Алекс Орлов - Ультиматум
– Отбой, ребята, – передал лейтенант и снова пошевелил пальцами ног.
– Внимание – цель! – закричали на посту РЛС.
– Цель! – продублировал лейтенант, впрочем, не очень доверяя этому сообщению. Он ждал, что вот-вот последует отмена, однако вместо этого пришла подтверждающая команда.
– Цель подтверждена! Боевая тревога! Правому борту приготовиться! – Это был голос начальника боевой части крейсера камрад-майора Клузвика.
– Цель подтверждена! – радостно прокричал лейтенант, представляя, как засуетились его подчиненные.
Под потолком мигнули и загорелись ярче осветительные панели. Это означало, что двигатели судна выходят на режим тяги.
На контрольной панели перед камрад-лейтенантом Палецки стали загораться желтые лампочки, сообщавшие о состоянии зарядных батарей. Скоро все двенадцать указывали на готовность к залпу.
– Правый борт готов полным! – сообщил Палецки, быстро надевая носки.
– Принято, правый борт… – отозвался начальник БЧ.
Палецки закончил с носками и начал надевать ботинки.
Когда он с этим справился, на экранах расчетных устройств появилась вся информация о приближавшейся цели.
Небольшой тысячетонный сухогруз со спрятанными под обтекателями пушками и с форсированными судовыми установками. Этот корабль мог обратить в бегство небольшой отряд полицейских судов, однако противопоставить крейсеру ему было нечего.
Искать уязвимые места на корпусе потенциальной жертвы не было необходимости – пушки крейсера имели достаточно мощности, чтобы распороть борт сухогруза. Лейтенант Палецки выбрал автоматическое нацеливание и стал ждать дальнейших указаний командира. Камрад-майор Клузвик мог отдать приказ Палецки, а мог нажать кнопку сам.
На этот раз Клузвик лично распорядился огневой мощью крейсера, и лучи, полыхнув в темноте, унеслись к далекой цели.
Через несколько секунд собранная радарами и обработанная компьютерами информация уже подавалась на экраны.
Стрельба была проведена безупречно, и повторных залпов не требовалось. Сухогруз разваливался на части, попутно теряя распотрошенные контейнеры.
Можно было не сомневаться, что груз на десятки миллиардов кредитов потерян конкурентами безвозвратно.
11
Где-то в стороне от заявленных коммерческих трасс, возле одной из многочисленных космических свалок сигнал погибавшего сухогруза перехватила станция примаров.
– Принимаю отчетливый сигнал бедствия, сэр, – сообщил дежурный оператор, и старший агент поднялся к нему на пост. В руке он держал кружку.
Прихлебывая горячий чай, старший с минуту глядел на список целей, график движения которых был передан Треугольнику.
Судя по всему, одно из самых больших судов-курьеров было перехвачено этими сумасшедшими революционерами.
Следовало признать, что по части охоты и тайного перехвата эти ребята были на высоте и, если получали верную информацию, курьера не пропускали.
– Свяжись с «сигмой». Узнай, видят ли они сухогруз. Если не видят – вычеркивай его из списка.
– Есть, сэр.
Старший агент присел на неудобный металлический стул и, отвлекшись от того, что происходило в душной операторской, задумался о борьбе за рынок сбыта для собственных наркодельцов.
Старший агент многое повидал в своей жизни и спокойно относился к тому, от чего другие плакали, но эта затея с наркотиками ему не нравилась. Будь его воля, он бы одинаково безжалостно жег всех курьеров – урайских и примарских.
– Что? – переспросил он, не расслышав вопрос оператора.
– Я говорю, сэр, что можно вычеркивать этот сухогруз. «Сигма» его тоже не видит.
– Вычеркивай…
В другом районе, на похожей космической свалке пряталась разведывательная станция урайцев. И они тоже узнали об уничтожении большого курьера.
– А вот это неприятно, – сказал человек в толстом свитере, потягивая из кружки горячее какао. – Я-то был уверен, что нам удалось провести примаров…
– Ничего, сэр, мы отыграемся на военных поставках, – заверил оператор. – Десять часов назад с заводов Хубера был отправлен очередной конвой с танками – как обычно, половину груза доставят на резервные склады Урайи, а другую половину потащат примарам.
– С чего ты взял, что на этот раз их решили перехватить?
– Эту информацию затребовал Оперативный отдел УРУ. А они просто так вопросов не задают.
