Дэн Абнетт - Легион
— Святая Терра, нет! — завопил Гуртадо.
Астартес прицелился в Бронци, упавшего на колени.
— Пожалуйста… — бормотал он.
— Как я уже упоминал, — произнес космический десантник не опуская болтер. — Мне остается только одно.
— Зачем? Ради чего ты это делаешь? — со слезами на глазах спросил Бронци.
— Ради Императора.
Глава третья
Порт Мон Ло, Нурт, два дня спустя
Хотя Джону Грамматикусу было более тысячи лет, он носил имя Кониг Хеникер всего лишь восемь месяцев и еще привыкал к этому.
Если бы кто-то и начал проверять файлы и записи, он бы обнаружил, что Конигу Хеникеру пятьдесят два года, родом он с Терры и служил офицером разведки, приписанным к Гено пять два имперской армии.
Грамматикус все еще думал о себе как о человеке. Он родился человеком, жил человеком, и когда умер в первый раз тоже оставался человеком. После этого определить кем он являлся стало сложнее. Бесспорно было одно: в какой-то момент после первой смерти, скорее в результате каких-то длительных процессов, нежели из-за изменения его сердца, он перестал быть уверенным в своих взглядах на рождение и жизнь.
Он все еще испытывал теплые чувства к человеческой расе, но был с Кабалой уже очень давно, и за это время он видел то, что его раса с рождения называла «заглядывать вперед».
Грамматикус был одним из немногих людей, действующих как агент Кабалы. За века в Кабалу было принято очень много представителей человеческой расы, но большинство из них были давно мертвы или забыты.
Но Кабала принимала людей, пока были те, кто готов служить ей. В самом начале истории человечества, задолго до Юрского периода и древних цивилизаций, до постройки потерянных монументов, Кабала посетила Терру и нашла лишь слаборазвитых млекопитающих, занятых созданием первых каменных топоров для борьбы за территорию.
В тех созданиях Кабала увидела какое-то особенное качество. Члены Кабалы понимали, что рано или поздно человеческая раса поднимется, чтобы сыграть основную роль в мироздании. Человечество либо должно было стать самым мощным оружием против Первобытного Уничтожения, либо стать пешкой в его руках. Так или иначе, Кабала решила, что люди, развивающиеся в своем болоте, это не та раса, которую можно проигнорировать.
Грамматикус знал, что этот факт разделил правящую верхушку Кабалы. Большинство представляли старые расы, и расценивали новые виды жизни в галактике как мусор. Они боялись признать, что их судьба, как и судьба всех остальных, будет решаться молодыми, пока еще ни на что не способными существами, когда их собственная раса уже давно являлась зрелой.
Гахет как-то рассказывал Грамматикусу, что Кабала сделала первые шаги к человечеству задолго до летоисчесления, сказал об этом с горечью, и с еще большей горечью он принял повторный отказ Кабалы помочь человечеству в развитии.
— Вы всегда были дикими упрямыми зверьми — сказал Гахет. — С отвратительно высоким самомнением. Мы пытались повлиять на вас, направить вас в нужную сторону. Это было как…
Гахет сделал паузу, ища подходящее человеческое сравнение.
— Это было все равно, что приказать течению реки поменять направление.
Грамматикус улыбнулся.
— Мы упрямые — кивнул он с гордостью в глазах. — Разве вы не думали, что стоит делать все это до того, как мы развились?
— Мы считали подобное поведение грубым варварством. Все, кроме Слау Дха конечно.
— Конечно. А теперь?
— Теперь я сожалею, что мы не уничтожили вас, когда был такой шанс. В последнее время единственный наш инструмент — разрушение.
Почти у всех людей, принятых в Кабалу было немало изъянов. Джон Грамматикус полагал, что он преуспел там, где другие потерпели неудачу из-за своего дара.
Он был псайкером.
— Уксор встретится с вами, гетман Хеникер, — объявил младший офицер.
— Спасибо, — ответил Грамматикус и поднялся со своего стула в конце коридора. Он прошел к комнате брифинга, на ходу расстегнув пуговицы на одежде. Судя по нестерпимой жаре внутри дворца, наступил полдень. Расположенный в пятнадцати километрах от порта Мон Ло, дворец приспособили под станцию контроля. Среди этих древних стен можно было почувствовать себя как в духовке.
У организма Джона Грамматикуса не было необходимости потеть, но он позволял телу выделять пот. Вокруг него все потели, а он не хотел выделяться.
Он постучал в дверь.
— Войдите!
