Николай Романов - Инсургент
А вот обучение велось в строго индивидуальном порядке.
Обучаемый и преподаватель встречались в учебной комнате. Здесь же обучаемый проводил самостоятельные занятия.
Впрочем, в первый день новые курсанты были освобождены от предусмотренных распорядком занятий. Обживались, знакомились с соседями. Рядом располагались домики таких же «семейных пар». А может, настоящих семейных пар…
С одной парой познакомились уже за обедом – уселись за один стол.
Супруги Ахметвалеевы оказались очень приятными людьми. Судя по внешности, их готовили в «подданные» халифу Усману XI, и жить им вскоре предстояло на Новом Эр-Рияде или на какой-нибудь Абу-Али. Они наверняка сейчас усиленно изучали Коран и прочие священные книги мусульман.
Однако на манере общения будущая работа Ахметвалеевых совершенно не сказывалась. Все приветствия оказались исключительно на росском и христианскими. Впрочем, было бы странно, начни эти двое говорить при знакомстве с настоящими соотечественниками: «Салам алейкум!»…
Каждый разведчик действует сообразно окружающей обстановке, каждый разведчик – актер милостью божьей, других на эту работу просто не берут. Они сродни «росомахам», только «росомахи» чаще действуют в открытом бою, а для разведчика открытый бой – следствие провала, а значит, следствие плохой работы.
С одной стороны, «Салам алейкум» означает привыкать к будущей жизни, а с другой, любому и каждому ясно, где эта будущая жизнь будет протекать.
Как выяснилось, вести беседы в таком поле ограничений – нелегкая задача. Все четверо то и дело задумывались, прежде чем позволить себе очередную реплику.
И Осетр решил, что работа разведчика в чем-то выше «росомашьей» – если судить по разговору, то для разведчика лучше всего быть молчуном, но молчуны редко способны войти в доверие к людям, разве лишь к подобным же неразговорчивым личностям.
Молчун сам по себе подозрителен – если человек помалкивает, у него что-то на уме, а тот, у кого что-то на уме, обывателю непонятен.
Никуда не денешься – человеческая психология! Точнее, психология обитателей человеческого стада…
После обеда Ахметвалеевы отправились на занятия, а у Криворучко образовалось запланированное свободное время.
Решили потратить его на прогулку по территории базы. Однако прогулка не удалась – едва сделали десяток шагов от столовой, как словно из ниоткуда возник тип в форменной рубашке и брюках с триконкой «Охрана» на груди.
– Простите, господа! – сказал он. – Ваше жилище находится вон там.
Пришлось развернуться и отправиться к родному домику.
– Порядки здесь строгие, – сказала Катерина без осуждения, когда они расположились в гостиной. – Ты кем был?
– Я ведь тебе рассказывал…
– Ты рассказывал легенду, а мне хочется знать, кем является мой муж на самом деле.
Осетр тут же насторожился, но «росомашье» чувство тревоги молчало.
Если Катерина и являлась вдруг чьим-то агентом, то угрозы в настоящее время не представляла. К тому же она и в самом деле была теперь его супругой, как к этому факту ни относись. И вполне могла рассчитывать хоть на малую толику правды.
Однако правды он ей, разумеется, не сказал. Врал по-«росомашьи» – уверенно, красиво и с ленцой.
Так обычно рассказывают правду девушке, если хотят ее обольстить. Катерину обольщать не требовалось – она и так всегда была готова забраться в постель, это он теперь, после пребывания на явочных квартирах, прекрасно знал.
Врал он про отца, спившегося на далекой периферийной планете; про рано умершую мать, не дождавшуюся, пока вырастет сын; про доброго дядю, материного брата, делового человека, решившегося позаботиться о племяннике и отдавшего его в школу охранников. Там племянника кое-чему поднаучили и кое в чем поднатаскали. Именно оттуда появилось умение владеть своим телом, которое Катерина наверняка заметила в супруге. А потом в школу пришел господин вербовщик, понарассказывал всякого про увлекательную профессию разведчика, заинтересовал, само собой. Потом устроил юноше проверочные тесты, и тот, к собственному удивлению, показал необходимые господину вербовщику результаты.
Разумеется, Осетр не знал, каким образом в реальности отбирают кандидатов в школу разведчиков, но это не имело никакого значения. Если даже Катерина и понимает, что он лжет, опровергнуть она его не сможет и не пожелает.
Росская Империя велика, в ней может происходить все, что угодно и как угодно. А сам факт лжи Осетра никакого значения не имеет, поскольку Катерина прекрасно понимает, что он и не должен говорить ей правду.