– Да, тут ты прав, – согласился человек в свитере. Он присел на небольшой откидывающийся стул. Оперативный отдел, конечно, затевал новую войну, ведь по негласному соглашению обе стороны пока что не трогали поставки из Равновесного Мира. Теперь же все могло сильно измениться, и следовало к этому готовиться.
12
Ночью на джунгли обрушился настоящий тропический ливень. Пару часов казалось, будто еще немного – и по воздуху поплывут рыбы. В образовавшихся по всему лесу мутных ручьях проносились смытые с деревьев змеи и ящерицы. Скрывавшиеся в листве птицы недовольно ворчали, и только ядовитые жабы-белянки блаженно жмурили глазки, намертво вцепившись в древесную кору когтистыми лапками. Дождь прекратился перед самым рассветом, а небо прояснилось только с первыми лучами солнца.
Генерала Ника Ламберта разбудили до общего подъема, хотя никто особенно и не спал – повстанцы отлично знали здешние места и могли атаковать в любую погоду и в любое время суток.
– Сэр, уже половина шестого, – тронув генерала за плечо, негромко произнес Бакстер. Здесь, на Вольтере, одной из тыловых планет Примарской Империи, он был единственным сопровождавшим Ламберта «корсаром». Остальные солдаты и офицеры корпуса относились к легкой авангардной пехоте. Этот корпус был одним из последних детищ генерала Ламберта. Медленно, но верно он увеличивал численность своего железного легиона, в который входили наемники и добровольцы из Равновесного Мира.
– Спасибо, Бакстер, – хрипло произнес Ник и, откашлявшись, поднялся с походной кровати. По раз и навсегда усвоенной привычке он спал в полной амуниции, лишь слегка отпустив ременные крепления и сняв шлем. Война с повстанцами диктовала свои условия, и генерал Ламберт подчинялся им беспрекословно.
– Что нового? – спросил он, глядя в подслеповатое окошко отяжелевшей от сырости палатки.
– Ночью «духи» снова пробирались в лагерь, сэр. Счет четыре один в нашу пользу.
– Кто у нас?
– Молодой Хелик Уайт, которого недавно перевели в разведку.
– Я помню, – кивнул Ламберт, быстро раздеваясь донага. Это был один из специфических ритуалов, диктуемый губительным климатом экваториальных тропиков – комплект одноразового белья надевался утром, а не перед сном.
На загорелом, словно отлитом из бронзы теле генерала белыми кляксами тут и там выделялись шрамы от полученных ранений. Их набирался не один десяток, больших и маленьких. Это было неудивительно – ведь несмотря на свой возраст, генерал Ламберт провел на этой войне больше двенадцати лет и никогда не отсиживался в штабах.
Солдаты его любили, поскольку он их берег и отказывался выполнять приказы, если видел, что они не дадут ничего, кроме огромных потерь.
Однажды его неуступчивость привела к большому скандалу. Это случилось, когда, еще будучи полковником, Ламберт отказался выполнить распоряжение военачальника, являвшегося сыном – страшно подумать – одного из министров Центрального правительства Примарской Империи.
Любой другой офицер почел бы за счастье прогнуться перед таким сановитым штабистом и положить ради этого тысячи своих солдат, но только не Ник Ламберт.
Чтобы наказать «строптивого выскочку, притом даже не примара», министр Центрального правительства вызвал к себе на аудиенцию начальника штаба фронта и самого бунтовщика, «этого неотесанного „корсара“.
Играя в объективность, министр попросил начальника штаба дать экспертную оценку приказания, которое отдал министерский сын, и несчастный штабист пролопотал что-то про безупречный анализ и инициативность министерского чада.
– Что же вы скажете на это, господин полковник? – скривив рот, словно отведал кислого, спросил высокий чиновник Ламберта.
– Только то, сэр, что вы вольны распоряжаться судьбами штабных теоретиков, однако человека с фронта вам не запугать. Почему вы не вызвали командира дивизии, генерала Ганзена? Он бы рассказал вам все как оно есть.
– Не вам, полковник, учить меня, что и как делать. Вы еще слишком молоды, чтобы указывать верховным политикам, людям, обогащенным многолетним опытом и надлежащими знаниями. Я могу одним движением мизинца отправить вас в отставку, и поедете вы тогда в свой… Рав-но-вес-ный Мир. – Министр так и произнес это слово – по слогам, с презрительнейшей интонацией. – Что вы на это скажете?
– А что я могу сказать, сэр? – Ламберт пожал плечами. – Вы можете отправить меня в отставку и лишиться хорошего офицера, на котором держится все добровольческое движение из Равновесного Мира, а также большая часть лучших профессионалов-наемников.
