Александр Байбак - Егерь. Последний билет в рай
В восемь рук и четыре лапы работа спорилась — Галя, как истинная леди, позволила мужчинам освободить ее от физических нагрузок и благородно молчала, за что ей честь и хвала. А вот Петрович старался изо всех сил — бестолково путался у всех под ногами, причем настолько хаотично, что предугадать следующий его маневр не смог бы даже артиллерийский «мозг», запросто справляющийся с множественными высокоскоростными целями. Минут через пять весь сегодняшний «улов» перекочевал в объемный багажный отсек катера, а мы устроились в креслах — куда более комфортабельных, чем «гнездо» из шмоток в глайдере. Впрочем, Галя с Викентием этого не оценили. Один из двойняшек, если верить бейджику штурман Леша, заглянул к нам в отсек, убедился, что мы пристегнуты и танцевать кан-кан на столе не собираемся, буркнул что-то под нос и скрылся в пилотской кабине. Люк за его спиной с легким шелестом сел в пазы переборки, и мы оказались предоставлены сами себе.
— Викентий, а глайдер как же? — запоздало поинтересовался я, когда катер бесшумно поднялся над посадочной площадкой на антигравах.
— Не переживай, его уже убрали, — отмахнулся коллега.
Паша в этот момент как раз врубил стандартные для мощной атмосферной техники ионные движки, и нас на долю секунды вжало перегрузкой в спинки кресел. Неприятные ощущения сразу же исчезли — гравикомпенсатор сработал своевременно, и катер уверенно набрал крейсерскую скорость. Под днищем стремительно пронеслось взлетное поле, военный городок, живописный пляж, и снова потянулись однообразные пейзажи — голубое море, разбавленное фиолетово-золотыми кляксами островов. Подробности в иллюминатор рассмотреть не удавалось, да и приелась уже эта картина, если честно.
* * *
Система тау Кита, планета Нереида, 5 декабря 2537 года
До острова добирались почти два часа, и где-то треть этого времени ушла, чтобы пересечь широкий экваториальный океан — обширное водное пространство без малейших признаков суши, опоясывавшее планету. Именно здесь располагались самые глубокие участки — до трех километров, а в одном месте притаился разлом, где до дна пришлось бы спускаться все пять. Ученые терялись в догадках, почему так получилось, но родить более-менее внятную гипотезу так и не смогли, поэтому все приняли этот факт как данность. Рыбакам тут было раздолье, разве что в этих широтах существовал риск нарваться на ураган или иной сюрприз погоды, но никого это не останавливало. Туристов здесь мог привлечь разве что глубоководный парк, как раз таки в Тесканской впадине. Однако удовольствие это было на большого любителя, к тому же стоило не дешево. По мере удаления от экватора отдающая сталью рябь сменилась густой синевой, постепенно уступившей место голубому оттенку, разбавленному черными точками скал, а затем все большим количеством клочков суши с купами местных фиолетовых пальм. С каждой сотней километров плотность островов увеличивалась, да и сами они росли в размерах, так что кое-что можно было и на высокой скорости рассмотреть. Я на опыте убедился, что более-менее крупным морским судам путь сюда заказан, да и не каждая яхта сумеет пробраться по этому лабиринту вглубь хотя бы на пару сотен миль. Поразил также тот факт, что все острова были вулканическими — ничего, хотя бы отдаленно напоминающего коралловые рифы или атоллы на пути не встретилось. Вспомнив вступительную лекцию, я сообразил, что они еще просто не успели в здешних местах образоваться — возраст архипелагов по геологическим меркам был очень мал. Вряд ли в этих гостеприимных водах отсутствуют аналоги полипов — в таких условиях им самое место, разве что не эволюционировали еще из каких-нибудь беспозвоночных.
Братья-пилоты никуда не торопились, берегли заряд в батареях, да и напрягаться лишний раз с маневрированием ленились, поэтому летели долго. Из такого катера можно было бы минимум вдвое больше мощности выжать, соответственно, и прирост скорости был бы ощутим, но тут сказывалась общая размеренность жизни на базе. Она существовала уже три года, распорядок давно устаканился и работать в авральном режиме никто не желал, предпочитая «поспешать не спеша», благо местный климат располагал к некой задумчивости, из которой проистекала склонность ее обитателей к философствованию. Правда, я это дело обозвал замаскированной ленью, с чем Викентий решительно не согласился и даже попытался заключить со мной пари, дескать, через месяц я сам таким же стану. Впрочем, мне уже сейчас стало лень, и биться об заклад я не стал, тем более на горизонте нарисовался долгожданный остров Флоранс.