Глава восьмая
Второй день пребывания в школе начался с того, что Осетр заполучил в свое распоряжение сетевого агента.
Программа, разумеется, была типовой, но интерфейс, как и в иных местах работы, можно было подогнать под собственную фантазию – выбрать пол, внешность, голос.
В результате в конце установочного занятия над левым углом рабочего стола появилась видеоформа, чрезвычайно похожая на Татьяну Чернятинскую. Ее глаза, волосы, губы. И голос у сетевой агентессы был Янин.
– Привет, Остромир! – сказала сетевая. – Я рада нашему знакомству. Приложу все усилия, чтобы помочь тебе в учении.
– Привет, – ответил Осетр дрогнувшим голосом: ощущение, что это настоящая Яна, родилось у него сразу и не покидало до самого момента выключения видеоформы.
Отзывалась сетевая на ник, разумеется, Яна.
А для общения в присутствии посторонних у сетевой был предусмотрен режим второй внешности.
Его Осетр тоже подобрал соответствующим.
Длинные, слегка взлохмаченные волосы, пронзительный и повелительный взгляд, усы, величавость в движениях. Резкий мужской голос…
Всякий, кто изучал историю росского народа, сразу бы узнал этого человека. Потому что это был Петр Первый, не только первый царь Петр, но и первый император росичей. Впрочем, тогда они назывались русскими…
– Какие будут задания, Остромир?
Осетр ввел полученные у школьного начальства коды, и через несколько мгновений на видеопласте появилась программа, которую ему вменялось изучить.
Это был мрак и ужас.
Теория государственного управления, психология общения с подчиненными, принципы построения вооруженных сил, принципы налоговой политики… И куча других наук, вряд ли нужных «росомахе», но без которых не может обойтись государственный деятель.
И только тут до Осетра по-настоящему дошло, какую глыбищу знаний ему предстоит поднять за тот не слишком долгий курс обучения, который, по его представлениям, был запланирован для закордонного резидента. Без «мозгогруза» сделать это в столь короткое время было попросту нереально!
Яна-сетевая тут же подсунула ему методику процесса, и выяснилось, что те, кто задумал всю эту операцию, вовсе не дураки: использование «мозгогруза» оказалось предусмотрено.
А чтобы знания не выветрились, каждый курс должен был заканчиваться несколькими контрольными тестами, требующими практического использования полученных знаний. Да и преподаватели, надо полагать, тоже будут помогать обучаемому закреплять знания.
Тем не менее мысль о неподъемности предстоящего жила в Осетре несколько часов. А потом он попросту заставил себя не думать об этой проблеме.
Глава девятая
И покатились учебные будни.
С утра супруги Криворучко завтракали и отправлялись каждый в свою учебную комнату. Вскоре приходили преподаватели – к каждому свой. До обеда шла тяжелая работа по изучению новых наук. После обеда и непродолжительного отдыха наступало время зачетов и контрольных тестов. А потом начиналась самостоятельная работа – до самого ужина. Если бы компьютерные программы могли перегреваться, сетевая агентесса Яна, наверное бы, дымилась от напряженного труда. Даже когда выступала под личиной высоченного и здоровенного Петра Первого.
Постепенно, в перерывах между занятиями, Осетр обучил сетевую повадкам и манерам Татьяны Чернятинской (какой он, разумеется, помнил настоящую Яну). При этом выяснилось, что он то и дело не может вспомнить лицо настоящей Яны, но прекрасно помнит, как она наклоняет голову, вопросительно глядя на собеседника. В результате сетевая, задавая ученику контрольные вопросы при тестировании самостоятельной работы, непременно наклоняла голову по-чернятински.
Вторая же ипостась сетевой совершенно не менялась.
Ну Петр и Петр!..
Теперь Осетр и сам не понимал, зачем он выбрал для второй внешности сетевой именно этого человека.
Скорее надо было выбрать Юрия Андропова. Или Владимира Путина…
Супруги не знали, какие конкретно науки изучает каждый из них.
Впрочем, еще в самом начале, когда шел инструктаж, их предупредили, что интересоваться предметами другого ученика ни в коем случае не стоит. Любопытство хорошо в меру. Излишнее любопытство – причина неожиданных провалов.
Никто с такой установкой не спорил. Ведь, подумав, каждый приходил к неизбежному выводу: чем меньше ты знаешь о специальной подготовке своего напарника (а фактически с оперативной, несексуальной точки зрения твой супруг был именно напарником), тем труднее, в случае если ты провалился и оказался должным образом, с применением суперпентотала, допрошен, врагу будет спрогнозировать поведение твоего скрывшегося напарника.
