Роман Глушков - Найти и обезглавить! Том 1
Как ни досадно это признавать, но первый мой бой с коровьей тушей завершился в ее пользу.
Стараясь не ударить в грязь лицом, я атаковал мертвую корову с таким усердием, что повредил запястье, когда Аспид внезапно ткнулся острием в кость. Выронив меч, я схватился за больную руку и заохал, успев оставить в «противнике» не больше десятка неглубоких дыр. Тем не менее на сей раз ван Бьер не стал надо мной потешаться. Осмотрев смехотворный результат моего ратного труда, затем – мое распухшее запястье, он покивал головой и изрек:
– Что ж, примите мои поздравления, юный сир, с первой полученной вами, боевой травмой! Не расстраивайтесь – это всего лишь растяжение, хотя могло быть и хуже. Никто не застрахован в бою от подобных мелких неприятностей: ни вы, ни я, ни даже гвардейцы, что охраняют сира гранд-канцлера.
– Даже ты? – усомнился я, продолжая морщиться и кряхтеть от боли.
– Совершенно верно, – подтвердил Баррелий. – Год назад я точно также потянул руку, и целых три дня не мог удержать в ней ничего тяжелее ложки.
– Ты повредил ее, пробивая врагу мечом доспехи?
– Не угадали, юный сир! Это случилось не в бою, а на привале во время похода, когда я колол дрова, а топор невзначай вывернулся у меня из вспотевшей ладони. Может, он и не вывернулся бы, не будь я слегка навеселе по случаю… Не помню уже, почему. Возможно, просто по случаю появления у меня дармового вина – на войне такие праздники выпадают нередко… Ну, если, конечно, ваша армия одерживает победу за победой, а не тогда, когда враг гонит ее и в хвост и в гриву.
– Колол дрова?! Скажешь тоже! – Мне было больно, но я все равно не удержался и прыснул от смеха. Возникший перед глазами, образ кригарийца, рубящего не чьи-то головы, а поленья, да еще спьяну, показался мне весьма забавным.
– О, вы бы удивились, юный сир, когда узнали, какой только работой мне ни доводилось заниматься в жизни! Или, полагаете, в монастыре кто-то другой варил за нас еду, ухаживал за скотиной и чистил отхожие места? Нет, это делали мы сами, по очереди, в свободное от богослужений время.
– Ты чистил сральники?! Фу! – Я брезгливо сморщил нос.
– А что тут такого? Чистить сортиры – тоже хорошая наука. Она избавила меня от многих иллюзий молодости и не давала забыть о том, как выглядит реальный мир за стенами нашего монастыря. Да и не самое грязное это занятие в жизни, как вам, небось, кажется. Есть множество вещей, занимаясь которыми можно испачкаться гораздо сильнее. Причем так, что уже нипочем от той грязи и вони не отмоешься.
– А мы… мы эту науку тоже будем проходить? – с опаской поинтересовался я.
– В нашем с вами деле, полагаю, можно обойтись без нее, – ответил Баррелий, и я облегченно выдохнул. Хвала Громовержцу, нашлось-таки хоть одно кригарийское испытание, до которого я еще не дорос и от которого мог с чистой совестью отказаться. – Кстати, сегодня мне помимо всего прочего тоже предстоит кое-какая работенка. Мясник одолжил мне эту тушу при условии, что я верну ему ее, разделанную на части. И кабы не ваша больная рука, мы непременно отработали бы с вами сегодня удары не только мечом, но и секирой. Ну да ладно, отложим их на потом, когда вы снова будете держать оружие двумя руками. А сейчас позвольте мне заняться вашим запястьем, пока оно не слишком опухло…
Глава 4
– Вы не будете возражать, юный сир, если я снова кое о чем вас расспрошу? – полюбопытствовал Пивной Бочонок, туго бинтуя мне пострадавшую руку. Несмотря на эту неприятность, наша тренировка была еще не закончена. Теперь мне предстояло воевать с говяжьей тушей левой рукой, рискуя в итоге повредить и ее. Не сказать, что я был от этого в восторге. Но на что только ни отважишься, дабы тебя не счел трусом кригариец.
– Ты же знаешь, Баррелий, что можешь спрашивать меня о чем угодно, – ответил я. Еще в первый день нашего знакомства я дал понять монаху, что с радостью готов общаться с ним на любые темы. Наоборот, я даже слегка обижался на него за то, что он редко заводит со мной разговоры, не касающиеся отрабатываемой им повинности. Мне очень хотелось считать его своим другом – да и какому бы мальчишке не хотелось дружить с настоящим кригарийцем? Но ван Бьер четко давал понять: он не намерен уделять моему воспитанию больше времени, чем того требовали наши ежедневные уроки. Вот почему я так ценил те моменты, когда нам удавалось поболтать о чем-то еще кроме науки кровопускания.
