Андрей Круз - Двери во Тьме
— И он тоже разберется, — подтвердил Пашкин. — Давай, заводи, чего спишь?
Федька хлопнул всей ладонью по большой бронзовой кнопке-грибку и где-то за спиной глухо забормотал двигатель. Потянуло выхлопными газами.
Иван отвязал лодку от причала, забросив на палубу швартовные концы, крикнул Федьке:
— Давай, поехали!
Федька осторожно сдвинул рукоятку «машинного телеграфа», который лично мне куда больше напоминал сектор газа, вперед, и двигатель зарычал громче, а за кормой вскипел небольшой пенный бурун. Лодка медленно-медленно тронулась с места и Пашкин крикнул:
— Больше газу, а то управляться не сможешь!
— Ага!
Мотор зарычал еще гуще, скорость продолжала увеличиваться. Заплескалась в борт мелкая волна, белый бурун поднялся по носу катера, превращаясь в расходящиеся «усы». За кормой вился сизый дымок.
— А че, нормально! — довольным голосом сказал Федька. — Мне нравится. Прямо-таки кругом нравится. Со всех сторон. Вань!
— Чего? — обернулся к нему Иван, проверявший рундуки под откидными сидениями.
— Надо бы печку испытать.
— Нормальная печка, я проверял, — вмешался Пашкин. — А к завтрему и дров вам сюда подкину, и угля ведерко-другое.
Тут уже меня мысль одна посетила. Ехать ведь нам до Красношахтинска по вихлястому руслу реки не так чтобы быстро, а вообще вся экспедиция может и дня два занять запросто, если не больше, а следовательно, встает новая проблема:
— Вань, а надо ведь и насчет пайка порешать. Жрать-то чего будем?
— Вов, ты меня за идиота держишь, что ли? — вздохнул Иван тяжко. — Я геологом в поле столько отходил, сколько тебе и не снилось. Готов паек, на Крупе в департаменте лежит, потом заедем да перегрузим в машину.
— А оружие? — спохватился я. — Пулеметы, гранаты и боекомплект на Ферме.
— Съездим. Здесь закончим — и сгоняем.
Катер в управлении был и вправду не сложен. Настойчивый Пашкин прогнал нас через обучение управлением поочередно, я был вторым, сразу после Федьки, и обнаружил, что это куда проще, чем управлять машиной — скорость совсем ничтожная. Разве что надо чуть-чуть привыкнуть и к инерции при торможении, и к инертности при разгоне и маневре. Но это ладно, с этим мы справимся.
* * *День получился суетной. Тот как-то сидели на попе ровно и никуда не спешили, то вдруг рейд надо за один день организовать. Хотя, в принципе, для русского человека такая организация любого процесса в порядке вещей, так что никто не удивлялся и не возмущался. Сгоняли на Ферму за оружием и гранатами, не придумав ничего лучше, как положить все это на ночь ко мне в квартиру, туда же закинули ящик сухих пайков. Иван предлагал все это в департаменте оставить, но выяснилось, что при таком раннем выезде мы потеряем кучу времени только на то, чтобы туда попасть. Пришлось вот так.
— Слетать за вами не получится, так что если соберешься рисковать — сюда лучше не возвращайся, — сразу предупредила Настя.
— Да ладно, ладно, мы даже с воды выбираться не будем, — взялся я ее успокаивать. — С реки зайдем, с борта на борт, а потом обратно. Медленно разве что.
— Когда вернешься?
— Через три дня самое позднее. Раньше, скорее всего.
Она заглянула в ящичек комода, затем обернулась ко мне:
— Если через три дня не будет и погода останется нелетной — заберу все деньги из дому и найму людей с судном, понял?
— Угу…
Тут с ней лучше не спорить. Тем более, что я как раз собирался и больше думал о том, чтобы чего-то нужного не забыть.
— Твой автомат возьму, не возражаешь?
— Бери, только чистить потом сам будешь.
— Хорошо бы вообще не чистить, — сказал я по здравому размышлению.
Действительно хорошо было бы так тихо до нужного места дойти, там все найти, и так же тихо смыться обратно.
А вообще местная версия ППШ по всем статьям побивает трофейный немецкий МР-40, хоть с виду и грубее выглядит. Если честно, то и «наш» ППШ лучше немца был, но местный — это вообще что-то. И патроном куда мощнее, и надежность выше, и в руках удобно лежит, и даже отдача и подброс за счет компенсатора ниже. Все себе такой добыть никак не получается, но сейчас так вышло, что Насте ее автомат точно скоро не понадобится. А если что, то дома и другого оружия полно.
