Мария Симонова - Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием
— …в ближайшие три дня. И мы должны особенно четко проконтролировать прием груза. Ясно? Груз имеет особый гриф секретности. Ты слышишь меня, Алекс? Влада от этого дела отстранить. Работать с тобой будет господин Бессон. Его компетентность и статус доступа не вызывают сомнений, а прежние места работы — есть лучшие рекомендации его личной дисциплины. Особенно обращаю ваше внимание на то, что ни один из сотрудников, включая инвентаризаторов четвертого уровня, не в курсе содержимого контейнеров. Единственный, кто имеет доступ, — господин Рунге. — «Рунге9 Яйцеголовый?…» — Все ясно?
— Так точно.
— Идите. Дополнительные инструкции по коду Сигма–Хорн. Мы ждем от вас, господин Бессон, отличной работы. Если инструкции будут соблюдены в точности, вы оба попадете в приказ по центру. Выполняйте. — Шеф так и не отлип от коминса.
Работать с Алексом и с Хорьком — небо и земля. Это ронин уже знал, а теперь вот убеждался третий день на собственной шкуре. Алекс ему не доверяет, это ясно, как люминофор. Ронин уже неоднократно пожалел, что так неосторожно померился силою с этим наймитом при первом знакомстве. С того момента их ладони больше не контактировали, но в остальном… Ронин закончил контроль функционирования и отключил личный коминс от сети. Кивнул Рунге.
С яйцеголовым он познакомился практически сразу по получении инструкций, и безумный (предположительно) профессор оказался похотливым хрычом ниже среднего роста, постоянно раздевающим взглядом смазливых лаборанток. И глаза такие… Ну чисто триплексы БТР. И на прелести лаборантские яйцеголовый наводил их, пожалуй, чаще, чем на свой коминс или на мониторы. Зато его постоянно сопровождал личный телохранитель — детина по имени Шпак, с тухлым взглядом, в остальном точная копия Алекса, но еще более молчаливый. В техбезе ни ухом ни рылом — и все равно вперед. Одного Алекса с лихвой.
Ронин не ожидал, что в госконторе окажется столько выходцев с парий. Впрочем, это объяснимо — на париях предпочитают вербовать своих сотрудников и армия, и полиция, и тем более Служба внешней безопасности. Уж не говоря о Гильдии и иных кланах. Условия там подходящие — что ни мир, то истинно ад. И люди соответствуют — черти либо дьяволы. Не то что мягкотелые обитатели люксов или туповатые работяги бараков.
Хоть ронин и родился на старой Земле, но годы, проведенные в основном на привилегированных мирах, вытравили из него повадки дикаря, оставив сердцевину хищника. Не должно киллеру иметь особые приметы ни в психотипе, ни в характеристике. Нужны лишь рефлексы, и то только на время акции, когда сливаешься в единое целое и с «объектом», и с инструментом.
Но эти двое достанут, чес–слово. Вместе с яйцеголовым.
— Спасибо, господа, — проблеял хрыч, оглаживая взглядом очередную лаборантку, — на сегодня вы свободны. Завтра жду вас к десяти по стандартному кремлевскому времени. Предстоит получение очередной партии материала. Вы свободны.
Ронин и Алекс покинули лабораторию.
В лифте Алекс подавил ронина глазами, выразительными не больше, чем горелые предохранители, и покинул лифт на втором уровне. Граберу пошел докладывать. Ронин наконец–то поднял веки, постоял, удерживая бьющее через край желание отправить этого гролу на «скок». Можно и расслабиться. Действовать, возможно, придется в любой момент. И не стоит расходовать энергию на мелюзгу типа Алекса. Вот если бы Левински здесь оказался, удержаться было бы куда труднее. Или Клавдий. И карандашиком его, карандашиком…
Гнида казематная! Так подставить!
Жить. Жить. Жить.
Стучит в висках. Это непорядок. Это тьма. Инстинкт, Самый древний, как сама жизнь от начала. От протоплазмы. ВЫЖИТЬ. Любой ценой. И бороться с этим нельзя — ронин знал прекрасно. Приходилось несколько раз сталкиваться. Будешь бороться, темная сторона сознания тут же поглотит тебя целиком. Такое можно лишь переждать. Перетерпеть, как внезапную боль в сердце, чтобы вновь стать человеком. Чтобы бороться и действительно победить….
Ну или по крайней мере постараться победить.
И давняя выучка, вся прошлая жизнь постепенно взяла свое. Отпустило, лишь легкая пульсация в висках напоминала о себе — жить–жить–жить. Это уже нормально, это не мешает думать.
