Дмитрий Шидловский - Ритер
Рыбников поджал губы.
– Ладно, бог с вами. Уходите, если иначе не можете.
– Кто с нами, становись в строй, – скомандовал Щекин.
Несколько секунд никто не двигался, а потом один из ушуистов повернулся к Жихареву и произнес:
– Простите, Петр Андреевич. Я иначе не могу.
Он подошел к отцу Никифору, перекрестился и жалобно попросил:
– Меня возьмете?
– От ушу своего отречешься? – спросил явно довольный священник.
– Отрекаюсь, – выдохнул парнишка.
– В грехах каешься?
– Каюсь.
– Святую церковь Христову принимаешь?
– Принимаю, святой отец.
– Становись в строй. – Никифор перекрестил отступника.
Следом к нему подбежала девушка-кулачница.
– И меня.
– От язычества отрекаешься? В грехе отступничества каешься?
– Каюсь, батюшка. Церковь святую принимаю.
– Благослови тебя Господь. Становись в строй.
Антон смотрел на Толю. Тот стоял, покусывая губы, но с места не двинулся.
– Больше никого? – крикнул Щекин.
Время шло, но к рукопашникам никто больше не присоединялся.
– Что же, отряд, нале-е-ево, – скомандовал Щекин. – Шагом, ма-а-арш.
Люди двинулись к выходу. За ними последовал чрезвычайно гордый отец Никифор. Только Чубенко остался стоять на месте.
– А вы что же, Владимир Гермогенович? – окликнул его Щекин.
– Да я лучше здесь останусь. – Чиновник бочком подвинулся поближе к Рыбникову.
Антону показалось, что на лице учителя появилось разочарование.
Щекин что-то хотел сказать, потом передумал, зло сплюнул и зашагал к выходу.
Глава десятая,
о грозном противнике
После ухода отряда Щекина все пребывали в растерянности. Убийство Васильева и раскол подействовали на ребят и «командиров» удручающе. Однако вскоре послышался зычный голос Рыбникова:
– Выступаем через полчаса. Всем умыться и позавтракать тем, что осталось от вчерашнего ужина. Сережа Пак и Толя Иванов, встаньте у дверей и последите за лесом. Не хотелось бы, чтобы наши вчерашние гости застали нас врасплох.
– Никита, а с этим что? – Жихарев показал на тело Васильева.
– Некогда хоронить, – ответил Рыбников. – Местные позаботятся.
Жихарев кивнул.
– Никита Викторович, хотел бы напомнить, что я возглавляю экспедицию, – заявил Чубенко.
– Конечно, Владимир Гермогенович, – отозвался Рыбников. – Я просто взял на себя кое-какие технические вопросы.
Чубенко удовлетворенно кивнул. Люди начали расходиться, старательно огибая мертвое тело.
– Никита Викторович, – прозвучал голос Пака от входа, – а тела-то исчезли.
Все бросились к входу и увидели, что оставленные вчера на поляне тела убитых врагов за ночь исчезли.
– Ничего себе, – присвистнул кто-то.
– А вы думали, что они просто так ушли? – резко спросил Рыбников. – Мы на территории чужого племени и чем скорее уйдем, тем лучше. Всем вернуться в храм и готовиться к выходу. Караульным смотреть в оба.
Люди зашумели и быстро укрылись под защитой каменных стен.
– Никита Викторович, – Антон подошел к учителю, когда они вернулись в храм, – объясните, зачем вы добивались, чтобы Васильев командовал?
– Я надеялся, что это предотвратит раскол, – тяжело посмотрел на него Рыбников. – Увы, напрасно.
– Мог ли Васильев нас вывести?
– Мог, не сомневайся. Он командовать всегда умел. Рукопашник был замечательный, стрелок превосходный. И, главное, понимал, что выходить надо всем вместе, в отличие от этих… Но, видишь, амбиции заели. Это и погубило. Люди всегда создают себе проблемы сами. Дешевые понты нескольких честолюбцев дорого обходятся не только им самим.
– Собаке собачья смерть, – процедил Антон.
– Дурак, – обругал его Рыбников. – При чем здесь Васильев? Ты что, не понимаешь, что после смерти Васильева и ухода Щекина мы стали вдвое слабее?
– У нас есть пистолет, – напомнил Антон.
– Это может и спасти, и погубить, – сухо ответил Рыбников. – Ладно, иди к ребятам. Скоро выступаем.
Антон подхватил валявшиеся на полу нунчаки и направился к источнику, где выстроилась очередь на умывание. Однако вскоре от входа донесся крик Пака:
– Никита Викторович, там люди вооруженные!