– Спасибо, юный сир. Будьте уверены, этот разговор тоже останется между нами, – пообещал монах, после чего, понизив голос, осведомился: – Ваш отец и главный курсор Дорхейвена, этот самый Илиандр… В городе болтают, что в последние годы они между собой плохо ладят, это так?
– Илиандр плохо ладит не только с отцом, но и со всем Торговым советом, – ответил я. Ван Бьер задавал свой вопрос явно наугад, сомневаясь, что мне, ребенку, известны такие подробности. Но противостояние между правящим городом-республикой, Торговым советом и местным Капитулом Громовержца длилось чуть ли не со времен моего рождения, и у нас во дворце об этом шептались во всех углах. – Членам совета нравится мой отец. Поэтому они выбирают его гранд-канцлером уже очень давно. А Капитулу это не нравится, ведь при отце у курсоров в Дорхейвене стало меньше власти. Раньше они тоже входили в совет и даже имели там право вето. Но отец сказал, что негоже божьим служителям называть себя торговцами, и изгнал их оттуда. А потом заставил их платить налоги за те здания, которыми они владеют, и за землю, что принадлежит Капитулу в окрестностях города.
– Вот оно как, – кивнул Баррелий. – И правда, здешним курсорам есть за что обижаться на сира гранд-канцлера. Правители других земель на такое никогда бы не осмелились. В тех местах, где я бывал, Капитулы Громовержца имеют не меньшую власть, чем короли. А кое-где – даже большую.
– Еще гранд-канцлер хотел, чтобы курсоры платили налоги с прибыли, которую они получают, проводя свои церемонии и торгуя своими услугами, – добавил я. – Но на такой шаг совет уже не пошел. Это был единственный раз, когда члены совета не согласились с моим отцом. Он из-за этого долго на них злился.
«…А также пил с горя больше обычного», – хотел добавить я, но промолчал. И вместо этого непроизвольно потер левую щеку, которая помнила то тяжкое для меня время.
– Наверное, тут совет был все-таки прав. Ваши торговцы и без того насолили заклинателям молний. А этот закон вконец испортил бы между ними отношения, – рассудил ван Бьер. – Спасибо, юный сир, за вашу откровенность. Однако позволю себе спросить вас кое о чем еще: а что в Дорхейвене говорят насчет Плеяды Вездесущих? Не могут не говорить – это же пограничный город, в нем живет много канафирцев.
– Да, канафирцев у нас полно, – согласился я. – Они прибывают к нам с торговыми караванами из Вахидора, Этнинара и Талетара. И не только оттуда, но из других мест по ту сторону Каменной Гари. Канафирская община занимает у нас район Ихенер, и туда не каждый дорхейвенец рискнет сунуться. Особенно ночью. Но с Вездесущими Торговый совет поддерживает дипломатические отношения. И когда Плеяда отправляет к нам послов, их всегда принимают и выслушивают. Ну а когда вместо послов они присылают своих шпионов, тех, естественно, ловят, пытают и казнят. Также, как, наверное, с ними поступают и на востоке, да?
– И как много вы ловите у себя этих шпионов? Я почему интересуюсь, юный сир: просто когда я рассказал вашему отцу, что в банде Кормильца была прислужница Вездесущих, его это встревожило. Или я ошибаюсь?
– Сегодня отца тревожат не шпионы Плеяды, а то, что происходит в оазисе Иль-Гашир. Там, куда ты вроде бы направлялся.
– Все верно, юный сир – я шел именно туда. Ваш отец обмолвился, что там обосновалась целая армия каких-то мерзавцев, которые обирают караванщиков еще сильнее, чем прежние хозяева оазиса. И здесь тревога гранд-канцлера мне понятна. Армия – это не банда. Армия не может долго сидеть на месте и рано или поздно отправится в поход. И уж точно не с мирными целями. А поскольку Дорхейвен – ближайший к Иль-Гаширу город, вот ваш отец и опасается, как бы эта угроза не нагрянула сюда.
– Та армия слишком мала для штурма наших стен, – ответил я словами полковника Дункеля, что частенько обсуждал с отцом в моем присутствии этот вопрос. – Но если ею тайно командуют магистры Вездесущих, это для Дорхейвена уже плохо. А мы даже не можем выступить и ударить по Иль-Гаширу, чтобы навести там порядок, потому что он находится по ту сторону границы. Если гранд-канцлер так поступит, Канафир сочтет это объявлением войны и вышлет сюда свои армии.
– А что думают по этому поводу в местном посольстве Канафира?
– Говорят, что беспокоится не о чем. И что в Иль-Гашире хозяйничают обычные бандиты, которых вскоре выбьет оттуда посланная из Вахидора конница.
– Но Торговый совет этому не верит?
– Да разве можно хоть в чем-то верить канафирцам?