* * *
— Шеф! Шеф!!! — Секретарь, а по совместительству доверенное лицо директора Левински, ворвался в кабинет подобно восьмибалльному шторму. Директор пригладил старомодный полуседой ежик.
— Спокойнее, Штайнц, — пробасил он, продолжая разглядывать диаграмму перспективного развития своей торговой сети. — Вижу, у вас важные новости. Спокойнее.
— Да, сэр!
— Выкладывайте. Спокойствие начальства всегда благотворно влияет на подчиненных. Так случилось и на этот раз. Секретарь, копируя шефа, огладил волосы. Сел. Руки, однако, спрятал под стол — они исходили мелкой, жалкой дрожью. Овладел собой:
— Сэр! Возможно, Силаев нанял человека Гильдии. Внедрил его в отдел технической безопасности.
— Источник информации, Штайнц? — Железная невозмутимость Левински давно была притчей во языцех среди сотрудников. И среди граждан. Так же невозмутимо он вещал и о смерти сводной сестры с экранов визоров.
— Кунин. Кунин, сэр, опознал в одном из новозавербованных специалистов явные признаки, характерные для воспитанников интерната Гильдии. Комп–анализ подтверждает его выводы с вероятностью около девяноста трех процентов. Мы ведь не нанимали киллера, сэр? — с надеждой воззрился он на шефа.
— Нет. — Директор опять провел рукой по волосам, спрятал ладони под стол. — Ну что ж. Придется форсировать намеченный план действий. Пит берет на себя слишком много. Слишком. — Значительно помолчал. — Спеца пока не трогать. Я сам решу, когда придет время его ликвидировать. Если он действительно из Клавдиевых псов. Если же нет… — Директор цинично улыбнулся. — Несчастный случай. Вы ведь знаете, Штайнц, как часто это случается в наше время.
Да. Штайнц это знал. Очень хорошо знал.
* * *
Грабер занимался любимым делом — изучал экран личного компа. Не с интересом. Мрачно. Сейчас экран был пуст, но Граберу казалось, что проклятая запись все еще хранится на жидкокристаллической решетке монитора, неотвратимая, словно визит к стоматологу. Как сама смерть.
Надпись гласила примерно следующее.
В результате проведенного сравнительного анализа психотипических данных объекта 009/374 — Константин Бессон — можно сделать вывод, что параметры объекта являются продуктом селекции и тренинга закрытых интернатов криминального учреждения, именуемого в просторечии «Гильдией убийц». Погрешность анализа равняется 6, 04 %…
Дальше шли диаграммы сравнительных характеристик.
Грабер мрачно разглядывал черноту экрана, словно надеялся прочитать на ней собственное будущее. Это читалось легко — смерть. Смерть от несчастного случая или скоропостижная кончина. Хрен редьки не слаще, а методы Гильдии ему достаточно хорошо известны — не однажды Грабер прибегал к услугам ее посредников. А сейчас ситуация, похоже, меняется. В другую сторону. Мрачную такую сторону.
Но сдаваться правая рука заместителя директора по вопросам безопасности не привык. Он привык идти в своих задумках до логического конца, каким бы он ни был. Возможно, Пит Силаев и сломает свою жирную шею в борьбе с Левински, но для себя Грабер видел вполне реальную возможность уцелеть.
Наконец он принял решение и нажал на клавишу селектора:
— Виктор, зайдите. И прихватите, пожалуйста, схему телеметрии. — Так, опасаясь прослушки, которой к тому же ведал он сам, называли досье директора члены ; его группы. — Видимо, кое–что придется пересмотреть.
«Черт бы побрал этого дьявола — Левински! Ублюдок! Бастард!!! — И сам же усмехнулся нежданному каламбуру. — Придется подбросить внешникам кое–какую информацию к размышлению. И как можно быстрее. Скажем, по принцессе Анжеле. А спеца… Спеца придется ликвидировать. Надо было прислушаться к Алексу.
У парий отменный нюх.
Хорошо. Вот Алекс–то им и займется. В паре со Шпаком».
* * *
— Экселенц!!! — Бритоголовый повалился на плиты террасы, закрывая голову руками. — Я не то хотел сказать, экселенц! Мы имеем некоторые сведения об этом человеке. Точнее, о его местонахождении. Точнее…
И представляя со всей голографической точностью, как отравленное острие, которое старец всегда держал в правой подошве щегольских туфель из кожи варранга, вот–вот вонзится в, его плоть, замер, мелкой дрожью разметая наметенный ветром на каменные плиты террасы песок.
Клавдий не двинулся с места. Молчал, обдумывая судьбу вестника. Судьба кислила, как перебродившая арака.
— Поднимись. Докладывай толково и кратко. — И смачно сплюнул жвачку — потерявший силу насвай — через балюстраду.
