Дмитрий Подымаев - Хроника «Персифаля»: Пришествие
Талик'саран внезапно остановился. «Чего он ждет?», — пронеслась мысль в голове Сириуса.
Вдруг тварь закряхтела, сдавленно взвизгнула и, схватившись обеими руками за горло, начала его царапать и отчаянно верещать. Повизжав еще пару секунд, талик'саран упал на пол перед Сириусом. Никаких следов от пуль, лин'хара или псионики не было, но Сириус мог поклясться всем, чем угодно, что эта тварь мертва. Тем более, что ему самому осталось немного.
— Эх, будь я чуть быстрее.
Сириус посмотрел на обладателя голоса, которого пару секунд назад здесь не было. Это был высокий, худощавый парень-блондин в черном костюме. Он с интересом рассматривал лежащего на полу сайлокианца.
— Что за нахер? Уже глюки?
— Галлюцинация? — широко открыл глаза парень, усмехнулся. — У меня много имен и называли меня по-разному. Иногда выродком, иногда чудовищем, иногда спасителем, а однажды меня назвали Безграничным. Но галлюцинацией — никогда. Хотя меня зовут просто Ван.
— И кто ты?
— Просто случайный прохожий, — парень, представившийся Ваном, осмотрел кровавые кляксы на полу и стенах, снова хмыкнул. — А ты хорош в бою, Клинок Ночного Ветра. Не ожидал я от простого смертного таких результатов в бою с талик'саранами.
— А ты у нас, значит, полубогом являешься?
— Не сказал бы. Но да, я необычный. Послушай, ты действительно собрался умереть? Если нет, то давай я помогу тебе начать новую жизнь. Мои друзья подлатают тебя, снова сможешь ходить. Сможешь вернуться к своей девушке, о которой ты говорил, или к тому пареньку, которого ты зовешь братом. Но только если захочешь, конечно.
— Смеешься, да? — спросил его Сириус уже немеющим языком. — Нет мне обратной дороги. Тем более, с такими ранами я уже нежилец. И даже если мне каким-то чудом удастся выбраться отсюда, то я только сломаю жизнь братишке. Он уже не маленький, дальше ему нужно самому жить. А если рядом буду я, то он так и не станет настоящим мужиком, потому что я буду его всячески оберегать.
— А разве это плохо?
— Нет, но это неправильно.
— Ага, — Ван убрал руки, левая была в перчатке, в карманы костюма. — А тогда почему ты не сказал ему о том, что ты серьезно болен? Кершанитский токсин биологического происхождения, лошадиную дозу которого тебе ввел ныне мертвый работорговец с Кориса.
— Потому что эта зараза не лечится, противоядия нет. А пугать братишку, Хитоми или еще кого-нибудь я не хотел.
— И теперь ты лежишь с раздробленной грудью на полу взрывающейся станции. — Ван указал на несколько языков пламени, вырывающихся из разных участков пола. — И все из-за любви к своим друзьям. Ты не ответил: ты хочешь получить вторую попытку?
Сириус молчал. Да, он хотел жить. Он безумно хотел жить. Хотел вернуться на «Персифаль» живехоньким, хотел снова прикалываться над экипажем, хотел снова шельмовать и обыгрывать Сикорского в маджонг, хотел прилететь на Землю и, как он обещал Зейну, напиться в хлам и размалевать площадь перед домом правительства приказом о переводе брата по духу в майоры. Он хотел снова бегать рядом с Хитоми, подшучивать над ней, смотреть, как кожа на ее щеках заливается краской, когда он смущает ее очередной глупостью, и снова ощутить тепло ее щеки под его губами. Он просто хотел жить. Жить.
Но чего хорошего он смог бы добиться? Как он и говорил Хитоми, муж из него никудышный, плюс, опасная работа и толпы врагов, желающих его смерти. То же касается и Зейна. С его работой ему и так забот хватает, а тут еще за ним могут начать охотиться мафиози. Ничего хорошего.
— Да, — губы еле шевелились, — это было бы просто охренительно. Но нет.
— Жаль, — вздохнул Ван. — Из тебя мог получиться превосходный воин, а то и вовсе магистр в будущем. Но ты увидел перед смертью истину и решил принести свое будущее в жертву ради блага других. И теперь ты умираешь, как легенда. Конкорд, остановивший Пришествие Немезиды. Прощай же, Ситайрикерус Нава, Клинок Ночного Ветра. Покойся с миром.
Но Сириус уже ничего не слышал. Его тело окончательно онемело, легкие перестали требовать живительного кислорода, а на половину прикрытые глаза бесцельно смотрели в одну точку. Ветер затих.
* * *Где-то за сотни миль от чудовищной установки в калейдоскопе пространства конвертации вместе со всем седьмым флотом летел белый фрегат в красную полоску.
