Василий Орехов - Клеймо зоны
И вот при таких стремных раскладах пропадает Мут, а солидные кланы предлагают за него полгода небедной жизни на Канарах. В основном за живого, конечно, но кое-кто и за мертвого.
Скай поморщился. Нет ничего хуже, чем забивать голову проблемами до того, как они случились. Но что поделаешь, если непрошеные мысли так и лезут наперегонки: смотри, какая я плохая! А я еще хуже! Главное, что навести соответствующие справки он сумеет, только добравшись до Чернобыля-4. Есть такие вопросы, которые не задают по ПДА.
Рваные облака, седые от влаги, мокрые и грязные на вид, как старые половые тряпки, лениво ползли над головой. Где-то за ними невидимое солнце плавно скатывалось к западу. Легкий ветерок, днем приносивший прохладу и чужие запахи, сейчас задувал за ворот комбеза промозглую сырость.
Желто-коричневый пучок жгучего пуха медленно волочился по земле. Привычная ко всему бурая и жесткая трава чернела и скукоживалась от соприкосновения с ним, листья подорожника вспухали белыми пятнами пораженной ткани, похожими на волдыри. Только разбросанным там и сям кускам местного бросового артефакта под кодовым названием «стекловата» пух был нипочем — коричневые искрящиеся волокна, похожие на затвердевшие клочья человеческих волос, прекрасно защищены от любого агрессивного воздействия. Их не берет ни огонь, ни кислота. То есть это научники долгое время так считали, что чернобыльская стекловата — идеальный огнеупорный материал: обернутый ею железный прут можно спокойно держать в руке, даже если другой его конец раскален добела. Ровно до того момента считали, как отряд норвежских пожарных в экспериментальных скафандрах с прокладкой из этой дряни сгорел заживо при тушении пожара на нефтяной платформе. Люди вспыхивали, как спички, едва успев высадиться на верхнюю палубу, где температура была еще вполне приемлемой. Скафандры потом долго еще чадили и плавились, хотя, казалось бы, гореть там уже было нечему. С Зоной всегда так: ничего в ней нет постоянного, с раз и навсегда заданными параметрами. Раньше стекловату вдоль Периметра собирали новички и сталкеры-калеки, ибо платили за нее мало, но после того случая на буровой бродяги вообще зареклись с ней связываться.
Датчик движения неуверенно моргнул. Через мгновение радар высыпал несколько отметок в восточном секторе и, словно засомневавшись, сразу же убрал их. Спустя еще минуту световые маркеры появились снова, чтобы больше уже не исчезать. Одиннадцать впереди россыпью, один чуть поодаль: контролер со своими прислужниками или чернобыльская тварь с выводком. Второе куда вероятнее — трусливые мозгокруты так близко к Периметру не подходят, слишком умные. Понимают, что здесь отхватить пулю как нечего делать.
Во рту опять накопилась солоноватая горечь. Скай сплюнул кровь, утер губы и чуть заметно усмехнулся. Да уж, опытный ветеран, ничего не скажешь… Новички узнают — засмеют, пальцем будут показывать, олухи. Идти через пол-Зоны, оставляя за собой цепочку кровавых следов, по которым тебя рано или поздно выследят голодные мутанты, может только полный придурок. И при этом стопроцентный счастливчик, потому что с такими привычками ни один придурок дольше первой ходки не проживет.
Слепые псы уверенно двигались широкой цепью с подветренной стороны, чтобы не выдать себя гнилостной вонью. Хотя они давно уже не полагались на нюх или зрение, древние инстинкты, нажитые тысячами поколений предков, продолжали действовать. Хлесткие, словно невидимые удары плетью, ментальные приказы чернобыльца-вожака гнали зверей вперед — сам же хозяин стаи пока оставался в стороне. Поведение человека заставляло его осторожничать: в сознании потенциальной жертвы не было ни страха, ни ярости, ни агрессии, лишь холодная сосредоточенность. Странная жертва. И не охотник, тоже очевидно. Тогда как? Тогда почему?..
Без особой спешки Скай проверил ПДА — сигнала не было, — снял с плеча автомат, положил рядом с собой. Аккуратно соорудил миниатюрный бруствер из комьев земли и камней — фронтом к доту, словно не замечая приближения мутантов. Слепцы заходили чуть сбоку, с востока, там, где шелестело на ветру неистребимое травяное море. Как обычно, поначалу они осторожничали, но все же неумолимо сокращали расстояние.
«Хорошо, что я и в этот раз пошел без отмычек, — мельком подумал Скай. — Некому орать: „Нас окружают! Мы все умрем! Старшой, мотаем отсюда к дьяволу! Кто как хочет, а я делаю ноги!..“».
Истинная правда, что одиночки в Зоне долго не живут. Но и целыми группами сталкеры навсегда остаются здесь не так уж редко.
Первая собака показалась из зарослей лишь на мгновенье. Выскочила, подгоняемая командами пси-контроля, и снова скрылась. Несмотря на язвы и струпья, покрывающие безволосое тело с редкими клоками сальной шерсти, на распухшие суставы и гниющие заживо мышцы, слепая тварь двигалась весьма проворно. Скай успел заметить ее только потому, что внимательно следил за радаром. Датчик движения показывал передовую разведчицу стаи уже менее чем в сотне метров. Бурое луговое разнотравье сомкнулось за собакой, отметка на экране застыла неподвижно.
Боится сама. Поджидает своих.
Стая подтянулась быстро: напрягая слух, уже можно было услышать нетерпеливое визгливое потявкивание — мутанты почуяли невдалеке свежее мясо и приободрились. В одиночку они редко нападают даже на безоружного человека, разве что он ранен, ослаблен или беспомощен; опытный ветеран с хорошим стволом не по зубам и десятку тварей. Слепую собаку пистолетным выстрелом уложить можно. Но под чутким руководством чернобыльского пса все страхи и инстинкт самосохранения у этих тварей разом улетучиваются, остаются только голод и тупая звериная злоба.
До последнего момента Скай не отрывался от бинокля, лишь краем глаза поглядывая на крохотный экранчик ПДА, где метки датчика движения плясали в безумном хороводе. Никакой агрессии в мыслях, все внимание — на амбразуру резервного дота.
Ему таки удалось обмануть вожака. Не только туповатые слепцы, но и коварный дирижер этого жуткого мутировавшего стада поверил, что жертва не чувствует опасности и не ждет нападения с тыла. Однако в тот момент, когда слепые собаки рванули через заросли прямо на него, Скай сгреб с импровизированного бруствера горсть гравия и швырнул его навстречу атакующим — совсем как Рентген не так давно.
Сразу несколько собак взвыли, захлебываясь слюной, скорее от неожиданности, чем от боли. Одна даже оступилась, поскользнувшись на кривых коротких лапах, вильнула всем телом и чуть не упала. Мясистые наросты по бокам и на холке мутанта колыхнулись, слепая тварь будто перетекла из одной стойки в другую — словно не было в ней живой плоти, лишь податливый под умелыми пальцами скульптора теплый воск или пластилин.