Видимо, у местных пилотов существовал уже отлаженный ритуал прибытия новых сотрудников, потому что Паша безо всякого напоминания снизил скорость и заложил два широких круга над островом, позволяя вновь прибывшим хорошенько его рассмотреть. Викентию открывшийся пейзаж уже приелся, но он посчитал своим долгом рассказать, что и где расположено. Я слушал его вполуха, больше полагаясь на собственное зрение, но примерную компоновку уловил.
С высоты птичьего полета остров Флоранс больше всего напоминал подкову, дугой смотрящую на север, а прогалом между ветвями выходящую почти строго на юг. «Подкова» эта была образована скальным массивом, труднопроходимым, но достаточно пологим с внешней стороны, и крутым с внутренней. Высота его, если на глаз, доходила метров до пятидесяти, без особых перепадов по всей длине. Гряда эта весьма напоминала компоновкой коралловый атолл, но была сложена из чего-то вроде базальта и не разделялась протоками на островки-моту, вместо них имелся один достаточно обширный проход в лагуну, окаймлявшую непосредственно остров Флоранс с горой в северной части, подозрительно напоминавшей кратер погасшего вулкана. Да и вообще все пространство внутри каменной «подковы» походило на частично затопленную кальдеру, что прекрасно кореллировалось с гипотезой о затонувшем некогда материке.
Центральная гора примыкала к скальному поясу, образуя в этом месте достаточно высокий — в несколько сот метров, точнее сказать не могу — массив, густо поросший здешними фиолетового отлива джунглями. Южный склон был пологим, как и вся эта часть острова, здесь имелось живописное озерцо, окаймленное узкой полоской пляжа. Рельеф из холмистого с выходами на поверхность выветренного известняка, постепенно переходил в обширное поле, украшенное купами пальм и каких-то кустарников.
Флоранс напоминал вытянутый треугольник длиной около десяти километров, и шириной в северной части около пяти. Достаточно широким проливом от него был отделен островок поменьше, в юго-восточной части «лагуны». Этот клочок суши был изрезан не так сильно, но зарос куда гуще, с высоты напоминая ковер с длинным ворсом. Берега у него были довольно крутыми, безо всякого намека на пляжи или хотя бы отмели. Судя по цвету, в протоке глубины доходили метров до двадцати-тридцати, в отличие от остальных рукавов да и центральной части лагуны. Скорее всего, тут располагался разлом в скальном основании.
Сразу за протокой, как раз между островами и стеной «подковы», притулился укромный залив, идеально подходящий для стоянки среднетоннажных судов — и проход удобный, и глубины за глаза, и от ветра и волн защита абсолютная. Видимо, местное руководство не хуже меня понимало преимущества этого природного укрытия, потому что именно в этой части побережья Флоранс располагалось основное поселение, а в самом заливе болталось несколько белоснежных посудин. Вообще, место было обжитое — кучки жилых домиков чередовались с длинными исследовательскими корпусами и хозяйственными объектами типа энергостанции, ремонтной мастерской и посадочного комплекса, побережье залива обросло десятком причалов из ажурных конструкций с пластиковыми настилами, здесь же громоздилась пара эллингов, разделенных широким галечным пляжем с удобным спуском от поселка. На северной окраине красовались рифленым железом вездесущие полукруглые ангары, способные вместить целую эскадрилью атмосферных катеров, типа того, на котором мы летели, или даже более крупных. Чуть в стороне, на невысоком холмике, громоздилась башня связи. Судя по количеству и размерам натыканных на ней антенн, база могла напрямую, минуя планетарные ретрансляторы, связаться с Сетью, и, соответственно, с любым населенным объектом Внутренних Систем. В общем, остров Флоранс мне понравился, напрягало только отсутствие песчаных пляжей, разве что на озеро купаться ходить. Но оно вполне может оказаться очень глубоким и холодным.
— Обратите внимание, Галенька, вон на тот остров, — вещал между тем Викентий, галантно поддерживая девушку за локоток. — Там расположен основной испытательный комплекс, обитают подопытные зверюшки, и обычным смертным туда ход заказан. Называется вся эта благодать Обезьянником. Вы бы только видели, каких результатов удалось достичь местным коллегам за эти жалкие три года! Я обзавидовался, честное слово! Тут за пару месяцев можно набрать материала для кандидатской диссертации, а за полгода и на докторскую замахнуться можно! Мечта, а не работа…