Все снова бросились к выходу. Антон протолкался вперед и увидел, что на поляну выходит отряд… около десятка воинов в кожаных доспехах и металлических островерхих шлемах. Поверх широких штанов были прикреплены металлические поножи. Все были обуты в кожаные сапоги. В руках щиты и копья, а на боку у каждого по прямому мечу. Отрядом командовал молодой мужчина в кольчуге, перевязанной кожаным поясом с металлическими бляшками. Его оружие составляли два меча, очень похожих на японские, только немного короче. Один был, как и у Рыбникова, заткнут за пояс лезвием вверх, а рукоятка другого торчала из-за спины. Экипировку дополнял солидных размеров кинжал на правом боку. На шее у воина, на массивной железной цепи, висела круглая золотая бляшка.
Воины выстроились в шеренгу, а их предводитель вышел вперед. Сгрудившиеся у входа в храм люди удивленно смотрели на них.
– Девочкам укрыться в храме, – негромко приказал Рыбников.
Чуть помедлив, Таня и девушка-ушуистка отступили назад. Антон заметил, что за ними последовал и Чубенко.
– Эй, разбойники, кто из вас главный? – крикнул предводитель воинов с двумя мечами.
Он говорил по-русски с заметным финским акцентом, но достаточно четко.
Рыбников оглянулся на выглядывавшего из храма Чубенко, но чиновник знаками показал, что лучше будет, если в переговоры вступит не он.
– Я главный, – Рыбников вышел вперед. – Но мы не разбойники.
– Я – ритер Йохан, – заявил воин с двумя мечами. – Я нанят племенами Оти, Рана и Соми для охраны их земель. Мне известно, что вы надругались над храмом и убили четырех человек из племени Оти. Мне известно, что вы пытались захватить остальных в рабство.
– На нас напали, – ответил Рыбников. – Мы защищались. Мы никого не хотели захватывать в рабство. Мы лишь хотели узнать, где мы и куда нам идти. Разреши нам уйти отсюда. Обещаем, что мы больше не вернемся и не побеспокоим местных жителей.
– Не удивительно, что на вас напали, после того как вы вторглись в священный храм, – заявил Йохан. – О своей невиновности рассказывай кому другому. Я знаю, что вы разбойники, грабившие дойчей. Я знаю, что сюда вы забрели, спасаясь от их мстителей. Уйти, не заплатив за свои преступления на этой земле, я вам не позволю. Слушайте мой приговор. Ты, главарь, будешь казнен за осквернение храма. Еще четверо твоих людей, по моему выбору, будут казнены за убитых вами мирных охотников. Обещаю, что казнить буду я сам и безболезненно, а ваши тела не будут выставлены на поругание. Остальные будут проданы в рабство, чтобы племя Оти получило компенсацию за свои потери. Но это только если вы сдадитесь без боя. Если будете сопротивляться, умрете в муках все, а тела ваши будут выставлены на поругание.
– Подожди, Йохан. – Рыбников старался держаться как можно спокойнее. – Мы вовсе не разбойники. Произошла ошибка. Мы действительно здесь чужие и случайно нарушили местные обычаи. Мы очень сожалеем, что сделали это, и что погибли люди. Пока нам нечем заплатить, но мы обещаем компенсировать ваши потери позже. Дай нам время. Я все объясню, и мы сможем договориться.
– Я не намерен выслушивать твои сказки, разбойник, – крикнул Йохан. – Сейчас я сосчитаю до тридцати. За это время все вы должны сложить оружие и встать передо мной на колени, держа руки за спиной. Тот, кто этого не сделает, будет считаться оказавшим сопротивление и умрет.
– Йохан, ты должен понимать, что после всего, что ты сказал, мы не сдадимся без боя, – ответил Рыбников. – Побереги своих людей.
– Не смеши меня, разбойник, – расхохотался Йохан. – Если ты взял меч ритера, это не значит, что ты можешь сражаться с ритером. Ты не переживешь сегодняшнего дня. Смирись с этим и соверши единственный благородный поступок в своей жизни: сохрани жизни своим людям.
– Ритер, ты совершаешь большую ошибку. Давай поговорим с тобой спокойно. Мы не разбойники…
– Один, – крикнул Йохан. – Два. Три. Четыре…
Он сосчитал до тридцати, но никто не шелохнулся. Все взгляды были обращены на Рыбникова, а тот стоял, как статуя, глядя прямо перед собой.
– Итак, вы отказываетесь, – объявил Йохан. – Пеняйте на себя.
Он шагнул в сторону и подал знак своим людям. Те взяли копья наперевес и двинулись вперед.
Стоявшие у храма непроизвольно отпрянули. Алексеев быстро вышел вперед, поднял руку с пистолетом и выстрелил в воздух.
– Стоять! – закричал он. – Иначе всех перестреляю.
Воины замерли на месте, но окрик предводителя снова заставил их двинуться вперед.
Алексеев перехватил пистолет двумя руками и трижды, как в тире, выстрелил в наступающих. Трое в центре шеренги упали, а остальные подались в стороны. В образовавшейся бреши появился Йохан. Он сделал молниеносный жест рукой и перекатился в сторону. Алексеев снова прицелился, но выстрелить не успел. Брошенный со страшной силой кинжал вонзился ему точно в глаз. Кулачник пошатнулся, выронил оружие и рухнул на спину.
