячего кофейного напитка и бутерброда с «Рамой», Серый получил две страницы текста для интервью. Именно это он обязан был озвучить задающему вопросы корреспонденту.
Отравленные, почти убитые суррогатным спиртным мозги упрямо сопротивлялись попытке запомнить, заставляя спотыкаться на каждом предложении. За дело пришлось взяться Пете. Поручив атаману добиться хорошей речи от Серого, распорядитель отправил на интервью первого счастливчика – быстро все затвердившего бывшего школьного учителя.
За ним последовал опять же бывший научный сотрудник какого-то заштатного НИИ.
Дело со скрипом, но продвигалось. Теперь бомж ошибался не больше двух раз за страницу. Запоминанию очень способствовали полные животной злобы глаза смотрящего и болезненные тычки костлявым кулаком в грудь.
– Как он?
Выражение Петиного лица немедленно сменилось на заискивающе-угодливое.
– Намного лучше, господин распорядитель. Вот сейчас только два раза сбился.
– Хорошо. Я отмечу ваше старание.
Распорядитель перевел равнодушный взгляд на Серого:
– На интервью… господин бездомный.
Камера смотрела в лицо. Мучительно стараясь не сбиться, бомж излагал заученные фразы, с трудом улавливая вопросы интервьюера.
– … я жертва тоталитарного режима. Отдав все силы и здоровье армии, был выкинут из служебной квартиры, как только во мне пропала нужда…
– … да, это поощрялось и насаждалось специальными отделами с громадной властью. Они так и назывались – политические. И находились под прямым управлением функционеров КПСС…
– … дедовщину вводили сами офицеры. И среди нас были почти такие же отношения. Любой старший офицер мог заставить меня, капитана, выполнять свою работу. И я заставлял работать за себя лейтенантов. Из этого круга невозможно было вырваться, так действовала вся государственная система…
– … волнения происходили часто. Просто о них не сообщали, бросая на подавление подразделения внутренних войск. Когда открытый протест нового призыва задавливался, начинались самоубийства. Солдат гибло очень много, но все списывалось на несчастные случаи во время учений, никто не понес за это наказания…
– … пили постоянно. Культ пьянства насаждался сверху, эти сцены специально снимали в каждом художественном фильме про армию. Пьяный меньше боится, его не мучает совесть, его можно в любой момент заслуженно подвергнуть взысканию…