Так, магазинов шесть штук есть, по тридцать пять. Нормально. Ну и ТТ, куда же без него, с пятью снаряженными магазинами. Еще патроны в пачках, все не на себе тащить. Сотня дополнительных пистолетных — они от автоматных отличаются меньшим зарядом и плоской пулей, и три сотни к автомату, с пулями нормальной, оживальной формы, и это помимо основного боекомплекта. Нормально.
— А если погода наладится, то даже слетаю в ту сторону, погляжу сверху, где вы там и как, — сказала Настя, заваливаясь на кровать с книжкой.
Я выглянул в окно и усомнился в том, что погода может измениться. По стеклу вперегонки катились капли воды, еле видные в темноте черные ветки деревьев метались как руки психа под порывами ветра. Ничего не меняется, провались оно совсем. Дерьмо, а не погода, чтоб ее…
— Думаю, что не слетаешь, — сказал я вполне искренне. — Что читаешь?
— «Жерминаль».
— И как?
— Мне нравится.
А мне когда-то не пошло. Ну да и ладно.
— Ты бы ложился сегодня пораньше, чтобы завтра нормальным быть.
— А так и сделаю, в душ только зайду — и к тебе.
— Я же сказала, чтобы ты выспался, а ты что задумал?
— А мы быстро. И спать буду крепче.
С утра вскочил по будильнику, достаточно заранее, так что хватило времени на чай с бутербродами. К тому времени, как к дому подкатил «шевролет», я уже был одет и собран, и по привычке дежурил у окна. Стащили все заготовленное вниз за две ходки, забросили в машину. За рулем на этот раз Степаныч сидел, он нас и провожать будет, и встречать. Вел машину он медленно и степенно, в противоположность постоянно лихачащему Федьке. Неторопливо довез нас по словно вымершему темному городу до пристани, где, как выяснилось, поджидал нас Пашкин, ради такого случая даже заночевавший во флигеле, в своем крошечном кабинетике. И, похоже, ночь он там провел с пользой, потому что перегаром от него тянуло заметно, хоть пьяным он и не был.
— Дров вам загрузил, угля тоже, горючего вам хватит, там бак большой, — частил он скороговоркой, стоя у мостков в то время, пока мы таскали на катер все, что привезли с собой.
Первым дело я кинулся печку растапливать, за ночь и без того не слишком теплая рубка выстыла. Нарубил ножом с одной чурки тонких щепок, достал из-за корзины с дровами приготовленную газету «Мой Углегорск». Лязгнула задвижка печки, огонь легко охватил смятый лист бумаги, на который я навалил щепок. Огонек побежал по ним легко, запахло горелой бумагой.
— Часов восемь ходу? — уточнил я у Ивана, как раз засевшего за карту.
— Примерно так получается, — сказал он, ведя по голубой жилке русла реки устройством со смешным названием «курвиметр». — Катер не быстрый.
— Темнеет там рано, — поморщился я недовольно.
— Ну а что поделаешь? — сказал он, отложив со стола курвиметр и быстро написав какие-то цифры в открытом блокноте. — В ночь выходить тоже нельзя, не видно же ни хрена. Сделаем что успеем и на якорь встанем, на ночевку.
Огонь разбежался по всем щепкам и я подложил туда пару чурок, закрыв дверцу. Даже сейчас от печки немного потянуло приятным теплом, а раскочегарится сильнее, так вообще благодать будет, наверное.
Забормотал двигатель, катер отвалил от причала. Я придвинулся к окну из исцарапанного мутноватого стекла, глядя на то, как медленно удаляется от нас ряд лодок, освещаемый светом единственного фонаря — рассвет еще только-только собирался наступить. На пристани остались стоять двое — Степаныч да Пашкин. Вот и все, двинули.
Как открываются люки, я проверил еще вчера, а сейчас поближе к каждому по пулеметы выложил. И коробки с лентами запасные поближе разместил. Это наша главная и единственная оборона теперь. Потом пошел к Федьке в ходовую руку, где уселся на второе… креслом это не назовешь, скорее стул неудобный… но на катерах стульев нет, так что пусть будет просто сиденье. Вот на него и уселся, сбив в кучу и сунув под задницу кем-то забытый серый ватник, для комфорта.
Катер выбрался на середину фарватера и пошел вверх по течению. Дождь продолжал сыпать, капли скатывались по стеклу, размывая и без того смутный в сумерках силуэт берега. Да, света было уже достаточно хотя бы для того, чтобы на берег не выскочить. В Углегорске горели редкие фонари и кое-где был виден свет в окнах. Но мало, город даже на работу не начал собираться. Это мы, пташки ранние, уже все в трудах, делах и заботах.
— Позавтракаем, что ли? — выдал довольно мудрую мысль Иван. — Все равно делать нечего.
— Хочешь, порулить дам? — сразу предложил Федька.
— Не, не надо, я лучше поем, — отказался тот.
