Андрей Величко - Дом на берегу океана
В этот день охота была удачной – Ханя подстрелила местного голубя. Вообще-то мы подняли троих, но по одному Тим промазал из «крыса», а по второму – я из нагана.
Надо сказать, что у меня получилось вполне приличное оружие, единственным недостатком которого было долгое и геморройное заряжание. Бил же револьвер мощно: с десяти метров пуля навылет прошибала три дюймовых сосновых доски. В ростовую мишень я мог попасть с двадцати метров, а с пятнадцати практически не мазал. Все это с предварительным взводом курка, ибо я просто не понимал, как из этого оружия люди ухитрялись куда-то попадать при стрельбе самовзводом. Ведь усилие на спусковом крючке в таком варианте килограммов десять, а его ход – миллиметров двадцать! Во всяком случае, у меня никакого прицеливания не получалось.
По окончании охоты я отстрелял оставшиеся шесть зарядов в тонкую, примерно с мою руку, пальму. С восьми метров попал четыре раза! Прогресс, однако.
Он был еще и в том, что дети совершенно перестали бояться грохота выстрелов. А ведь когда я при них бабахнул первый раз, Ханя чуть не упала в обморок, а Тим без всяких «чуть» обмочился. Теперь же они так и поедали глазами револьвер, и я, еще раз убедившись, что барабан пуст, протянул оружие Хане.
Как из него стрелять, она уже знала, но это знание так и осталось чистой теорией. То есть она не смогла продавить спусковой крючок даже двумя руками. У Тима, правда, двумя все-таки получилось, но только с третьего раза.
– Растите, набирайтесь сил, – посоветовал я молодежи. – Как сможете три раза подряд щелкнуть курком с одной руки, дам пострелять. А пока все, возвращаемся на стройку.
В разговорах с туземцами я уже где-то месяц не давал себе труда говорить исключительно знакомые им слова. Например, сейчас я был уверен, что Ханя с Тимом не только все поняли, но и запомнили глагол «щелкать», с которым до этого времени были незнакомы. Аборигены постарше, в том числе и вождь Тапу, такими способностями к языку не отличались, но они переспрашивали, что им было непонятно. Иногда у меня, но чаще у моих молодых выдвиженцев. А вот шаман, как мне кажется, усматривал в этом какую-то дискриминацию, так что с ним я старался беседовать поменьше, а если уж приходилось, то попроще. Всякие же попытки общаться со мной на мангареванском языке игнорировались.
Вечер я посвятил изучению справочника по горно-подрывному делу. Меня интересовало – сколько взрывчатки и на какой глубине потребуется взорвать, чтобы получить котлован под будущий пруд. Потому как на следующий день я собирался посетить двадцать первый век и проехаться по магазинам, и надо было заранее решить, сколько аммиачной селитры покупать – мешок, два или десять.
Глава 5
Через полтора месяца после начала работ строительство моей резиденции полностью завершилось, включая меблировку отстроенного дома.
Он был не совсем обычных пропорций – четыре на одиннадцать метров. Во-первых, так лучше получилась требуемая планировка, а во-вторых, я сориентировал строение длинной стороной с юго-востока на северо-запад, вдоль преобладающего направления ветров.
В общем, мое новое жилище напоминало бытовку, третий год пустующую на дачном участке, только раза в два побольше, с двускатной крышей и чердаком.
Вход с небольшим крыльцом находился на длинной стороне, чуть слева от середины. За дверью была небольшая прихожая, она же аппаратная, где уже стояли генератор, аккумуляторы, аппаратура стабилизации и три канистры бензина. Свернув направо, я попадал в двенадцатиметровую слесарную мастерскую, а пройдя ее насквозь, оказывался в восьмиметровой радиомастерской. Слева от аппаратной располагалась кухня, тоже площадью в восемь метров, а крайним левым помещением была десятиметровая спальня.
Я перетащил туда пожитки из «Килкенни», около которой потихоньку собирался народ, – с утра было объявлено, что стройка закончена, скоро будет обещанное чудо, но для его подготовки надо немного поработать, причем не бесплатно.
Добровольцам был вручен уже знакомый им бур, три удлинителя, моток веревки и лом, после чего я провел их к выбранному месту метрах в четырехстах от дома. Там они получили задание – пробурить скважину глубиной три метра.
Остров Хендерсон был коралловым, то есть состоял из известковых пород, так что бурение являлось не самой простой задачей. Иногда бур упирался, и тогда приходилось пускать в ход лом. Но аборигены уже имели кое-какой опыт и приступили к работе. Я же отправился обратно к дому. Ханя с Тимом попытались было увязаться за мной, но им было заявлено, что подходить к дому сейчас нельзя никому, кроме меня.