Капитан этого корабля, молодой девятнадцатилетний парень, выходец из детдома, по случайности попавший в семью к генералу Федерации, сидел в ангаре рядом с оставленным там шаттлом и с надеждой смотрел на экран хендкома. Он до последнего надеялся, что его друг, его старший брат по духу, безбашенный конкорд-весельчак, даже с такими тяжелыми ранениями, что он получил, сможет выбраться с этой чертовой станции и скоро обязательно свяжется с ним.
Время шло, расстояние между ними все продолжало увеличиваться, а вызова все не было. «Он остался без хендкома, скоро он доберется до станции связи, там же было полно челноков. Ничего, он из любой передряги в любом состоянии сможет выбраться. С ним все будет в порядке», — то и дело твердил себе парень, свято веря в своего брата. А расстояние все увеличивалось.
Терран вздрогнул. Челюсти произвольно сжались, скупые слезы предательски хлынули из глаз, а руки, до сих пор сжимающие подаренный братом клинок, сжали его еще сильнее.
Только что в его голове подобно эху раздался далекий и тихий голос, который спустя мгновение окончательно затих:
«Прощай, братец».
10. Солдаты уходят на небо. Знамение
Над Центром, огромным городом-столицей, державшимся в воздухе на силе антигравитации, постепенно нависли тяжелые, серые, будто наполненные свинцом, тучи. Первые редкие капли дождя окропили собой серый асфальт города в мелкую черную точку, потом часто застучали по крышам высотных зданий и корпусам припаркованных и носившихся в воздухе аэромашин. Спустя полчаса мелкий дождь превратился в ливень. Толпы терранов и инопланетных гостей столицы стали раскрывать зонты, те, у кого зонтов не было, торопились под крыши остановок или домов, а те, кто не мог поместиться под крыши, ловили попутки и ехали домой. Большинство этих попуток проносились мимо городского кладбища, которое пассажирам и водителям казалось абсолютно пустым.
Нет, сегодня оно не пустовало.
Почти в самом его центре около свежевырытой могилы стояла крупная группа людей и парочка инопланетян, в нескольких метрах от которых стояла группа из пяти солдат в боевой броне, державшие свои винтовки на изготовке.
Девушка с белыми волосами, которая внешне была похожа на терранку, но на самом деле не являлась таковой, стояла в первом ряду и молча наблюдала за проведением обряда. Старый лысый священник в черной рясе, стоявший под зонтом, который поддерживал над ним худенький паренек-послушник, стоял с молитвенником в руке и нараспев читал молитву о успении покойника. «Нет, — мысленно вздохнула Тесса, — терранские молитвы определенно лучше сайлокианских. Только они такие грустные. Слушать больно, хочется плакать».
Косая дождевая капля упала ей на щеку и подобно маленькой слезинке скатилась по ней и, на секунду задержавшись на подбородке, сорвалась и упала в рыхлую землю. Тесса стерла влажный след с лица и подняла небесно синие глаза к темно-серому небу. Яркая полоска молнии расчертила его, спустя несколько секунд слова священника заглушил грохот грома, но тот непоколебимо продолжил читать еще не законченную молитву. «Природа тоже умеет переживать», — вспомнила сайлокианка слова Хитоми, сказанные ей где-то полмесяца назад. Тесса медленно перевела взгляд со священника на стоявшую в паре метров от нее элитного снайпера. Хитоми, теперь одетая не в свою броню или в сержантскую форму, а в черную похоронную одежду, с мокрыми глазами смотрела на погребальную яму, в которую опускали пустой металлический гроб, и тихонько всхлипывала.
Тесса снова посмотрела на одежду Хитоми, потом на остальных, — все были в черном, кроме нее. Свое белое платье с синими полосами бархата она так и не сменила на черную терранскую одежду. Из-за этого Тесса в прямом смысле чувствовала себя белой вороной среди остальных. Но у нее была причина явиться на похороны в таком виде. Во время траура сайлокианцы-мужчины все до одного облачались в белые одежды, а девушки, тоже все в белом, повязывали платки, свято веря в то, что свет Суалоцина, отраженный от их одежд, укажет душе умершего верный путь в загробную жизнь. Но сегодня в небе не было никакого солнца, только часто мелькали разряды молний, гремел гром и дул сильный ветер.
«Клинок Ночного Ветра», — вспомнила позывной Сириуса Тесса. Сегодня все было так же, как и в его позывном: слепящие клинки молний в небе, темнота ночи и неудержимые потоки ветра. Будто Сириус сейчас следит за ними.
Старый священник закончил читку молитвы, подошел к могиле и снова что-то заговорил. Тесса обратила внимание на лицо Хитоми — оно стало еще более напряженным. Все скоро закончится.