Он вошел в большую, широкую комнату, с колоннами, поддерживающими потолок. Верхушки колонн были вырезаны в виде тростника и напоминали об архитектуре Нуртийцев. В центре комнаты стоял стальной стол, за которым сидела Уксор Рахсана. Вокруг нее находились четыре ее помощницы.
— Уксор, — начал Грамматикус. — Рад вас видеть. Извините за мой внешний вид, просто здесь очень жарко.
— Ничего, Кониг, — произнесла Рахсана. Ее помощницы закивали. Каждой было от тринадцати до шестнадцати лет и в будущем они сами могли стать уксорами. Их генетический материал уже находился в базе Гено пять два, и им оставалось отточить свои навыки.
Грамматикус нашел структуру Гено пять два весьма захватывающей. Сформированный в Эру Раздора, Гено, как оказалось, являлся самой эффективной и быстро приспосабливающейся к окружающим условиям силой. Неудивительно, что Император решил оставить Гено у себя на службе. Неудивительно, что он изучил их систему и позаимствовал ее.
Солдаты в Гено пять два были генетически модифицированны. Грамматикус знал это. Генетическая модификация была вполне обычным делом в те времена атомных ураганов и радиоактивных облаков. Ядро полка составляли Уксоры, психически чувствительные женщины. С помощью их генокода были выращены солдаты Гено, сильные и выносливые воины, к которым приписывали умных, тактически-одаренных командиров из других сил. А гетманы всегда обладали тактическим мышлением.
Уксоры, являющиеся верхушкой командования Гено пять два Хилиад, не могли иметь собственных детей после таких процедур. Это каким-то образом освободило их разум, и они направляли и координировали, как выразился Гахет, «поведение своих детей».
Уксоры были слабыми псайкерами. Они обладали элементарными способностями прочитать чьи-нибудь поверхностные мысли. В двадцать пять-двадцать шесть лет они уже полностью заканчивали обучение и были готовы к выполнению своих обязанностей. Они повсюду сопровождались помощницами, будущими уксорами, находящимися еще в процессе обучения.
Ни одна женщина в комнате не обладала талантами Грамматикуса.
Он сел за стол напротив Рахсаны, и сразу же узнал все мысли ее помощниц. Они думали о следующем солдате, которого выведут из их генов и о том, как трудно стать уксором.
Рахсана отличалась от них. Грамматикус вгляделся в нее. Для начала, она была женщиной, а не девочкой, и женщиной очень привлекательной. Большие серые глаза, полные губы, светлые волосы. На вид ей было около двадцати восьми, она находилась в конце своей службы уксором и ненавидела это. Ее угнетала мысль, что скоро она станет кем-то еще: медицинским работником, командующим Муниторума или уксором в отставке.
Она слабела.
— Что у вас? — спросила она.
Тихий голос. Даже помощницы заметили это. Хриплый. Нет, мягкий и сладкий, как мед. Грамматикус признавал, что она ему нравится и он наслаждался этим фактом. Уже довольно долго, семьсот лет или даже больше, он общался с женщинами всеми способами, кроме физического контакта.
— Ну, новостей хватает, Уксор, — ответил он, доставая папку и открывая ее.
— Вы были в порту Мон Ло? — задала ему вопрос одна из помощниц.
Грамматикус почувствовал непреодолимое желание.
— Да… Как вас зовут?
— Туви, сэр, — ответила девочка. Она была самой старшей из помощниц Рахсаны, около девятнадцати лет. В этот момент она ясно увидела все мысли гетмана.
— Да, Туви. Я изображал торговца по имени Д’сал Хулта и последние четыре дня собирал информацию в городе.
Помимо прочего, подумал он.
— Разве это не опасно? — спросила другая помощница.
— Да, опасно.
— И каким образом противник не разоблачил вас? — посмотрела на него Туви.
— Тише, — сказала Рахсана. — Сотрудники разведки не обязаны раскрывать свои приемы.
— Все в порядке, Уксор, — он поднял глаза на Туви. — El-teh ta nash el et chey tanay.
— Что?
— Это значит, «я говорю на их языке как местный», на Нуртийском.
— Но… — начала Туви.
— Моя дорогая, я не скажу вам как, так что даже не спрашивайте. Могу я продолжать?
Туви явно собиралась сказать что-то еще, но Рахсана перебила ее.
— Позвольте гетману продолжить. Хеникер?
— О, конечно. Сама местность, хм… Как нам известно, у Нуртийцев нет и никогда не было ни межпланетных ни орбитальных технологий. Однако местность, называемая портом Мон Ло и используемая для морских перевозок изначально была зоной, для посадки космических кораблей.
![Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]](/uploads/posts/books/109699/109699.jpg)