Перед моим новым жилищем уже стояли две заранее купленные деревянные бочки. Потому как при использовании пластиковых емкостей возможна искра от статического электричества, а железных – от трения. Разумеется, я знал, что от каких-то паршивых искр составы на основе нитрата аммония не взрываются, им и детонаторы-то подходят не всякие, но мало ли! Всегда не взрываются, а тут вдруг рванут. Моя верная спутница, жаба, так прониклась этими соображениями, что позавчера на рынке даже поинтересовалась, не слишком ли дешевые бочки я покупаю.
Высыпав в деревянную емкость мешок аммиачной селитры, я добавил туда такой же объем сухих пальмовых опилок, взял двуручную дрель с зажатым в ней могучим миксером из арматуры-десятки и приступил к изготовлению коктейля.
К вечеру содержимое обеих бочек было перемешано, аборигены тем временем пробурили шурф, и мы в два приема отвезли бочки с взрывчаткой к нему. После чего я высыпал туда содержимое первой емкости, затем опустил небольшую спираль из полумиллиметровой вольфрамовой проволоки, обмазанную расплавленной аммиачной селитрой с добавлением алюминиевой пудры и закрепленную на двух толстых проводах, а поверх нее пошла смесь из второй бочки.
Велев аборигенам хватать пустую тару и бежать с ней в свои пещеры, я установил небольшой аккумулятор, преобразователь и приемник аппаратуры радиоуправления. И отправился к свежепостроенному дому, около которого уже был отрыт маленький окопчик на всякий случай. Он не пропадет – потом я устрою тут сортир, а то гадить по кустам как-то несообразно с высоким статусом пришельца с небес.
Когда я в первый раз задумался – как мне подорвать заряд, то сначала остановился было на смеси Кибальчича, то есть бертолетовой соли с сахаром. Вообще-то получить хлорат калия нетрудно, для этого надо всего лишь пропускать хлор через нагретый раствор поташа или даже золы. Я запустил этот процесс, но, увидев его реальную производительность, несколько подкорректировал планы. В конце концов, я электронщик или кто?
Почти всякий имевший дело с силовой аппаратурой наверняка видел, как взрываются силовые транзисторы. Вполне соизмеримо с бабахом от жевело, только звук более резкий, что говорит о высокой скорости детонации. А ведь там всего-то разряжается три – четыре сотни микрофарад, заряженных до трехсот с небольшим вольт!
На краю шурфа стояла батарея общей емкостью в тысячу микрофарад, преобразователь же мог зарядить ее до полутора киловольт. Вот уж от такой энергии спиралька взорвется почище любого детонатора, подумал я, перекидывая первый тумблер на пульте. По этому сигналу преобразователь начинал заряд батареи.
Выждав пару минут, я скорчился в своем будущем сортире и щелкнул вторым тумблером.
Ох, как оно грохнуло! Аборигены потом долго рассказывали друг другу, как до глубокой ночи по небу вместо облаков летали камни. Кстати, не так уж они и преувеличивали – приличная каменюка шлепнулась метрах в ста от моего дома и докатилась почти до него, ломая по дороге кусты.
И только после бабаха меня посетила простая мысль: а почему я не засадил кого-нибудь из островитян перемешивать адскую смесь?
Потом минут пять ушло на размышления – это в кого же я такая сволочь? Но ведь не засадил же, напомнил я себе, а перемешивал сам. И кстати, пора сходить посмотреть, что из всего этого получилось.
На месте бывшего шурфа обнаружилась дымящаяся воронка почти идеальной формы, глубиной метров пять и диаметром порядка сорока. Просто замечательный будет прудик, подумал я, любуясь на дело своих рук.
Однако наливать туда воду было еще рано, и я сказал зрителям, что подготовка к чуду не закончена, завтра с утра работы продолжатся.
Как уже упоминалось, остров состоял из известняков. Но разных. Грубо говоря, имелось две разновидности – грязно-серая и светло-коричневая. Породы первой группы были совсем рыхлыми, и вода сквозь них проходила почти как через песок. А коричневый камень оказался сравнительно плотным, из него аборигены даже делали какое-то подобие посуды.
Так вот, сначала мы подтащили к берегу будущего водоема генератор и портативную бетономешалку, а потом я остался у нее готовить раствор. Хендерсонцы же занялись герметизацией дна. Что это такое и зачем оно нужно, люди поняли сразу и теперь, получив мастерки, бодро замазывали все сколько-нибудь заметные трещины. Этот процесс продолжался часов до шести вечера, а потом я с рулонами полиэтиленовой пленки спустился на дно. Там, где шли рыхлые серые полосы, поверх них клалась пленка и прибивалась к грунту гвоздями с большими шайбами на шляпках. Разумеется, хоть сколько-нибудь полной герметичности так не достигнешь, но все-таки утечка воды заметно уменьшится.
